Но я не такой. Я чувствую, что у меня словно не хватает конечности, вот только никто об этом не знает. Кроме меня. В течение ста тысяч лет человечество общается по средствам речи. Но только не я, не теперь.

И все только усугублялось.

Я испытывал разочарование и ярость. Отчаяние.

Но рядом с Доун я снова почувствовал себя нормальным, почувствовал себя человеком… и она обещала позвонить мне.

Стэн лизнул мою руку, а затем прижался к моему колену, глядя на меня с беспокойством во взгляде.

В моих мыслях смешалось все: надежда с обреченностью, смирение с желанием бросить вызов судьбе. Я был готов бороться, но битва развернулась у меня в голове.

Что, черт возьми, я вчера ожидал? Неужели я действительно мог подумать, что она примет то, что рядом с ее дочерью будет ошиваться чертов алкоголик? И это я ей еще не все рассказал. Должно быть, у меня булыжники вместо мозгов. Я бы не хотел связываться с собой. Я был так слеп, играя в счастливую семью в течение целого дня. Зачем такой привлекательной и умной девушке, как Доун, осложнять свою жизнь общением с таким сбитым летчиком, как я? Я не мог винить ее. И не делал этого.

Я просто чувствовал какую-то дурацкую, щемящую необходимость поделиться с ней правдой, пусть хоть ее частичной, отредактированной версией. Потому что это была ее просьба. Потому что я чувствовал эту неуловимую связь с ней. Почему я не мог держать свой рот на замке? Почему не мог быть аккуратнее с правдой о себе?

Теперь она практически меня боялась.

Но какие у меня еще были варианты? Отношения, построенные на лжи… еще большей лжи? Ни одна здравомыслящая женщина не захочет связываться со мной.

Но мне было недостаточно аргументов, и находясь рядом с Доун и Кэти, я продолжал думать о возможностях.

После того, как она прогнала меня вчера, сон был последней вещью, о которой я мог думать, вернувшись домой. Предвкушая, что произойдет дальше, Стэн удалился в одну из пустующих комнат. Он вздохнул и бросил на меня взгляд, чуть покачивая головой, словно говоря: «Хозяин, девушки того не стоят».

Я бы не удивился, если бы увидел, как он лапами, прикрывает уши, а голову сует под подушку.

Я метался по дому в поисках чего-нибудь, на чем можно было выместить свой гнев, но проклятое место словно насмехалось надо мной, находясь в идеальном состоянии.

Потом я вспомнил, что у меня имеется несколько поленьев, которые необходимо расколоть на дрова для камина, который я сложил на кухне, готовясь к зиме.

Я схватил топор и неистово раскалывал их в чертовы щепки до тех пор, пока у меня не зажгло глаза от пота.

В два часа ночи я принял решение выложить тропинку к озеру. Я планировал создать что-то типа небольшой набережной, чтобы мне не приходилось пробираться по грязи каждый раз, когда я собирался искупаться. Самый разгар ночи казался мне идеальным временем для начала работ.

Прихватив фонарь, лопату и кирку из сарая, я пробрался сквозь деревья к озеру.

Я работал с полной самоотдачей, не обращая внимания на то, как ноют мои мышцы и насколько я испачкался. Постепенно усталость начала оккупировать мое сознание, предоставляя мне передышку от отравляющих, губительных мыслей. Это был лучший способ справиться с ситуацией, не такой разрушительный, как выпивка и наркотики. Не такой разрушительный, как женщины.

Все плохое, что случалось в моей жизни, происходило из-за женщин.

Если Бог и создал идеальную женщину, то пока я ее не встречал.

Так говорил мой отец, после того как от нас ушла мама. Разве нормальная женщина может бросить своих детей, ни сказав ни слова? Ни одной поздравительной открытки, даже на Рождество. Она отправилась на «поиски» себя. Я думаю, что она просто была не готова к тому, чтобы быть женой и матерью.

Именно тогда я и начал заикаться… после того, как ушла мама.

Из компанейского и жизнерадостного мальчишки я превратился в замкнутого и несчастного. Хватило всего пару раз, что бы меня подразнили «А-а-а-алекс», чтобы я полностью замкнулся.

Моя школа организовала встречи с логопедом. Насколько я помню, они проходили несколько раз в месяц. Но это не принесло своих плодов. Я стал набираться уверенности понемногу, когда мне исполнилось тринадцать лет и начал заниматься в тренажерном зале с Карлом. С тех пор я посвятил себя занятиям спортом, и к тому времени, когда учился на втором курсе университета, заикание ушло. До Шарлотты и Уоррена.

После того, что случилось между мной и Доун, я подумал, что все будет хорошо, если я смогу хоть когда-то связать снова хоть два слова вместе.

С первыми лучами солнца берег был преображен в ряд широких ступеней. Мне оставалось только обложить площадку тротуарной плиткой, и у меня будет неплохая смотровая площадка. Она бы стала идеальным местом для скамейки.

Скамейки для твоей грустной и одинокой задницы неудачника, чтобы коротать на ней время в абсолютном одиночестве.

Я даже не утруждал себя переодеванием, прежде чем отправиться в строительный магазин, чтобы оформить заказ на тротуарную плитку. Мне повезло, потому что водитель не был занят, поэтому мой заказ сразу же был на пути к моему дому.

Парень постарался подогнать свой грузовик как можно ближе к моему дому, но несмотря на это мне все равно пришлось использовать свой пикап, чтобы переместить все в нужное мне место. Мне было плевать на это. Побольше нагрузок, каких угодно, только бы ни о чем не думать.

Стэн наблюдал со стороны за тем, как я бродил туда-сюда с плиткой, периодически зевая и практически закатывая глаза. Он уже привык к моим странностям.

«Разбуди меня, как закончишь, хозяин».

К тому моменту, у меня уже слегка гудело в голове из-за отсутствия сна, но это состояние меня устраивало, так как это было сродни отключению, когда ничего лишнего уже не может возникнуть в моем мозгу, а это и было целью данного мероприятия. Мне просто нужно было залить раствором щели между плитами, и дело будет сделано. Черт, может мне просто стоило уложить плиткой все тридцать пять квадратных метров, которыми я владел. Это отвлекло бы меня от переживаний года на два.

Я вернулся в магазин, чтобы приобрести скамейку.

И тогда я столкнулся с Доун.

Я ненавидел появившуюся настороженность в ее глазах, но, несмотря на все, что я рассказал ей, она все равно собиралась дать мне и нам еще один шанс.

***

Когда я услышал шум двигателя приближающегося автомобиля, надежда заиграла в моей груди. Доун приехала ко мне.

Но когда я с робкой улыбкой на лице отворил дверь, мне тут же захотелось захлопнуть ее обратно.

Женщина в машине была ниже ростом и с более аппетитными формами, чем у Доун, возможно, она была даже сексуальнее и, по мнению большинства мужчин, горячее. А еще она была самой расчетливой и лживой сукой, которую мне приходилось встречать на своем гребаном пути. По совместительству она была моей женой.

Шарлотта вылезла из взятого напрокат автомобиля, хмурясь от того, что свеженасыпанный гравий пачкал ее дизайнерские туфли.

Все внутри меня перевернулось, и я понимал, что мои глаза сейчас широко раскрыты от удивления, и в них таится вопрос о том, если у меня время для отступления.

Она заметила, что я наблюдаю за ней, и на ее лице нарисовалась натянутая улыбка.

— Привет, Алекс.

Я просто уставился на нее, а все мои слова тут же улетучились.

— Ты подстригся. Избавился от этой жуткой бороды. Стало гораздо лучше.

Я нахмурился.

— У тебя здесь прекрасное местечко. Очень… располагающее.

Что ей от меня было нужно? Она и так уже забрала все, что можно.

Она опустила руку на бедро, выпятив его и нетерпеливо постукивая своими накрашенными ногтями по ткани льняной юбки.

— Ты не пригласишь меня войти?

Неистовая ярость пульсировали во мне. Я сложил руки на груди и медленно замотал головой. Я не хотел, чтобы воспоминания о ней пачкали мой новый дом.

Улыбка стерлась с ее лица, и мне было забавно наблюдать, как она пытается побороть в себе чувство раздражения.