— Ох, Алекс! Так жаль, что я этого не знала.

Я отвел взгляд.

В то время ее жалость — было последним, чего я хотел. Доун была самым сострадательным человеком, которого я когда-либо встречал. Но я никогда не хотел от нее жалости.

Я медленно кивнул, признавая ее слова, затем продолжил:

— Когда я почувствовал себя лучше, мне нужно было сделать что-то большее, чем просто заботится о Стэне. Поэтому я выискивал животных, которым нужна была помощь.

— Те раненые животные…

— Я провел часы, просто гуляя по лесу.

Много, много часов — большинство из них со Стэном, пока он не заболел.

Я опустил свой взгляд.

— Могу я спросить тебя кое, о чем? — осторожно сказала она.

— Я думал, мы больше ничего друг от друга не скрываем, — осторожно ответил я.

Она медленно кивнула.

— Почему ты попросил ветеринара-мужчину, ну, ты знаешь, на том первом приеме?

Я вздохнул.

— После всего, что случилось с Шарлоттой, мне было легче разговаривать с мужчинами. Мужчины, дети, собаки — я могу говорить с ними почти без заикания. С женщинами все обстояло не так уж радужно.

— Я задавалась вопросом, так ли это. Я рада, что теперь ты и со мной можешь спокойно говорить.

— Я тоже, Доун. Так чертовски рад.

Я говорил серьезно. Каждое слово.

Она слегка улыбнулась, но в ее глазах все еще виднелась тревога.

— Так что на счет пса, которого ты ко мне принес?

— Я нашел его в Кливленде и тогда совсем не искал неприятностей, — просто хотел немного впить, но я не собирался говорить об этом Доун. — Просто они как-то сами меня нашли.

Я одарил ее усталой улыбкой.

— Я припарковался у одного здания и увидел, как мужчина избивает собаку. Я вышел из себя и… немного его проучил. Но я опоздал и не смог ее спасти. Когда я позже об этом думал, то понял, что это было чертовски странное совпадение, и, возможно, я оказался там не случайно. После этого я начал общаться с людьми, задавать вопросы и узнал о новой арене для собачьих боев, которая курсирует между Питтсбургом и Кливлендом.

— Насколько все плохо?

— Я мог бы рассказать тебе… или показать.

— Показать?

— Да. Сегодня вечером в Кливленде проходят незаконные собачьи бои. И я собираюсь их остановить.

Она уставилась на меня так, словно я потерял рассудок. Это вызвало поток гнева, спрятанного глубоко внутри меня.

Если она считала меня безумцем, что ж, пусть будет так. Я вызову тьму и буду смотреть, как горит небо. Покажу, насколько все может быть плохо. Открою ей каждое темное местечко внутри себя. Я не стану сдерживаться. Она хотела знать правду, и я расскажу ей ее — во всех темных и кровавых подробностях.

Ее глаза расширились, и она облизнула губы, взглянув на свой мобильный телефон.

— Почему бы тебе просто не позвонить в полицию?

Я рассмеялся.

— Да, верно. Ты же знаешь, как им нравится делать мне одолжения. Особенно твоему другу — примерному полицейскому.

— Дэн — хороший парень!

— Да, конечно же. Только он мне не поможет.

— Ты этого не знаешь. Дэн любит животных.

— Послушай, Доун, я скажу тебе, как он поступит. Он позвонит в полицию Кливленда, и они ответят ему, что займутся этим делом. Затем они поставят это в конце длинного списка дерьмовых заданий, начиная с патрулирования торговых центров, потому что сейчас праздники, и люди разрывают друг друга на клочья из-за последней «PlayStation», а на следующий день в мусорных контейнерах будут лежать десяток мертвых собак.

— Может и нет…

— Именно это и произойдет, — безжалостно сказал я. — За исключением того, что я не позволю этому случится, потому что сегодня ночью буду там.

Доун выглядела такой потрясенной, что я испугался, будто потерял ее. Но ей нужно было понять, что мной движет — помощь этим животным, до которых никому не было дела. Это удерживало меня от пьянства.

— Но сейчас для тебя в этом нет никакого смысла, не так ли? — тихо сказал я.

— Что ты имеешь в виду? — нервно спросила она.

— Поговорим об этом, когда я смогу тебе показать. Покажу тебе, почему я делаю то, что делаю. Покончим со всем этим дерьмом. Это то, чего ты хотела, не так ли? Узнать правду, — я отвернулся от нее. — Это случится сегодня ночью.

— Ты не можешь просто взять и напасть на них, — сказала она дрожащим голосом.

— Почему нет? Полиция их не остановит. В прошлый раз они этого не сделали.

— Это просто безумие!

— Я не с-сумасшедший. Не в клиническом смысле, — я саркастически улыбнулся.

Она прикусила губу, затем покачала головой.

— Я не могу с тобой туда поехать. Это слишком опасно. Не могу быть такой… безответственной. Если что-то случится… На отца Кэти совсем нельзя положиться. Я хочу понять, Алекс, правда хочу. Но не могу отправиться туда с тобой.

Меня тошнило от собственного эгоизма. Конечно, она не могла поехать со мной. Я знал, как это было опасно. Эти парни были из мафии — и у них было оружие.

— Хорошо, — медленно сказал я, — Ты будешь меня ждать?

И я сам не знал, хотел ли услышать ее ответ.

— Алекс, пожалуйста! Ты меня пугаешь. Я не хочу, чтобы ты уходил.

Я помолчал и грустно улыбнулся.

— Знаю, но я должен.

***

Доун не хотела, чтобы я так рисковал, но мне необходимо было это сделать. Я знал, что она на самом деле не понимала, почему меня это так волновало, но она поймет.

Ей нужно было знать, насколько это все было ужасно.

Она понятия не имела…

Но я обещал быть осторожным, и я не бросался словами на ветер. Поэтому мне пришлось отказаться от своего первоначального плана использовать дымовые шашки, чтобы создать как можно больше хаоса. Вместо этого я заехал в торговый центр и купил ультрасовременную камеру, которая могла писать ночью и крепилась на голове, чтобы руки оставались свободными. Полиции потребовались бы веские доказательства, и таким образом я смог бы их предоставить и выполнить свое обещание Доун.

Затем я направился в захудалую часть Кливленда, пробираясь по лабиринту закоулков. Я провел здесь много времени, наблюдая, ожидая. Кроме того, это был район с проституцией и наркопритонами, если судить по группам грузных парней, слоняющихся возле пустых магазинов, или женщинам, ожидающим своих клиентов под уличными фонарями.

Я объехал квартал, прежде чем остановиться недалеко от одной из главных улиц, которая все еще была достаточно уединенной, чтобы мой пикап не выделялся. Затем я внимательно огляделся и выпрыгнув из машины, направился вглубь темных улиц.

Проходя мимо, я кивнул двум девушкам, которые работали на углу. Думаю, что Жизель предупредила их о том, что я не принесу проблем, и чтобы меня оставляли в покое. Потому что они никогда не доставляли мне никаких хлопот, просто наблюдали.

Я держался самых темных частей улицы, затем остановился у узкого входа за заброшенным зданием боулинга. Запах стоял такой, будто здесь кто-то сдох.

Жизель сразу же заметила меня и вышла из-под уличного фонаря, важно расхаживая по тротуару. Ее щеки были впалыми, а худые плечи сотрясались от мучительного кашля. Он звучал достаточно ужасно, но она сказала, что не любит врачей.

— Привет, красавчик, — усмехнулась она, — Снова на охоте?

Я кивнул и бросил взгляд на рюкзак, в котором лежала моя новая камера.

— Ищешь неприятностей? — Засмеялась она, отчего у нее снова начался приступ кашля. — Они на том же месте, что и раньше, красавчик, — продолжила она, уже более спокойно. — Толпа больше, чем обычно. Некоторые приезжие, если ты понимаешь, о чем я.

Я кивнул и протянул ей пятидесятидолларовую купюру. Мгновение она замешкалась, будто собиралась сказать что-то еще, но потом просто пожала плечами и засунула деньги в лифчик.

— Увидимся, красавчик.

Она вернулась обратно на ту же часть тротуара, ее взгляд блуждал по проезжающим мимо автомобилям.

Пока движение в этом районе постепенно увеличивалось, я ждал. Вскоре начали прибывать первые собаки — некоторые в ящиках, некоторые на цепях, их хозяева использовали жестокие методы, чтобы их контролировать.