Это была воскресная литургия, народу было много. Через головы старушек мне удалось разглядеть сидящего в кресле пожилого человека в «короне» (митре). Я даже не успел спросить бабушку, как она сама сообщила мне, что это «главный поп». И да, как оказалось, это действительно был архиепископ Иоасаф (Овсянников).

Потом, помню, мы продвигались вглубь, к подсвечникам, и вдруг… О Боже! Мы наткнулись на того, кто в снах потом мне являлся еще очень долгое время. Это был гном или карлик, а может, и то и другое. Он сидел на складном стуле в одежде до пола. Огромная борода и взгляд, от которого можно ненадолго потерять способность говорить.

Потом все начали петь «Верую», и тут – запел он. Он пел невероятно эмоционально, громко, басом, при этом выкатывал глаза и широко крестился. Надо сказать, что сковавший меня страх и вместе с этим любопытство не давали мне отвести от него взгляд.

Бабушка вывела меня из оцепенения, одернув, так как надо было идти. Но «карлик» нас остановил и сказал, что ходить сейчас нельзя. Его «нельзя» для моей бабушки было несущественным, и мы продолжили продвигаться к выходу. Его обращение к нам мне казалось чем-то из ряда вон выходящим, будто оживший сказочный герой покинул свой вымышленный мир, чтобы сообщить нам что-то важное. Потом я долго вспоминал этого человека, и бабушка сказала, что для эмоционального ребенка подобные походы в церковь не нужны. Это было мое первое впечатление от знакомства с отцом Михаилом.

Спустя годы я стал прихожанином собора, затем меня пригласили в алтарь. Там было средоточие моей жизни. Первые послушания, начиная с уборки, воспринимались как особый дар. Но самым интересным в это время были люди! Люди разных темпераментов и характеров, с различными представлениями о жизни. Но всех их объединяла Церковь и наш ростовский собор.

Вот здесь-то, в алтаре ростовского кафедрального собора, мне и довелось вновь встретить отца Михаила. Был ли он священником, доподлинно не известно, однако его всегда называли «отцом Михаилом». Фамилия его и по сей день также остается загадкой. Он уже не вызывал во мне трепета и ужаса. К нему у меня сформировались два чувства: глубокого почтения и интереса. Бывал в алтаре он нечасто, так как много ездил по монастырям и храмам. Как правило, присутствовал на богослужениях, которые возглавлял митрополит Владимир (Сабодан). У них были очень добрые взаимоотношения. Часто после службы владыка приглашал отца Михаила в свое авто, и они ехали домой к архиерею на трапезу. Кажется, что его тогда знали все в нашей Русской Церкви…

Так вот, появление в алтаре отца Михаила всегда привлекало внимание. Он входил в алтарь в своей черной бархатной рясе с нашитыми на нее огромными пуговицами, как у Пьеро из сказки «Буратино». А вместе с ним в алтарь громко врывался аромат розового масла – «Болгарская роза».

В то время это масло было дефицитным, но у отца Михаила его было, видимо, запасено немало, и он обильно умащал себя им. На службах он обычно читал Апостол. Это было действо, которое приковывало всеобщее внимание. Он выходил из алтаря вразвалку, буквально перекатываясь, высоко держа книгу. Начинал «с низов», явно получая сам удовольствие от того, как читает. После чтения интересовался произведенным им эффектом. Он был, наверное, одним из немногих, кто мог со свойственным ему юродством говорить «ты» соборному архидиакону Иоанну, что выводило того из себя. Но их словесная перепалка не выходила за пределы допустимого. Вслед уходящему протодиакону отец Михаил мог прогудеть басом какую-то фразу, но отец Иоанн не обращал внимания, проходя гордо, не удостаивая его вниманием.

Периодически Михаил по прозвищу Культяпка путешествовал по святым местам необъятного Союза. Хорошо помню день, когда мы узнали о смерти Святейшего Патриарха Пимена. В моем представлении он был вечен… Хотя все понимали, что Патриарх болен, мысль о том, что он умрет, не проскальзывала в моем подростковом сознании.

Смерть Патриарха особенно болезненно коснулась нашего собора, ведь были живы прихожане, которые помнили его по служению в Ростове-на-Дону.

К слову сказать, некоторые держали с ним связь почти до его смерти. Наши прихожанки показывали письма, адресованные им и написанные его рукой. Он периодически передавал им гостинцы через владыку Владимира (Сабодана) с просьбой молиться о нем. Это было особое время чуткого и доверительного общения.

Возвращаясь к дням смерти Патриарха, могу сказать, что всеми верующими ощущалось ожидание чего-то масштабного и очень важного. Должно было состояться избрание на вдовствующий престол нашей Церкви. И естественно, все, начиная от настоятеля нашего собора и заканчивая свечницами, надеялись увидеть Патриархом нашего владыку. Но Бог определил иначе: был избран митрополит Ленинградский Алексий. Небезынтересно знать, где был отец Михаил в эти судьбоносные для Церкви дни. Конечно же, в самом центре событий! Как рассказывали, он прибыл в Троице-Сергиеву лавру. После избрания Патриарха была трапеза для участников Собора. Вот во время этой трапезы отец Михаил и скончался…

Началась долгая история с его погребением. Духовные чада решили везти тело в Псково-Печерский монастырь, чтобы захоронить в пещерах. Но им не удалось сделать так, как запланировали. Прошло около недели, и его привезли в Ростов-на-Дону, где его и отпел отец Олег Добринский в Преображенском приделе кафедрального собора. На отпевании было немного людей.

Так вот тихо-тихо ушел странник в последний свой путь, в финальный пункт назначения – в Вечность…

Прежде чем перейти к выдающейся личности протоиерея Лазаря Крещановского, рассказ необходимо предварить несколькими штрихами в описании моего служения в городе Новочеркасске.

По возвращении из семинарии в Ростовскую епархию я был назначен штатным клириком Новочеркасского Свято-Вознесенского кафедрального собора, где прослужил пять лет. Это было непростое для страны время, а вместе с тем благодатная почва для миссионерской деятельности Церкви. Постоянно происходили массовые крещения и венчания, храмы были полны людей, и казалось, Православная Русь воскресает.

К большому сожалению, не воспользовавшись благодатным временем, которое нам подарил Бог, мы растратили кредит доверия людей. Думаю, произошло это по причине многих факторов: Церковь не была готова к такому массовому приходу людей; выйдя из советского гетто, где инициатива Церкви не предусматривалась в принципе, она оказалась не способной динамично развиваться.

И все же это время мною воспринималось как обновление. Не хватало дня, поскольку востребованность была невероятная. Служение под началом настоятеля необходимо для начинающего священника, и я рад, что смог пройти этот этап.

Сегодня сразу из-под омофора архиерея молодые пастыри становятся настоятелями, но неопытность, порывы принимать скоропалительные решения и считать их самыми правильными – это удел юности и незрелости.

За пять лет служения в соборе удалось многое узнать, я испытал на себе зависимость от решений настоятеля. Время шло, и меня отправили в командировку в один из храмов Новочеркасска, причем того храма, который пугал меня своим состоянием. Он находился недалеко от собора – и в то же время в месте, которое смело можно назвать окраиной города. Старинный храм святого великомученика Георгия Победоносца. В нем мне предстояло заменить заболевшего настоятеля. Сколько раз мысленно примерял я на себя обязанности настоятеля, сосчитать трудно. И все-таки это назначение меня настораживало, поскольку я служил всегда в соборных храмах, а здесь попал в храм, который был запущен из-за длительной болезни настоятеля и нуждался в серьезном обновлении. Так как опыта руководства у меня не было, будущие обязанности приводили меня в трепет.

Замечательно, когда у тебя есть здравые и адекватные друзья. А если они еще и твои коллеги – это вообще подарок судьбы. Мне на помощь пришел мой друг и по совместительству непосредственный начальник – благочинный Новочеркасского округа протоиерей Олег Добринский. Именно под его руководством я легко и безболезненно сделал самые первые шаги и приступил к своим обязанностям. Он не раз оказывал мне свою помощь и поддержку, равно как и многим в своем благочинническом округе.