— Спит в гостиной.

— Может, разбудить его, чтобы он поел? — спросил Гарри Люпина, безропотно спустившись к обеду и заглядывая в гостиную, чтобы убедиться, что Снейп по-прежнему дышит.

Снейп сидел, обмякнув в кресле, скрестив руки на груди и запрокинув голову. Почему-то теперь он выглядел моложе, чем тогда, когда вёл занятия.

— Нет, не думаю, — Люпин покачал головой. — Сейчас ему больше всего на свете нужен сон.

Гарри кивнул, следуя за ним на кухню, и спросил:

— Почему он так устаёт?

Люпин принялся раскладывать на столе бутерброды.

— Заклинатели Tribuo Vita сами испытывают что-то очень похожее на клиническую смерть, — в глазах Люпина затаилась тревога. — Говорят, это заклинание серьёзно меняет людей, и это одна из причин, почему его почти никогда не применяют. Мадам Помфри тоже очень слаба, и я знаю, что профессор Макгонагал всё ещё не может бодрствовать больше часа.

Мальчик достал из буфета тарелки и принялся расставлять их на столе. Снейп, казалось, предпочитал использовать имевшуюся на кухне разномастную посуду, а не хороший сервиз в столовой. Собрав всё своё мужество, чтобы спросить то, что он не стал бы спрашивать у Снейпа, Гарри выпалил:

— Почему он такой… я не знаю… странный?

— Странный? — Люпин, нарезавший с помощью своей палочки хлеб, поднял голову и вопросительно склонил её набок.

Гарри поставил тарелки на стол и неловко скрестил руки на груди.

— Как будто он… — он, запнувшись, пожал плечами. — Неважно.

— Я думаю, — Люпин вздохнул, — профессор Снейп полон сочувствия к твоему трудному положению, Гарри. Мне кажется, он по-своему привязался к тебе.

Чтобы это произошло, опекун должен чертовски сильно измениться, недоверчиво подумал Гарри.

И всё же на прикроватном столике оказался томик «Сказок барда Бидля». Книга с надписью «С любовью от мамы», написанной мелким почерком, похожим на почерк Снейпа, на внутренней стороне обложки, лежала под очками, когда Гарри проснулся.

Все это давало Гарри много поводов для размышлений. Было хорошо иметь что-то, объясняющее нынешнее нехарактерное для Снейпа поведение.

Но ничто из этого не объясняло поведения самого Гарри. Он никогда не был таким. Что бы ни вытворяли дядя Вернон, тётя Петуния или Дадли, Гарри всегда умел держать себя в руках. Но с тех пор, как умер Невилл, казалось, что всё вокруг и внутри него разваливается на части. Было очень неловко, что Снейп стал свидетелем срывов Гарри.

— Я знаю, он был очень встревожен и расстроен твоей попыткой причинить себе вред, — мягко договорил Люпин.

— Мне очень жаль, — пробормотал Гарри, осознав, что мадам Помфри была здесь, и она, очевидно, так же слаба, как и Снейп. — Я не хотел создавать для всех столько проблем.

— Должен тебе сказать, что подобные действия имеют довольно серьёзные последствия, — Люпин поймал взгляд Гарри и хмуро сказал: — Не стоит привлекать к этому внимание. Я бы не стал говорить об этом никому в волшебном мире.

— Последствия? — переспросил Гарри.

— Любого человека твоего возраста можно принудительно, — Люпин поморщился, — поместить в больницу Святого Мунго на неопределённый срок.

Гарри услышал уточняющее «твоего возраста», и ему не хотелось спрашивать, что может случиться со взрослым волшебником. Он вспомнил кое-что из того, что должны делать с «психами и уродами», по мнению дяди Вернона, который любил повторять, что если кому-то не удалось покончить жизнь самоубийством, надо вручить ему нож, чтобы довести дело до конца.

Вряд ли кто-то хотел бы услышать, что Мальчик-который-выжил был таким жалким маленьким уродцем.

— А… а Дамблдор знает? — очень тихо спросил Гарри.

Люпин снова принялся резать хлеб.

— Мы… э-э… мы даже директору сказали, что с тобой произошёл несчастный случай. Профессор Снейп считает, что мы должны предоставить тебе право решать, что ты хочешь ему сказать, — Люпин не смотрел Гарри в глаза.

Гарри немного успокоился. Прямо сейчас он не знал, что ощущает по отношению к директору, поэтому испытывал облегчение от того, что ему не придётся объяснять всё произошедшее. Он не был уверен, что скажет Дамблдору в следующий раз, когда увидит его, теперь, когда точно знал, что это директор отправил его жить к Дурслям.

Люпин протянул Гарри тарелку с хлебом, а рядом стояла ещё одна тарелка с разными мясными закусками. Гарри задался вопросом, не получают ли они теперь еду из Хогвартса, поскольку он, естественно, ничего такого не покупал, и выглядело это поприличнее, чем то, что было в здешних магазинах.

Зелья, которые Гарри должен был принять, тоже стояли на столе. Он молча проглотил их и принялся за обед.

За едой они не проронили ни слова. Гарри боялся, что если он что-нибудь скажет, Люпин заведёт разговор на темы, которые он предпочёл бы не затрагивать. Закончив, мальчик отнёс тарелку в раковину и вымыл её.

— Почему бы тебе не прогуляться с Сопелкой? — неожиданно предложил Люпин, удивив Гарри.

— Можно? — с надеждой спросил мальчик.

— Да, — Люпин улыбнулся. — Думаю, это пойдёт тебе на пользу. Однако, — он посерьезнел, — я не хочу, чтобы ты уходил надолго. Если ты задержишься дольше, чем на двадцать минут, я сам приду и заберу тебя.

— Да, сэр, — кивнул Гарри и взял поводок, висевший на крючке у двери. Сопелка заскулил и обнадёженно залаял, явно желая прогуляться.

— Я также надеюсь, — Люпин сурово посмотрел на собаку, — что и ты будешь хорошо себя вести.

Гарри слабо улыбнулся Люпину, на что тот ответил слегка смущённым взглядом. Очевидно, Люпин был немного похож на тётю Мардж или Хагрида в отношении к животным. Во всяком случае, к собакам — Хедвиг, похоже, не очень-то ему нравилась, но с незнакомцами сова часто держалась отчуждённо.

Как этот человек относится к собакам, Гарри узнал ещё утром, когда, проснувшись, спускался по лестнице и услышал, как Люпин разговаривает сам с собой.

— Убери отсюда свой чёртов нос. Я его вижу, — резко сказал Люпин.

Гарри знал, что он не мог так говорить со Снейпом. Или, возможно, этот человек был хорошим дуэлянтом? В противном случае, Гарри был уверен, они отправят Люпина обратно к мадам Помфри по частям в ведёрке.

— Я уверен, что в конце концов мы его поймаем.

Пауза.

— Ладно, отстань, я весь в твоей шерсти, лохматая тварь.

Мальчик, крадучись, стал спускаться по лестнице, вздрогнув, когда скрипнула пятая ступенька. Однако Люпин то ли не расслышал, то ли не обратил внимания, потому что продолжал говорить:

— И не надо так на меня смотреть, это не пройдёт. — Теперь его голос звучал вполне добродушно.

У подножия лестницы Гарри повернул за угол и увидел Люпина, тот стоял спиной к двери и ставил на пол тарелку с яйцами и сосисками для Сопелки и что-то ещё.

— Доброе утро, Гарри, — обернулся Люпин, явно услышав его в коридоре. Похоже, он уже давно встал и был одет в опрятную рубашку на пуговицах и серые брюки. Он казался менее усталым, чем Гарри когда-либо видел. Суетливо сложив в стопку несколько пергаментов, Люпин убрал их одним взмахом волшебной палочки.

Войдя на кухню, Гарри увидел, что Сопелка лакает из блюдца чай, и удивлённо покачал головой:

— Тётя Мардж тоже угощает своих собак чаем.

Лицо Люпина порозовело от смущения.

— Ну да, моя мать всегда так делала, — сконфуженно улыбнулся он. — Привычка, наверное.

По крайней мере, он, казалось, понимал, что глупо разговаривать с Сопелкой, как с человеком.

— А что Сопелка пытался поймать? — спросил Гарри, довольный тем, что ему есть о чём поговорить, кроме своих чувств.

— О, он увидел крысу, — пожал плечами Люпин.

— Фу, — слегка испугался Гарри. Тётя Петуния закатила бы истерику, если бы в доме на Тисовой улице водились крысы. — У нас есть крысы?

— Дом старый, — Люпин пожал плечами. — Я принесу из Хогвартса отпугиватель крыс. Не хочешь позавтракать? — судя по голосу, он вовсе не горел желанием обсуждать хвостатых грызунов.

Гарри заявил, что у него нет аппетита, и Люпин, не настаивая, вручил мальчику его зелья, а затем поднос для Снейпа.