– Мы лгали, доктор Бракко, все вместе, коллективно! У нас тут совместное предприятие. Напомнить, кто сочинил эту красивую сказку про почтальона для моей дочери?
Пирпойнт, как обычно, говорит быстро, не поправив себя и ничего похоже не заметив. Но для доктора его оговорка не проходит бесследно. Впервые на ее памяти, впервые за все время проекта, Пирпойнт Донован назвал марафонца номер один своей дочерью. Впервые признал очевидное.
– Я сочинила. Так мне казалось легче продвигать нашу ложь, кружить ей голову. Будто мы и не врем девочке, а сочиняем для нее красивую сказку о лучшем мире. И о ее месте в этом мире.
– Разве это такая уж ложь? Скорее художественное преувеличение. Вынужденное преувеличение. Да, именно так, мы вынуждены были рассказать ей сказку о лучшем мире, который она поможет спасти. Только так девочка не сломается под весом чудовищной ноши, только так ей будет легче воспринимать и выполнять возложенную на нее великую миссию.
– Да, легче. При условии, что она не узнает правду.
– Не узнает, ей просто незачем, ибо наша сказка лучше, чем любая возможная правда. И только благодаря вашей сказке мы сумели выйти на финишную прямую. Не корите себя, доктор, а гордитесь своим делом. Гордитесь тем, что вы воспитали из нашей девочки прилежную и послушную ученицу, что станет отличным почтальоном. Она отнесет письмо из пункта А в пункт Б, и вернется с ответом, так и не вскрыв его. Все пройдет нормально, я уверен.
– Хотелось бы мне быть столь же непоколебимой. И все же, это очень опасно. Я думаю, я уверена, что мы все совершили ошибку, создав бесконечную проклятую иллюзию вокруг нее. Нам надо было сказать Дженне правду, она имеет право знать, в чем и ради чего участвует. Она должна была знать с самого начала. А теперь, если она не дай бог раскроет правду сама, я не берусь предсказать, что произойдет тогда. Маловероятно, что что-то хорошее. Мне страшно, босс, страшно как никогда раньше. Я боюсь вашей дочери!
***
– То был чудесный день, день ее рождения, и мы все ликовали. Рождение прекрасной девочки означало, что у нас появился шанс выполнить свою миссию. Мы сумеем взрастить и подготовить ее. У нас скоро будет марафонец, который спасет нашу планету. А пока девочке надо было расти и учиться, очень много учиться.
Доктор Лорен Бракко умолкает, готовясь к самой важной части рассказа, к критическому моменту своей долгой работы.
– Я хорошо помню тот день, помню как мы праздновали грядущую победу. Праздновали, еще не зная, что наши партнеры, наши вчерашние союзники уже готовы выстрелить нам в спину. Лидеры клана Дизраэли решили расторгнуть все предыдущие соглашения и нанести свой удар. И если раньше все решалось деньгами и переговорами, то теперь в дело пошли отряды ликвидаторов.
– Они хотели убить марафонца? Но зачем?!
– Затем, что им нужна власть. Им нужны деньги. Но убивать девочку наши враги не собирались, они понимали ее цену. Убить – нет, а вот похитить – да. У Дизраэли была своя собственная пусковая машина, и они решили использовать марафонца исключительно как личную собственность, как страшное оружие. А для этого малышку надо было сначала украсть. Украсть, промыть ей мозги и заставить делать все, что прикажут.
– В ночь празднества на нас напали. Убийцы были повсюду, они уничтожали всех, кто встанет на их пути. Мистер Пирпойнт сумел спасти девочку. Но не успел спасти ее родителей. И так наш марафонец лишилась и отца, и матери в день своего рождения.
Дженна не сразу озвучивает свой последний вопрос, ибо услышанное впечатлило ее по-настоящему, что редко прежде случалось.
– И чем же кончилась эта странная сказка?
– На самом деле, она не кончилась. Она только подходит к финалу. Благодаря своему спасителю, девочка пережила покушение. Она продолжает жить в институте на Высоком Доме 1, постепенно готовясь к выполнению своей великой миссии. Она готовится стать марафонцем. Впрочем, ты, наверное, и сама об этом знаешь…
– Да, знаю. Конечно, знаю, ведь я и есть та самая девочка марафонец. И хотя я знаю финал, я благодарна тебе за начало истории. Вот значит, как интересно оно все началось, как было на самом деле. Спасибо, это действительно отличная сказка.
ГЛАВА 4: ОДИНОЧЕСТВО БЕГУНА НА ДЛИННУЮ ДИСТАНЦИЮ
Здесь ничего нет. Здесь совсем ничего нет. Я догадывалась, что так будет, готовилась к этому, и все же, не была готова. К такому никто не может быть готов.
Раньше всегда было что-то, что-то рядом со мной, вокруг меня. Я чувствовала гравитацию, ощущала тепло или холод, слышала или видела что-то. Но то было раньше, до того как закрылись мои глаза. А теперь ничего, только неподвижные звезды где-то далеко впереди. И вокруг, и позади тоже. Плюс та единственная крупная, яркая звезда, что давно уже перестала быть крупной и яркой, и стала еще одним тусклым желтым огоньком за спиной. И даже ее я не вижу, просто знаю, что она есть там, позади. Это хорошо, назад возвращаться будет легче, я буду видеть Солнце.
Кроме россыпи тусклых огоньков здесь нет ничего. Двигаясь внутри лазерного луча, я неспособна чувствовать что-либо, за исключением гравитационных волн, и так не особо сильных здесь, все крупные куски камня остались давно позади. Пересекая пояс Койпера, несколько раз я видела вдалеке крупные небесные тела, известные и еще неоткрытые. Надо постараться не забыть их, запомнить координаты, нанесу на карту по возвращении. Надо постараться не забыть, где я, куда направляюсь, и сколько времени в пути. Надо постараться не забыть, кто я.
Я Ольга, старшина Ольга Воронова, крейсер Большевик. Когда-то служила в корпорации Сверхновая, когда-то служила в Союзе, когда-то воевала против Дженны, когда-то…
Много чего было когда-то, но все осталось позади, там, у последней большой звезды. Все осталось, включая собственное тело, что ждет моего возвращение в подземном убежище на Хароне. Здесь и сейчас есть только пустота, и лазерный луч, что пронзает пустоту, унося меня по следу той, с которой я воевала все эти годы. Кажется, что пустота длится уже целую вечность, но только кажется. На самом деле я лечу чуть больше семи часов, и как раз сейчас пересекаю условные границы пояса Койпера. Позади семь с половиной миллиардов километров. Впереди еще целый световой год. Это при условии, что я достигну цели, и попаду в Столб, как попала в него Дженна. Я ведь могу и промахнуться, как, по всей видимости, промахнулись два других марафонца. Тогда впереди не год. Впереди вечность…
***
Один миллион тридцать шесть тысяч восемьсот секунд. Ровно двенадцать суток. Двенадцать суток тому назад мое сознание вышвырнуло в пустоту, и луч красного света продолжает нести его дальше. Я преодолела больше двух тысяч астрономических единиц, и оставила за спиной громадный кусок пустоты. Сейчас я пересекаю границы зоны Хилла, и скоро пробью головой внутреннюю стенку облака Оорта. Тут должно быть повеселее, тут снова есть хоть что-то помимо пустоты, я опять чувствую гравитацию. Внутри этого громадного темного облака, что тянется вперед на целый световой год, внутри вечно вращаются сотни триллионов комет, абсолютное большинство из которых никогда и никем не будет обнаружено. Я тоже пройду мимо них, следуя курсом, заложенным создателями Телеграфного Столба, и только гравитационные волны будут развивать мои волосы, подобно ветру.
Помимо охоты за кометами, заняться особо нечем, и я снова смотрю сериалы, что запомнила перед отлетом. А еще слушаю музыку, читаю книжки, вспоминаю картины и скульптуры, даже пытаюсь что-то сочинять, но выходит, как обычно, посредственно. И времени полно, и результат нулевой. Главное, не играть в разделение сознания, где угодно, но только не здесь. Здесь надо оставаться единым целым, иначе никогда уже не удастся собрать себя заново. Надо вспоминать старые сериалы и смеяться над заезженными шутками, надо делать все что угодно, коротая оставшееся время и не позволяя пустоте вокруг растворить меня окончательно, поглотить без следа. Это ведь тоже вполне вероятно. Вполне вероятно, что именно так случилось с номерами два и три. Может быть, они не промахнулись мимо Телеграфного Столба. Может быть, их лучи просто потеряли фокусировку, рассеялись. И если так, то поняли ли они, что происходит? И пойму ли я?
