– Хорошо буду немым. Уж лучше роль немого играть, чем балагура или шута горохового. – Разобиделся Иван Кузьмич.

– Ладно, не завидуй мне Ваня, уже возраст у нас с тобой не тот, чтобы талантами мериться. Хотя, если бы было чем мериться мне с тобой, то конечно можно было бы. – Не переставал подтрунивать над другом Яков. – Ну всё всё, я молчу. Ты видал Игнат, как батя твой зыркнул на меня? Я думал щас за ружье схватится! Аж сердце прихватило, ведь не ожидаешь же такого от родственника хоть и дальнего.

Игнат смеялся, хоть и не громко и рукой прикрывался, чтобы в голос не захохотать, но сдерживался с трудом. Прасковья Романовна тоже улыбалась, но при этом ещё не одобрительно качала головой в сторону Якова. Не могла же она своего любимого мужа оставить одного в такой ситуации и уж тем более открыто подсмеиваться над ним. Она знала, что муж у неё очень уж ранимый и обидчивый на шутки, поэтому старалась его лишний раз не поддевать.

Яков умел создать атмосферу. С ним было хорошо и в радости, и в горе, никому не давал тосковать больше положенного. А, по его мнению, положенное это день, ну два максимум. А дальше баста, надо и радоваться начинать. Праздновать жизнь и наслаждаться ею.

От шума на кухне проснулся Алёшка, а услышав тихие мужские голоса, выпрыгнул из кровати и бросился отцу на шею.

– Папка, когда ты пришёл? Где ты был? Что ты делал? А о чем вы говорите? Ты видел мамку? Видел Сашку? Бабушка тебе рассказала? А вы уже поели? Пап, а можно пока мамка болеет, я с тобой побуду? Деда, а можно…

– Тихо, тихо пулеметчик! И в кого такой говорун? Яков может ты и вправду наш родственник? Гляди как похож, – засмеялся Иван Кузьмич, нежно потрепав Алёшку по голове.

Все мужчины засмеялись. Алёшка как победное знамя перекочевывал из одних рук в другие. И всем он успевал что-то сказать и что-то обязательно спросить. Прасковья Романовна стала доставать из печки чугунки с кашей, картофельной запеканкой, яйцами. Из сенцев принесла молоко и хлеб. Для Алёшки достала из погреба груши в меду. Мужчины быстро поели и вышли во двор обсудить предстоящий поход в село. При Алёшке особо не поговоришь, он своими вопросами всех засыпал. Прасковья Романовна ему строго наказала всё доесть и только потом болтать, как трещётка.

На улице уже начинало светать. Из-за леса уже кое-где появлялись солнечные лучи. Мужчины отошли от дома и присев на завалинку закурили.

– Игнат, ты остаёшься дома. Следи за лесом, ружье поближе к себе держи. Если вдруг облава или беда какая, главное успей запалить костер побольше, мы с Яковом из села увидим и подмогу приведём если что.

– Понял, но вы там тоже не зевайте. Там каждый стукачом может быть, так что особо не болтайте.

– Да это мы с твоим отцом и сами знаем. Уж не первый десяток живём, в людях немного разбираться научились.

– Сейчас другое время Яков, если вас схватят, пошлите кого-то к нам. Подговорите мальчишку какого-то надежного, пусть за вами следит и если что не так, пусть сразу сюда бежит. Вон хоть Ваньку Старостина, он точно стучать не будет, у него отца полгода как расстреляли. Сейчас у тетки перекантовывается, боится из ним теперь тоже придут. Дьдьку его тоже недели две назад арестовали, говорят расстреляют. Надо ему сказать, чтобы с нами уезжал отсюда, он тут один много не навоюет.

– Да, такие помощники и надежные люди как Ванька нам в дороге не помешают. Нужно поговорить с ним сегодня. Ну ладно сынок, мы твоё напутствие поняли, пойди лошадь нам запряги, и мы пойдем с Яковом потихоньку.

Игнат, пошёл в противоположную сторону двора, где стояла лошадь. Зайдя в сарай, он стал складывать рядом хомут, шлеи, супони, сиделку, чересседельник, дугу и после стал заниматься упряжкой.

– Яков ну что ты думаешь по всей этой затее? Получится у нас? – Спросил Иван Кузьмич.

– Да все получится! Мы с тобой два старика торгующих мёдом и любители посплетничать, вот и всё. Если эти ироды там появлялись, уже всё село о них знает, нам и спрашивать ничего не придётся, сами всё разболтают. А вот если в лесах хоронятся, то посложней будет. Если стрелянный ещё живой, то Седой в селе точно объявлялся, хотя бы за лекарствами какими. А судя по тому, как его Сашка отделал, незамеченным он точно не останется.

– Ладно, будем смотреть по обстоятельствам.

Через несколько минут к ним подошёл Игнат.

– Всё готово, давайте загружать мёд и можете выдвигаться.

Игнат подвел лошадь, запряженную в телегу к дому, и втроём они быстро перенесли мёд. Как раз когда всё уже было готово к отъезду на улицу вышла Прасковья Романовна с Алёшкой.

– Дед, а куда ты едешь? Возьми меня с собой. Деда ну пожалуйста. Мамке никто ничего не скажет. – Повис на руке у Ивана Кузьмича Алёшка.

– Алёшка перестань, дед в село едет по делам, ему некогда за тобой смотреть, – строго сказал Игнат и взял Алёшку на руки.

– Так за мной смотреть не надо я и сам за всеми смотреть могу. – Немного обидевшись сказал Алёшка.

– Мы скоро с тобой поедем в дальнее путешествие, накатаешься вволю, так что не хнычь, потерпи немного. – Решил успокоить его Игнат.

– Ого, правда? А куда? А мамка с нами поедет? А бабуля? А как же Сашка? А надолго? – От счастья и радости Алёшка стал захлебываться вопросами, лившимися из него как из рога изобилия.

– Ох, Алёшка, какой же ты нетерпеливый, всё скоро узнаешь, – покачала головой Прасковья Романовна, после чего подошла к Ивану Кузьмичу с Яковом и перекрестив их обоих поцеловала в лоб. – Ну с Богом, мы вас ждем, возвращайтесь скорее живыми и здоровыми.

– Всё будет хорошо Прасковья Романовна, я уж вашего муженька для вас сберегу, будьте покойны. – Хитро улыбнулся Яков.

Иван Кузьмич с грустью на лице кивнул и, взяв за поводья лошадь, повел её со двора. Яков махнул кепкой и не спеша пошёл следом, насвистывая какую-то задорную мелодию. За воротами оба сели в телегу и медленно покатили в сторону села.

Прасковья Романовна чтобы скрыть свое волнение сразу стала хлопотать по дому. Игнат быстро натаскал дров, развел маленький костер, на который поставил котел для корма животным. Сегодня нужно быстро управиться и начать готовить вещи к отъезду. Алёшка ходил за отцом по пятам, помогал ему во всем и без остановки что-то рассказывал. За пару часов они вдвоём управились почти со всеми домашними делами.

Прасковья Романовна за это время сменила повязки у Аньки и Сашки. Сашка уже выглядел получше, даже хвостом вилял и немного поел. Это хорошо, подумала Прасковья Романовна, значит скоро оклемается.

Анька тоже поправлялась, жар спадал, глаза даже на минутку открыла, просила пить. Прасковья Романовна снова напоила её своими настоями из трав, и еще раз нанесла мази на поврежденные части тела. Отеки на лице уже стали спадать, не зря значит в первую ночь несколько часов подряд она ледяные примочки делала. Прасковья Романовна всё пыталась занять голову мыслями об Аньке и домашних делах, но в голове крутились только слова Игната о предстоящем отъезде.

Она с ужасом представляла себе эту авантюру. За всю жизнь ей не случалось никуда далеко из села выезжала. Только пару раз была в районном центре, да несколько раз в соседних деревнях. Одичала, стало быть, подумала про себя Прасковья Романовна. Правильно Игнат говорит, где моя семья там мой дом. Мы новый дом построим ещё лучше прежнего, главное, чтобы все живы были, успокаивала она себя. Это помогало, но не сильно.

Скоро в дом забежал Алёшка и с важным видом сел напротив Прасковьи Романовны и твердо заявил:

– Хватит от меня по углам шептаться!

– А кто это шепчется? – Недоуменно заявила Прасковья Романовна.

– Вы все и шепчетесь! Думаете я совсем не вижу ничего и раз младше вас, то стало быть и не понимаю ничего?

– Да никто не думал от тебя шептаться! Что ты навыдумывал себе?

– Ничего не навыдумывал. Я и так всё знаю.

– Что это ты знаешь? – Настороженно спросила Прасковья Романовна.

– Всё! Про отъезд, например. – Хитро улыбнулся Алёшка.

Прасковья Романовна облегченно вздохнула, не подавая вида, что волнуется как бы Алёшка про нападение не узнал.