— Прикрой дверь. Не стоит детишкам знать, то мама с папой поссорились.

— А они поссорились? — проговорил сзади Тим.

И тогда она ударила. Не оборачиваясь, сгруппировавшись и резко разгибая назад левую ногу. Амбидекстрия, врождённое (и отполированное тренировками) равное развитие правой и левой сторон, позволяла бить любой ногой. Но Лана предпочитала первый удар наносить левой. Маленькая, вполне позволительная — и неожиданная для большинства противников — слабость.

— Извини.

Ни толики признания вины не было сейчас в её голосе. Провинилась уж точно не она. Доносящиеся из-за спины звуки свидетельствовали, что она попала именно туда, куда намеревалась: в солнечное сплетение.

— Мне требовалось с гарантией привлечь твоё внимание к тому, что будет сказано. И примитивное рукоприкладство — единственный по-настоящему надёжный способ из известных мне.

Протянула руку над сумкой, швырнула в сторону закрытой двери загодя припасённое мокрое полотенце:

— Утрись. Продышишься — поговорим. О шутках и розыгрышах. О чувстве юмора вообще. Об идиотии тоже поговорим. В последний раз, потому что повторяться я не намерена. А намерен ли ты слушать — решать тебе.

По расчётам Ланы, у неё было около трёх минут на завершение сборов в дорогу (ударила она на совесть), минут пять на введение старого друга в потерянный им было меридиан и, в целом, примерно четверть часа до выхода. А уж в каком составе состоится этот самый выход — её, в силу принятого решения, уже не касалось.

— Готов?

Она развернулась, наконец, и теперь не без удовлетворения обозревала ею же самой созданную диспозицию. Тим сидел на полу, привалившись спиной к закрытой двери, держался руками за живот и пытался выровнять дыхание. То, что надо.

— У нас маловато времени, но, боюсь, его придётся-таки потратить. Потому что за то время, что мы не виделись, ты явно разучился думать головой.

— На… — прокашлял Тим. — Насобачилась!

— Ты в моём доме, придурок! — рявкнула Лана. — Следи за языком![8]

Комментариев не последовало. И она продолжила, теперь — тихо и размеренно:

— Начнём с азбучных истин. Планета Легион, на которой базируется Республика Легион, пока что заселена очень условно. Мы пришли туда в прямом смысле слова на клинках, а дальше-то что? У нас есть до хрена земли, вполне приличное количество ресурсов, есть даже профицитно свёрстанный бюджет, но слишком мало людей для того, чтобы выстроить чего-нибудь стоящее производство. И даже мягкое иммиграционное законодательство не спасает. Тут всё взаимосвязано. Пока нет промышленности, нет рабочих мест, привлекающих людей, не способных или не готовых быть фермерами. Пока нет людей — нет промышленности. Со временем, уверена, это изменится. Но сейчас, когда республика провозглашена по историческим меркам даже не вчера, а пару минут назад, мы вынуждены многое закупать, потому что не в состоянии произвести сами. И, разумеется, никто не собирается спонсировать таких отморозков, как Галактический Легион. Промышленность, наша собственная промышленность, необходима куда больше, чем воздух. Воздуха-то хватает, было бы кому дышать им.

Тим молчал.

— Это просто чудо, подарок судьбы, что, когда девчонка Фокс пропала, помощи запросили у Легиона. Легиона, как организации, и, в конечном итоге, Легиона, как государства. Потому что бабушка Фокс может сколько угодно прикидываться отошедшей от дел «старой дамой, растящей азалии», но председатель совета директоров «Фокс Индастриз» держит этого монстра в кулаке, каким бы старческим и хрупким кулак ни казался. И когда мы найдём Дезире — а я, можешь даже не сомневаться, её найду — гигантская корпорация, конечно, не станет есть с руки у Республики, на такое рассчитывать глупо. Но некоторую долю промышленного кластера мы сможем выстроить по совсем другим ценам, нежели те, которыми приходится оперировать сейчас.

Реакции не последовало. Никакой. Интересно, он её слышит вообще?

— Одной мне не справиться, и Горовиц отправляет подкрепление. К несчастью, в этот самый момент интересы Легиона пересекаются с интересами Российской Империи. Мне приходится лечь под русскую контрразведку, и хорошо ещё, что только фигурально. Впрочем, если для дела понадобится, я и физически лягу, расклад вполне рядовой. Да, Тим, лягу. Хоть под Ивана Солдатова, хоть под Генриетту Фокс. Добрый старый мистер Браун это знает. И санкционирует. Всё, что угодно, лишь бы дело было сделано. И тут… — Лана позволила своему голосу, до этой минуты сухому и безэмоциональному, стать издевательским, — …и тут на сцене, как чёртик из табакерки, появляется Тим Стефанидес. Казалось бы, чего лучше? Что может пойти не так?! Старые друзья, когда-то «клинковая пара», чтобы «танцор» и «рубака» не сработались — да это же попросту невозможно! Так думает Горовиц. Так думаю я. А вот что — и, главное, чем! — думает первый лейтенант Стефанидес, я понять не могу вообще. Потому что вместо того, чтобы предоставлять мне, как закреплённому приказом командиру, всю полноту необходимой для работы информации, первый лейтенант Стефанидес принимает участие в нелепом розыгрыше. В боевой обстановке!

— Никакого боя тогда не было! — перхнул Тим, так и не рисковавший подняться на ноги.

— Да что ты говоришь?! — Лана разошлась не на шутку, её несла волна чистой, всепоглощающей ярости. — Мы в бою, Стефанидес! Мы в бою с той самой минуты, как пришлось пойти на сотрудничество с русскими. С той минуты, и прямо сейчас, и до тех пор, пока операция не будет завершена ко всеобщему удовлетворению. Солдатов это понимает. А ты?! До тебя хоть теперь-то дошло, что ты не сам до этой дури додумался, Солджер тебя втёмную разыграл?

Лана перевела дыхание.

— Он молодец, к нему у меня претензий никаких. Искать и находить слабые места у противников и союзников — часть его работы. Весомая часть. И у нас он слабое место нашёл. Сам догадаешься, как зовут это слабое место? Или подсказать?! В общем, так…

Она помолчала, формулируя.

— Да, я нуждаюсь в подкреплении. Однако в необходимости оглядываться и прикидывать, получу я помощь или очередную заморочку, я мало того, что не нуждаюсь — просто не могу себе этого позволить. Вариантов ровно два. Либо я твой командир, и когда я приказываю прыгать, ты прыгаешь. Ни делом, ни словом, ни даже мыслью не ставя под сомнение моё право отдать приказ. Либо ты убираешься к чертям собачьим вместе с Тиной и Джонни, и дальше я действую без прикрытия, одна. Будь что будет, но юморист за спиной куда хуже голой спины. Дедуля меня поймёт. Решение за тобой. И решить ты должен прямо здесь, не сходя с этого места. До старта — пять минут.

Тим с некоторой опаской разогнулся и поднялся на ноги. Кашлянул, выравнивая голос. И подчёркнуто нейтрально поинтересовался:

— Как высоко? Прыгать?

Мужеству капитана курьерского корабля можно было только позавидовать. Каково ему приходилось в форменном кителе здесь, на открытом пространстве стартового квадрата, Лана прекрасно представляла. Ибо сама, для пущей готовности к разного рода неожиданностям, была облачена в плотную куртку и не менее плотные штаны. И старое, потрёпанное легионерское кепи. Его она прихватила со службы в десанте и таскала за собой с планеты на планету, всюду, где предполагалось задержаться хотя бы на неделю. Миссии — не в счёт.

Плотность ткани штанов с успехом выдавала за карманы четверо ножен — по двое на каждой ноге. Куртка скрывала хитрую конструкцию, удерживающую в ближнем доступе кучу разнообразного метательного инвентаря и пистолет «Хильдегард Катрина». Восемь нулей первый, как и было обещано когда-то… три с половиной?.. ну да, три с половиной года назад. Вделанная в ворот куртки гаррота вполне успешно притворялась стягивающим горловину шнурком. Остальное оружие, включая обе порядком послужившие, давно привычные спаты, лежало в сумке.

Получилось довольно увесисто. Не критично, разумеется — и не такое носить доводилось. Тем не менее, Лана испытала нешуточное облегчение, нырнув в салон корабля и забросив сумку в багажный отсек.