Кусакина (с презрительной усмешкой). Очухалась, да ты…
Голливуд. Все только языком чешут: любовь да любовь, да любовь, а нормально про нее никто не понимает.
Пыжова. А ты, Люсечка? Ты же понимаешь?
Голливуд (зевая, глядит на Художника). Не-а. Они ко мне лезут, орут прямо в ухо – а я не понимаю.
Художник. У меня любовь…
Голливуд. А что это значит – любовь?
Художник. Всё!..
Голливуд. Никто не понимает!
Художник. И не надо понимать…
Голливуд. …Но говорят, говорят…
Художник. И всегда будут говорить…
Голливуд. …Как заведенные…
Художник. Ах, любовь…
Голливуд. …Уже надоело, уже спать охота, а они все свое…
Художник. Любовь!..
Кусакина. …Жутко дурацкое слово!..
Голливуд. Все одним словом выражаются – хоть умный, хоть дурак!
Пыжова (нерешительно). А мне нравится…
Кусакина. Тебе бы – еще бы!..
Калинкина. Эх, команда, а я вам скажу, это: все слова, какие ни есть, – все дурацкие. Моя бы воля – все бы молчали!..
Пыжова. Дуся, за что?
Калинкина. А пускай не морочат!
Голливуд. С другой стороны – им, вроде, тоже надо болтать. А то много молчать – тоже скучно. Другое дело – конечно, должны знать, что значит. А так не знаешь, что думать.
Художник. Что хотите – то думайте! Я просто скажу: вы – моя жизнь, мое вдохновение, моя любовь!
Голливуд. Ну, слыхали? Кто может, поди, разберись!..
Юван (не отрываясь от Алевтины, красавице). Кажется, я понимаю, о чем вы: я тоже пробовал объяснить Алевтине, что со мною внутри происходит – и не сумел.
Алевтина. Юван, чего ты мне только ни говорил!
Юван. Говорил, Алевтина, но не сказал. (Красавице.) Я вас понимаю. (Опять Алевтине.) Ведь я про себя понимаю, что я чувствую, как никто другой? Значит, и говорить обязан, как никто: как никто до меня не умел говорить.
Художник. Я вас люблю!
Юван. Да!
Художник. Я вас люблю! Люблю! Люблю! Люблю!
Юван. Да! Да! И еще… (Набирает воздуха в легкие.) Алевтина!
Алевтина. А.
Юван. Знаешь… Сейчас… Вот, сейчас: ты – как могучий магнит, а я, как железная пылинка, и ты меня к себе притягиваешь.
Пыжова (явно растрогана). Ой…
Юван (красавице). Вы это имели в виду?
Калинкина. Это… Чо он ляпнул?..
Пыжова. Он – магнит, она – пылинка, я не могу…
Голливуд (Художнику). Слыхали, как надо?
Художник. То, что он сказал, я могу нарисовать.
Голливуд. А сказать?
Художник. Я должен потренироваться…
Алевтина. Между прочим, Юван, и ты меня как будто магнитом.
Юван. У тебя такое же ощущение?
Алевтина. У меня такое же. А еще – как будто магнит это ты.
Юван. Магнит – ты.
Алевтина. Нет, ты.
Юван. Алевтина…
Алевтина. Юван…
Тренер. Сил моих больше нет, ты – болтун!
Юван. Я так чувствую.
Тренер. Нет!
Юван. Это правда.
Тренер. Не чувствуешь, нечего чувствовать!.. Нет ничего, я проверил!.. (Тычет пальцем в гандболисток.) Она! Она! Она! Никто! Ничего! Не чувствует!..
Художник (красавице). Вы тот самый магнит, что меня неумолимо к себе притягивает!..
Тренер. Все ожидал, от всех ожидал, от вас не ожидал!
Художник. Почему?
Тренер. Рисуйте! Рисовать умеете – вот и рисуйте!
Голливуд. Я ему то же самое говорю: вместо того, чтобы липнуть…
Тренер. С тобой мы еще потолкуем, с тобой у нас впереди!.. (Алевтине.) Сними платье.
Алевтина. Не сниму.
Юван (Тренеру). Вы меня извините…
Тренер. А ты возвращайся в горы и там, наверху всем скажи: что ничего нет! Нет ничего!..
Художник. Есть.
Тренер. Нет! Нет!! Нет!!!
Алевтина. Есть.
Тренер. Нет!
Художник. Есть.
Юван. А, хотите, я расскажу только маленький пример?
Тренер. Нет!
Юван. Только мы с ней разбежались, Алевтина помчалась на тренировку, а я в магазин за платьем, как я сразу же осознал самое главное: что ее со мной физически нет, а я чувствую, что она есть. Понимаете, чувствую! Всем своим организмом! Особенно сердцем! Это даже удивительно, как начинаешь, вдруг, все ощущать, даже воздух: кажется, что пустота – а не пустота. То, что казалось тебе пустотой – то, оказывается, нити, нити, нити… От меня – к Алевтине, от Алевтины – ко мне… Алевтина, ты чувствуешь?
Алевтина. Ага.
Юван. Со мной так впервые.
Пыжова. Ой, и со мной…
Художник. Со мною такое, наверно, в последний раз…
Голливуд зевает.
Юван. Настоящее чувство, если подумать, такая случайность, так трудно встретиться!
Пыжова. Ой, правда…
Кусакина. Расставаться, скажешь, легко?
Пыжова. Расставаться – вообще молчу!..
Голливуд, зевая и потягиваясь, направляется к поролоновым матам.
Художник (идет за ней следом). Я вас утомил? Вас опять клонит в сон?
Голливуд. Опять, да, опять… (Зевая, заваливается.)
Калинкина. Это… не надо встречаться – расставаться не придется!
Юван. Встречаться – во-первых, приятно. Во-вторых, обогащает внутренний мир…
Художник. Очень!
Юван. В-третьих, Бог и общество очень заинтересованы, чтобы он и она испытывали друг к другу тяготение близко и на расстоянии.
Пыжова. Ой, девочки, мне кажется, что я испытываю…
Тренер. Один такой с горы слезет, варежку разинет – и уже не спасешься!.. Ты тут годами без продыху строишь, возводишь, а он в один день все порушит… Да? Ты из этих?
Юван. Алевтина, пожалуйста, ты меня чувствуешь: объясни меня – ему.
Алевтина. Вы что, Ювана не видите?
Тренер. Вижу.
Юван. Видеть – недостаточно. Ты объясни, Алевтина.
Тренер. Я ей про тебя объясню.
Алевтина. Мне – не надо.
Тренер. Ты пойми: пустота! Ничего нет! Все, что он говорит, он придумал! Назло мне! Назло команде! Назло играм!..
Юван. Мои мысли направлены к добру.
Тренер. Он враг, Алевтина, и он все придумал!
Алевтина. Юван?..
Юван. Я вам докажу. Извини, Алевтина. (Снимает с нее фату, обматывает вокруг глаз, отсчитывает шаги.) Раз, два, три, четыре, пять… Я лично этого не понимаю – когда один человек не верит другому человеку… (Отсчитывает.) Нас в горах учили тому, что надо верить… Одиннадцать, двенадцать… (Останавливается, сосредоточенно молчит, наконец, произносит.) Алевтина.
Алевтина. Я тут.
Юван. Я знаю. (Уверенно, с простертыми вперед руками движется по направлению к возлюбленной, обнимает ее.)
Алевтина (растроганно). Юван…
Юван. Алевтина…
Даже Люся по прозвищу Голливуд просыпается и садится на матах.
Кусакина (как под гипнозом). Х-ха…
Юван. Видите?
Пыжова. Ура-а!..
Юван. Связь между нами, нити – удивительно…
Калинкина. А если еще… как, получится?
Юван. Нити – сколько угодно!.. (Снова отсчитывает шаги.)
