А потом все было очень суматошно, девочки переодевались. Ника поправляла мою прическу. И краем уха, я слышала, как она же ругалась с Глебом, по поводу какого-то парня. С горем пополам все собрались и вытрусились из своих номеров отеля. Ночевать вроде как никто не собирался, но Ян сказал, что это «на всякий случай». Я вышла самая последняя, провозившись с застежкой на туфле, и пропустила, когда все ушли. В коридоре, вальяжно облокотившись на стену, и листая что-то в телефоне меня, ждал Ян. «Не влюбляться, не влюбляться», как мантру я повторяла у себя в голове. Но получалось как-то не убедительно.

— Колючка, шикарно выглядишь, — ну и зачем, он так сексуально провел языком по губе?

— Стараюсь соответствовать, — он подошел на невероятно близкое расстояние, лишая меня последней возможности дышать. Я чувствовала, как он сокращает расстояние, заставляя меня, облокотится на стену. И его дыхание, которое он направил куда-то в область шеи, заставляя меня замереть, чтобы не сорваться, и не послать самообладание далеко и надолго. Его руки, совершенно бесстыдно касающиеся моей спины. Нос, втягивающий аромат моих волос. И…, и его чертов телефон, зазвеневший совершенно не вовремя. Он не отстранился, но момент был упущен.

— Где твоя куртка, — о чем он?

— Что? — голос предательски дрожал.

— Куртка Анфиса, — он отпустил меня из плена своих рук и, вернувшись в комнату, откуда я только вышла, дал мне минуту на то чтобы восстановить дыхание.

POV Ян

Я уже давно понял, что общаться с Анфисой нужно как с ребенком. Спокойно, терпеливо, не поддаваясь на провокации. Ведь, изменить ее мнение или позицию, невозможно. Каждый раз, объясняя ей что-то, приходится сталкиваться с отрицанием. Она стойко не дает кому-либо пробраться слишком глубоко в ее сознание. Скорее всего, она боится слишком доверится. И правильно, я не тот добрый парень, с которым таким правильным девочка как Анфиса, бывает хорошо.

Буквально через пятнадцать минут нашей поездки, Анфиса уснула. За все четыре часа нашего пути, она ни раза даже не шевельнулась, на душе заскребли кошки. Я прекрасно видел ее нездоровый румянец, который говорил о температуре, и редкое шмыганье носом, каждый раз напоминало, что это из-за меня она простояла на улице в такой холод. Хоть и вину я свою признавать не хотел, совесть, которой у меня в помине не было, тихо скребла в голове, «это все ты».

Когда я в очередной раз коснулся ее головы, она приоткрыла один глаз.

— Уже? — она потерла ладонью щеку, но тот час же убрала ее, вспомнив о макияже.

— Еще чуть-чуть, просыпайся, — ее глаза снова закрылись, а в ответ я услышал не внятное «угу»

— Фаня.

— Я не сплю, — звучит не убедительно, но через пару минут она начинает шевелиться, пишет кому-то смс. В таком невнятном настроение, мы подъезжаем к отелю, который я снимал каждый год, и каждый год уверял, что никто не останется на ночь, и при этом каждый год, кто-то напивался в «зю-зю», и нам просто не оставалось выбора. Конечно, можно было и потеснить родителей, но я слишком рано стал сам себя обеспечивать, и стал самостоятельным, чтобы делать такие вещи. Если бы я был один, это другой разговор, но я с огромной компанией друзей, тут без вариантов.

Пока девочки зависли все в одном номере, и занимались «женскими делишками», строго настрого запрещая нам входить, мы, парни, зависли в соседнем номере, играя в фифу*. Глеб, не удержавшись, разболтал о том, что у Ники появился ухажер, который дико ему не нравился, как он говорит «понтовый парень». Что ж мы можем только пожелать ему удачи.

— А она все талдычит мне, «Я не маленькая!» Та знаю я, блядь, что ты не маленькая, но мозгов то у тебя от этого не больше. Я же вижу, что он какой-то скользкий кент! — гневно закончил свою тираду Шахов. Жахнув кулаком по столу, он выскочил на балкон. Я как хороший друг, и верный товарищ, пошел за ним.

— Глеб, ты же знаешь Нику, если она хочет это сделать, она сделает, — Шахов нервно выпустил струю дыма из носа.

— В том то и дело, что знаю. Слишком хорошо, блядь, знаю, чтобы сказать, что она повелась на очередного мудака, — ну тут я согласен, вкус у Шаховой младшей отстой.

— Ты пробил его по базам?

— Пробил, пробил, все чисто, либо очень хорошо подчищено.

— Если по нашим все хорошо, то вероятней всего он чист.

— Я понимаю, но не нравится он мне, хоть убей. Катается на своем красном байке, такой весь перец, но слишком он недоговаривает, как по мне.

— Не накручивай себя, приедем, разберемся с твоим зятьком, — я нервно посмеиваюсь и толкаю его в плече.

— Не беси, Ян, — и после этого все причесанные, при марафете, выкатываются в холл. Но Анфиса была бы не Анфисой, если бы не опоздала, я уже думал подниматься искать ее, мало ли.… Но она сама появилась на мраморных ступеньках просторной лестницы. Черный шелк, струившийся по ее молочной коже, будил далеко упрятанные мной инстинкты. Ее точенные ключицы, что переливались под светом хрустальной люстры, манили меня к себе. Я точно знаю как она пахнет, шоколад и мята, но сейчас мне захотелось убедится в этом вновь. Этот дурманящий запах, вставлял меня сильнее сигарет, и мне бы избавится от него скорее, а я как чертов суицидник, играл лезвием у сонной артерии, каждый раз позволяя проникать ее все глубже под кожу. Точно нимфа, она делает несколько неловких шагов на высоких шпильках, стирая расстояние между нами.

Честно, я никогда в жизни не велся на поводу желания. Мне кажется, что я еще с детства руководствовался исключительно холодным разумом. Но сегодня какой-то невидимый дьявол вселился в меня. Мне хотелось прикоснуться к ее острым ключицам, и вдохнуть аромат блестящих волос. Шоколад и мята, как всегда. Опустить руки на ее тонкую талию и посмотреть, наконец, вблизи на ее родинку, на щеке. Опустить руки чуть ниже дозволенного, и попробовать на вкус ее светло-розовые губы.

Один телефонный звонок разрушил все, а возможно и спас, нас или меня, от неизбежного. Я смотрел в ее растерянные глаза, и не понимал, она хочет этого, так же как и я, или хочет избавиться от меня. Наверно только этот ее ступор заставил меня отстраниться. Пока мы ехали в машине, мне казалось, что она даже не дышит. Кусая губы, что делало меня еще более заведенным, она молчала и не осмеливалась взглянуть на меня. Но при этом смело приняла мою руку, когда я помог ей выйти из машины, и почти не смутилась, когда открыл дверь ресторана. Она восстановила дыхание, но не давала по-свойски притянуть ее за талию, соблюдая дистанцию между нами. Нам оставалось сделать еще два шага, чтобы войти в зал, где проходит торжество. Звонкий визг, и хрупкая фигурка с рыжей копной крепко держится за мои плечи. Она была бы не собой, если бы не умудрилась поскользнуться. Черт, пусть я пожалею уже через минуту, но ее соблазнительные губы, цвета клубничного мороженого, слишком провокационно закушены ее зубами. Секунда, две. Ее руки в моих волосах, мои на ее шее. Это что-то больше чем поцелуй, но слишком меньше, чем то, чего хотелось бы мне.

— Кхм, — я прикончу любого, кто заставил мне оторваться от сладких губ Анфисы.

— Папа?

— Ян?

Глава 19

В ее глазах хотелось утонуть,

Но близко никого не подпускала.

Боялась — снова могут обмануть,

И повторится, как она страдала.

Улыбку покрывала в сердце грусть.

И ни один из них не догадался,

Что это — маска. А за маской пульс

От боли пару раз уже сбивался.

POV Анфиса

Мне впервые в жизни захотелось провалиться под землю. Я вцепилась в плечи Яна, и боялась даже взглянуть в сторону человека, которого секунду назад, он назвал «папой». Анфиса, где твои мозги? Что на меня нашло? Его поцелуй, словно серверное сияние, прикоснувшиеся к губам, и завладевшее всем моим сознанием. Громов умело целовался, и я даже боюсь представить, сколько он практиковался для этого. Магия стала утекать из пальцев, принося взамен унылое чувство стыда, и злости.

— Привет, сын, — мужчина сам разрушил неловкую тишину между нами.