Значит, город. Больше на поселок похоже. Хотя, кто его знает, что там, дальше - не видел. Не дошел.

   - Скажи, Маша. Как можно вернуть утащенный карандаш, если находишься здесь? Ни карандаша, ни работы. Совершенно постороннее место.

   - Ну, мало ли! Я об этом не думала.

   - Тогда почему считаешь, что нужно исправлять эти твои неправильности?

   - Да, неправильности... - Мария не обратила внимания на мой тон. - Вернее, ошибки. Ошибки всегда надо исправлять. Как только представляется возможность.

   - И где здесь возможность? Где? - я привстал. - Вон там? Или там? Или, может, ее вообще нет?

   - Есть. Я уверена, - Мария поджала губы, осуждая мое поведение, и я опустился обратно в кресло. - Иначе куда бы девались приходящие? То они маячат тут по нескольку дней или даже недель. То внезапно пропадают, и о них ни слуху, ни духу. Значит, они исправились и вернулись домой... Ты ведь домой стремишься?

   Я чуть не поперхнулся. Считать домом станцию можно было лишь с большой натяжкой. Место работы, место временного проживания, место, которое покидаешь без сожаления. Но не дом. Дом - это Земля. Планета. Почва под ногами. Синее небо. Слепящее солнце. Соленое море, плещущее на голые ноги. Жизнь. Слишком много жизни.

   - Домой... наверно. Куда же еще, - с запозданием подтвердил я. - А ты здесь живешь? - Я выделил голосом "здесь".

   - Здесь. Ага. Давно уже.

   - Всегда жила? - вдруг заинтересовался я.

   - Почему всегда? - девушка фыркнула. - Я - как ты. Тоже сюда попала. Когда-то. Только уходить не собираюсь. Мне здесь понравилось. Правда-правда, - зачастила она, - ты не думай, город - он хороший. Там, где я жила раньше, было намного хуже...

   Голос Маши сошел на нет, и она загрустила.

   Я подумал, что Мария вовсе не притворяется. В городе действительно было не так плохо. Тепло, светло, красивые девушки, шоколадное мороженое в вазочке... Если забыть, что не можешь отсюда уйти; забыть, откуда пришел и каким образом, то всё отлично. Лучше не бывает. Покой никогда никому не вредил. Хочу я покоя?

   Покоя я не хотел. Я желал разобраться со всем этим безобразием, которое не дает мне жить так, как я хочу в данный момент. Которое заставляет меня сидеть рядом с девушкой и вести с ней милую беседу вместо того, чтобы вернуться на станцию. Но что там, на станции? А на станции - привычный уклад, привычная работа, привычные люди.

   И не только привычные.

   Еще на станции осталось то, что и выкинуло меня в этот город, раскинувшийся на горе прихотливым минотавровым лабиринтом. Вернее, остался тот. С ним я совершенно не желаю встречаться. Я желаю забыть о нем. Мало ли какие кошмары снятся в бреду, а ничем иным это и быть не может. Если о них не забывать, то жизнь станет невозможной.

   - И всё же. Почему здесь никого нет? Только я и ты?

   Маша недоуменно посмотрела на улицу.

   - Что ты имеешь в виду? Все здесь. Посмотри внимательнее.

   Я обернулся. Сморгнул. Чуть ли глаза протирать не стал. Две улицы, которые я видел, были полны народа. Одновременно включился звук гуляющей толпы: духовой оркестр, звонкие крики детей, гул разговоров...

   - Откуда это?

   Мария пожала плечами.

   - Что - это? Ты про людей? Так ты их просто не видел. Не замечал. Как это... находился с ними в противофазе, - последнюю фразу Маша высказала с некоторым сомнением.

   - Ясно... - но ясно мне не было. - А как у вас насчет еды?

   - Заказывай.

   Девушка махнула рукой, и у стола появился официант. Достал блокнотик, ручку и приготовился записывать.

   - Маша. Как бы это сказать... Понимаешь, у меня нет денег... Ну, так получилось... Случайно. Закончились деньги, в общем.

   - Деньги? Ах, деньги. Нет, они не нужны. Всё бесплатно. Говори Полю, что ты будешь завтракать.

   В голову полезли названия каких-то заморских яств, о которых только слышал, но даже не видел, сногсшибательных вин многолетней выдержки и роскошных десертов. Я сглотнул и выдавил:

   - Яичницу. Из двух яиц. С колбасой. Докторской. И чай. С мармеладом.

   Поль чиркнул в блокноте, кивнул, подтверждая, что всё понял, и удалился. Маша откровенно смеялась.

   - Завтрак холостяка?

   Я не стал отвечать - девушка была права. Сам спросил:

   - А если бы я заказал что-нибудь дорогое? Скажем, осетра?

   - Целого?

   - А почему бы и нет?

   - Зачем?! Зачем тебе целый?! Ты же его не съешь!

   - Пусть будет.

   - И пусть портится. Ты разве не знаешь, как пахнет рыба, когда портится? Сидел бы рядом с осетром и нюхал. Уверяю тебя - приятного мало.

   - Ну, я бы его продал...

   - Кому?! Кто его купит?! Каждый может заказать твоего осетра и съесть столько, сколько хочет. Зачем лишнее?!

   Мария поставила меня в тупик. С одной стороны, на первый взгляд, мы тут имеем коммунизм, с другой - вопросы похищения карандаша. Как то это не складывалось вместе. Или здесь четкое разделение между тем, что принадлежит тебе, и общественной собственностью? Или у отдельного человека нет личной собственности? Я вконец запутался, тем более что такой строй у нас в принципе считался невозможным.