Да чего душой кривить, и Лиану я тоже хочу рассмотреть поближе! Беру телефон. На душе странная радость и волнение. Даже не думал, что быть отцом – такое охренное чувство!

Лиана

Анжелика Ивановна не любит Веронику. Это заметно невооруженным взглядом. Бабушка никогда не прижмет ее к сердцу, не потреплет за темный загривок, не чмокнет в пахнущую молочком щеку. Нет, откровенного вреда дочери свекровь тоже не чинит, но держится с ней отчужденно-равнодушно, стараясь не замечать ее изо всех сил. Что сделать в маленькой двушке весьма проблематично.

Я понимаю маму Андрея. Не каждая свекровь выдержит общение с чужим ребенком, особенно зная историю появления Вероники на свет. Зато я сама стараюсь дать дочери любви изо всех сил. Каждую свободную минутку провожу с ней, играю, читаю, рассказываю сказки. Мне повезло с Вероникой. Не смотря на гены преступника, девочка родилась тихой, послушной и не вредной. Она спокойно проводит в садике полный день, не капризничает, кушает что дают, даже болеет реже остальных детей. Как говорят воспитатели – «чудо, а не ребенок» и я нарадоваться на нее не могу.

Андрей так же не проявляет особых чувств к приемной дочери. По началу, он умилялся ее детскому «папа», «папочка», но потом привык. Все обязанности по уходу за дочкой он предоставляет мне и иногда, очень осторожно, заводит разговоры о собственном ребенке.

А я? Я не готова! Да и куда рожать еще одного малыша в двушку, где уже живет трое взрослых и один ребенок?! Пока меня спасают эти отговорки. На самом деле я просто еще не готова снова пройти через все это…

С каждым днем и Андрей и Анжелика Ивановна все угрюмее косятся в нашу с Вероникой сторону, но при попытке поговорить с ними, высказать свои опасения, они заверяют, что мне это все только кажется. Андрей покупает мне антидепрессанты и прочее успокоительное. Но не смотря на все лекарства, моя тревожность никуда не девается.

Я часто вижу кошмары. Вернее один и тот же кошмар. Возвращаюсь вновь и вновь в тот день и час в поезде, поделивший мою жизнь на «до и после». Я просыпаюсь с криком и в холодном поту. Иногда Андрей утешает меня, но все чаще просто прикрикивает, чтобы успокоилась и дала ему поспать. И если бы не Вероника, то наверно я бы уже давно сошла с ума. Только она держит меня на плаву, потому что понимаю, что не смотря на приобретенных отца и бабушку, родных, кроме меня у нее нет. Как и нет гарантии, что муж и свекровь не сдадут ее в детский дом при первой же возможности…

– Не спишь, Лян? – шепотом интересуется Андрей.

Уже глубокая ночь. Вероника давно сладко сопит в своей кроватке. Анжелика Ивановна затихла в гостиной.

– Нет, Андрей! У меня новый начальник из головы не выходит.

– Да забудь уже про него! Лян! У меня язык отваливается повторять, что это не он.

– Ну почему?!

–Потому что это не возможно! Ты сама говорила, что на тебя напал по виду беглый зек. Как он может трансформироваться во владельца твоей компании? Либо чудо произошло, либо ты Лян, чего-то не договариваешь!

Поворачиваюсь к мужу, даже привстаю на руках, ошеломленная его словами.

– Что ты имеешь ввиду, Андрей?

– Ничего не имею! – буркает муж, отмахиваясь от меня.

– Ты думаешь, что я… наврала вам?

– Лян, никаких свидетелей изнасилования нет. Никто кроме тебя разумеется, не сможет точно сказать, а был ли тот зек, или ты вообще просто провела хорошо время в поезде!

– Да как ты смеешь, Андрей! – я даже задыхаюсь от возмущения. – Ты же сам лечил меня после всего и ты… – я всхлипываю.

Боже, как же мне обидно! Родной муж пять лет верил мне, а теперь обвиняет в несусветном!

– Лян, прекрати! – довольно жестко обрывает меня Андрей. – Не накручивай себя. Я просто сказал, что доказать твои слова невозможно. Вот и все. Но это не значит, что я не верю тебе.

– Но ты сам только что…

– Лян, хватит. Поругаться со мной хочешь? Давно не истерила? Точно антидепрессанты надо тебе дополнительно. Уже совсем шарики за ролики того!

Так больно и обидно мне не было давно. Вот зачем он так со мной, а?

***

Артем

Сегодня мой кошмар отличается от обычных.

С Лианой я впервые не в поезде. Мы в номере дорого отеля где-то на островах. За надувающимися, точно паруса на корабле, прозрачными шторами шуршит океан по гальке. В ведерке охлаждается шампанское, лед парит в теплом воздухе вокруг. Фрукты благоухают, искусно оформленные на блюде, повсюду тропические цветы.

Лиана на мне. Мы полусидим в высоких подушках, и я с легкостью удерживаю ее стройное тело в своих полуобъятиях. Мои руки на ее тонкой талии, ее едва ли обхватывают мою шею, а тонкие пальчики повторяют контур тату доходя до подбородка, а потом спускаясь вниз до ключицы.

Я рычу, когда ее палец касается артерии на шее, ловлю его, вскидывая голову, прижимаю зубами. Лиана вскрикивает. Понимаю, что немного переборщил. Зализываю укус, посасываю его, перекатывая на языке. Не хочу делать ей больно. Не сегодня. Ведь она доверилась мне.

– Тебе не страшно? – задаю вопрос, а потом понимаю, что зря спросил. Если она позволяет делать такие вещи со своим пальчиком, то значит, что хочет этого не меньше чем я…

– Страшно… – на мгновение в ее прекрасных бирюзовых глазах возникает первобытный страх жертвы перед палачом, тот самый страх, что вот уже пять лет разрывает мое сердце на мелкие кусочки плоти и крови.

Нет! Сегодня я не дам ей пережить весь этот ужас. Сегодня я сделаю все по другому. Так, как должен был тогда, в поезде!

Тянусь к ее ключицам, туда, где притаилась маленькая темная родинка, опаляю ее дыханием. Лиана дергается на мне, задевая внизу самое сокровенное, что незамедлительно простреливает медово-тягучей судорогой наслаждения в паху. Я возбужден. Я еле сдерживаюсь, чтобы не подмять ее под себя, нависнуть властно и необратимо, но не хочу спугнуть ее. Позволяя быть сверху, я дарю ей иллюзию выбора, хотя давно решил все за двоих.

Впитываю ее запах. Как же охрененно она пахнет! Теми самыми духами, что когда-то взял из ее сумки. Легкая, нежная, воздушная как сливочное пирожное. Так хочется попробовать ее на вкус всю, без остатка, каждую линию и каждую складочку…

– Лиан… ты позволишь? – нежно, подушечкой большого пальца скидываю бретельку полупрозрачной маечки с ее плеча. Она смотрится такой невинной, розовые соски бесстыдно выделяются сквозь тонкую белую ткань, а я готов зубы до треска эмали раскрошить, чтобы не разорвать эту дурацкую майку к чертям!

Но не сегодня. Никакой агрессии. Я и так сделал ей больно тогда. И я должен искупить эту боль наслаждением. С нежностью, на которую только способен, я касаюсь ее губ, поглаживаю их своими. Девушка не дергается, и для меня это уже победа. Сам готов лопнуть от перевозбуждения, но не дам себе скатиться до уровня того животного в поезде, что растерзало беззащитную жертву и не удержало, позволив выпасть.

Насытившись ее губами, я готов попробовать зайти дальше. Опускаю вторую бретельку и наслаждаюсь видом совершенной обнаженной девичьей груди.

Но что-то идет не так. Лиана закрывается от меня.

– Нет… – умоляет она, пожалуйста не надо! Я дам вам денег!

– Каких денег, милая? – я все еще пытаюсь уговорить ее, успокоить, но она бьется, сопротивляется в моих объятиях.

При желании я запросто могу взять ее силой еще раз. Просто не так грубо. Даже доставить ей удовольствие против воли. Ведь реакции тела на стимуляцию никто не отменял, но… не хочу так! Хочу не только ее тело, но и ее душу.

Лиана в ужасе. Она мечется на моем возбужденном теле, пытается вырваться, словно птичка из силков моих рук, орошает их слезами, но и отпустить ее я тоже не могу.

– Ненавижу! – всхлипывает она.

– Люблю… – выдыхаю я в копну ее светлых волос и… просыпаюсь.

Я один на огромной кровати. Ни на каких островах, конечно меня нет. И ее рядом тоже нет. И такое опустошение сразу, одиночество. А вот каменное болезненное возбуждение есть, и никуда оно не денется, не спадет само. Как и не уйдет чувство глубокого презрения к себе. Даже во сне не смог ее уговорить. Ну хоть силой вновь не взял, и то хорошо.