Король не желал подчиняться и требовал повиновения от неё. Просил прятать любовниц от жены, варить противозачаточные зелья для случайных связей, отвары для зачатия для законной жены. Политические игры даже не были интересными, только грязными и до банальности простыми. Магия, от которой зависело возвышение, оказалось бесполезной и не нужной среди подданных, которые не хотели видеть и намека на её превосходство. Отрадой стала любовь. Страсть женатых баронов и князей к её лицу и телу, добытых кровавой жертвой. Быть желанной было приятно, но она всё же была одинока среди холодных, бесконечных коридоров.
Потом был мертвый ребенок, девочка, чьего имени она не запомнила. Была боль и тоска по собственным мечтам. По обещаниям Тиссаи де Врие. Боль переросла в обиду. Обида в злобу и ненависть.
Тиссая не забыла про свою ученицу. Находила её не раз в самых отдаленных концах света, отыскивала и просила вернуться, будто бы было куда и к кому возвращаться.
— Йеннифэр, ты станешь незначительной, если останешься здесь, — Тиссая смотрела прямо в фиалковые глаза своей повзрослевшей ученицы.
— А в капитуле я буду иметь огромный вес, ах как же, не смеши, ректоресса.
— Подумай от чего ты отказываешься, и главное — зачем? Пожалеешь потом.
— Это вряд ли, — Йеннифэр слегка ухмыльнулась на слова бывшей наставницы, припоминая придворных псов, лающих на неё в Аэдирне, и не слишком отличающихся членов Капитула.
— Ты сможешь вернуться, я все устрою так, никто тебе и слова не скажет, — Тиссая словно и не слышала ответных замечаний. Продолжала давить. — Аретуза…
— Мне все равно на Аретузу, — резко остановила её Йеннифэр. — Если больше нечего сказать, оставь меня.
— Йеннифэр, я предлагаю хорошую сделку. Возвращайся пока не поздно исправить ошибки.
— Ты называешь мои решения — ошибками, ректоресса, — Тиссая не заслуживала упоминания её имени в разговоре. — Я же называю их выбором, и при том правильным. Что я получу присоединившись к тебе, мне известно. Я не хочу жить одной Аретузой, как делаешь это ты. И в прочем, о целях твоего визита я тоже догадываюсь, хочешь спасти меня, ректоресса, чтобы я была благодарна. Только вот у меня все замечательно.
Тиссая несколько секунд постояла напротив Йеннифэр и молча исчезла в портале.
Йеннифэр из Венгерберга осталась посреди комнаты, вновь совершенно одна. Склока с Тиссаей приятно будоражила кровь, хотя саму встречу трудно было назвать приятной, она определенно вносила разнообразие. И горечь. Очередное напоминание о несбывшихся надеждах заставило её предаться воспоминаниям, а затем отринуть их. Тиссая искала её, преследуя свои интересы, вновь обещала горы, там где стоял лишь холм, но она хотя бы искала и просила вернуться. Йеннифэр презирала Тиссаю. Или думала, что презирает.
Тиссая принесла в её жизнь только обман, заставив жаждать того, чего сама не хотела и что, как оказалось много позже, цены не имело. Славу придворной чародейки ей сыскать не удалось, да и на редкость неприятное это было занятие. Внешность не подарила желанной любви, не то что придворных, но и простых конников и знахарей. Подругу она предала ещё давно, а новые связи заиметь не сумела среди глупых людей, не видящих дальше одного метра в удалении от себя. Истред оставался единственным любившим её человеком, но она безжалостно выкинула его и жизни. И только Тиссая искала её.
Странным образом пришло желание родить ребенка — неожиданно и нелогично. Йеннифэр вынужденно смотрела на общение матерей с детьми среди простых людей. Среди знати дети рассматривались в качестве продолжателей рода — вещью необходимой для каждого человека, но и обузой, которую непременно надо скинуть на нянь. Были и исключения, но тогда Йеннифэр считала людей, посвятивших себя семье, глупцам. А в крохотном городишке ей открылась совершенно иная жизнь. Магию просили чаще всего ради детей. Когда малыш болел родители готовы были отдать последние, и с годами это не менялось, потому что матери приходили к ней, умоляя сохранить жизнь сыновей на войне. Просили и плакали. Они любили своих детей так, как Йеннифэр всегда мечтала любить. Забота о своем ребенке представлялась ей отныне смыслом жизни, потому что во всем ином сыскать она его не смогла. И что же? Способность рожать она отдала за красоту, за возвышение, которые принесли одни лишь разочарования и боль. Но откуда ей было знать, что все это окажется бесполезным и пустым, тогда, в Аретузе, где все без исключения мечтали стать великими? Никто и не подумал ей рассказать о других возможностях, показать ей, что Йеннифэр теряет на самом деле. Она видела, как дети обнимали своих матерей, и чувствовала себя обманутой. Тиссаей де Врие.
Знакомство с ведьмаком принесло не больше радости. Сначала всё складывалось неплохо, весьма даже удачно, но правда вылезла наружу. Он заставил её чувствовать то, чего Йеннифэр не испытывала на самом деле. До боли знакомая картина обмана, а Тиссая тем временем совсем перестала навещать её.
У каждого человека внутри есть голос, корящий за неудачи пуще недоброжелателей. В голове Йеннифэр он всегда звучал в точности как у Тиссаи в первые года обучения в Аретузе. «Не смогла воспроизвести заклинание с первого раза. — Никто ничего от тебя и не ждал, Свинка». «Ошиблась в любви. — Ты и того, что было не заслужила». Тиссая де Врие — главный кошмар Йеннифэр и главная печаль. Потому что никого другого у неё просто не было.
Йеннифэр медленно раскачивается по волнам в небольшой лодке, набитой чародеями, как рыбой в сетях. Ей с трудом верится в то, что она действительно тут. Не разобравшись в ситуации, безрассудно, магичка слепо бросилась на смерть за одно «Пожалуйста» от Тиссаи. А та, даже не искала её, даже не звала, как-то произнесла, что Йеннифэр её лучшая ученица, да и то не факт. Если спросить Тиссаю прямо, она не затруднит себя ответом. Так что же? На совете ректорессу не поддержали, как она того ожидала, и архимагист молниеносно начала искать другую помощь. До Йеннифэр можно было легко дотянуться рукой.
«Ты была права тогда. Аретуза — все, что у меня есть. Не хочешь сделать это ради Континента, сделай ради меня. Пожалуйста»
Сколько в этих словах правды, Йеннифэр могла бы гадать вечность. Но не стала. Потому что Тиссая давно уже вылепила из неё свою лучшую ученицу.
«Пожалуйста» — и годы унижений, пустых обещаний, обмана прощены и забыты. Тиссая попросила. Тиссая считает верным спасать Континент. Даже не Континент, а свой образ жизни, который она устраивала столетиями. Тиссая продолжит бороться за то, что сама создала. Удивительно. Йеннифэр смешно и страшно, от того, что она все же качалась в лодке, сформированной тщеславием одной женщины.
Содден. Грязь. Кровь. Шум.
«Тиссая, ты нужна мне» — но она не отвечает, Йеннифэр вновь остается совершенно одна среди хаотично несущейся толпы.
Рана мерно пульсирует, но со временем перестает. Йеннифэр понимает, что уже слишком устала, настолько, что перестает чувствовать боль. Вот бы кто-нибудь её обнял. Ещё свежа в памяти несчастная Коралл, пригвождённая к дереву. Скоро и её ждет нечто не менее жестокое.
— Тиссая, — знакомый силует как глоток воды в пустыне.
Но Тиссая ей не поможет. Запачканное лицо, кровь из носа, она без сил падает на землю, и только теперь Йеннифэр понимает, почему рана не болит.
— Тиссая, ты спасла меня, — ей не верится, что все годы она была не просто тарелкой в сервизе.
— Йеннифер, спаси всех этих людей, — она не отступится от изначальной цели, даже если цена — потеря её лучшей ученицы и она сама. — Хаос, что ты копила в себе годами. Позволь ему взорваться. К черту бутылку.
Йеннифэр знает, что Тиссая приготовилась к смерти, потому что у неё больше нет сил бороться. Но она не намерена убивать ректорессу.
Шаг за шагом. Она движется на возвышение, что бы было удобней ударить. Ещё минуту назад у неё едва хватало сил, чтобы переставлять ноги. Но Тиссая верит в свою ученицу, а, значит, она сможет. Йеннифэр последний раз смотрит вниз на Тиссаю. На свой главный кошмар и главную печаль. Все такая же холодная и сдержанная посреди хаоса перед лицом смерти. Кажется, она мечтает увидеть могущество Йеннифэр, которым сама не обладает. Даже в последний раз.
