Зато клювастая попутчица в клети как ни в чем не бывало клевала, рассыпанное щедрой рукой пшено, не боясь, что очередной пьянчуга пнет несчастную квочку, а близость к светловолосым осквернит память ее пернатых предков. Заглядевшись на хохлатку под ногами, очень четко споткнулась об угол, криво стоящей скамьи и плечистого северянина, что быстро встал и ловко перехватил меня за локоток, галантно не давая даме расквасить нос. И эта самая часть по инерции неуклюже клюнула иноверца в плечо.

– Аккуратнее. – льдистые глаза смеялись вместе с обаятельными ямочками на щеках, что совершенно не вязались с абсолютно суровой северной внешностью.

На секунду, на самую малость мгновения мелькнуло чувство благодарности и мысль, что этот мужчина наверняка благородный герой и покоритель женских сердец. Но через секунду этот сверенный «олень» выдал:

– Красавица, повтори грога моим товарищам. – в приказной, но заигрывающей манере, промурлыкал «марал» без акцента, обводя широким жестом стол соплеменников.

Мужчины заулыбались, поднимая кружки, задорно чокаясь и выкрикивая что–то явно одобрительное на дэрнском, с интересом на меня посматривая, оценив униформу заведения по достоинству. Но достоинства то были мои и они не нуждались в оценке маралов! Вся эта ситуация резко престала быть благородной, а мужчина показался заносчивым спесивым болваном, рисующимся перед единоземцами.

– Не подавальщица я! – резко вырвала локоть и прошла к свободному месту бухнувшись рядом с теткой, что держала куру в клети, изрядно возмутившись моему пришествию громким квохом. К слову, ещё с десяток стояло у стены, добавляя колорит месту, словно ты не в трактире, а курятне. А казалось, приличное заведение. Не представляю, чем грозилась женщина, если ее пустили с несушками прямо в зал.

Через пятнадцать минут я уже и думать забыла о недоразумении, поглощая ароматную наваристую мясную похлёбку. Хоть Духи и не одобряли этого. Ведь чтобы общаться в их мире, необходимо было держать определенного рода диету «а ля Святым Духом» питаться. Держится она с месяц на определенного рода растениях. Тогда и ритуал сильным получится и связь крепче. Легче в тонкий мир попасть. Но сейчас я была абсолютна не настроена ни на какое общение ни с этим миром, ни с тем и с удовольствием уминала мягчайшее мясцо. Да и, по правде, без Ноэль редко пользовалась даром. Но аппетит мне сегодня вознамерились все же испортить, очередное недоразумение подвалило, пьяно навалившись на стол, подвинув хмурую тетку о чем–то разговаривавшую с пожилым мужичком слева от неё.

– Может привлекательная ледя проведёт вечер с не мене парлекательным дженльтль, джан. Тьфу ты! Мужчиной! – икнул и премерзко дыхнул перегаром недоджентльмен, плавая взглядом где–то ниже уровня моей шеи, словно он разговаривал с моим туловищем, а не со мной. Не буду уточнять с чем именно конкретно.

Я сморщила нос и окатила нахала холодным, жестким взглядом. Не помогло, а магия была запечатана запретом Даркмурта. Так бы огрела его с огоньком. Но выдала короткое и смачное:

– Нет. – и принялась напряжённо игнорировать выпивоху, цедя горячий грог, который согревал нутро. Психологически я уже была и так подогрета.

Мерзавец, абсолютно не стесняясь, подвинулся в плотную, практически наваливаясь, меняя дурное пьяное лопотание на гнев:

– Ты чего ломаешься, девка! А ну пошли! – хватая меня за руку, стащил с лавки.

Я даже ответить и сделать ничего не успела, меня лишь захлестнула бешеная волна возмущения и паники. Больше от неожиданности плеснула под остывший грог в лицо обидчику.

– Курва! – протянул мерзавец, обтирая лицо немытой загорелой пятерней с грязью под ногтями. – А ну–ка! Научу тебя уважать мужчину! – потянул меня брыкающуюся на выход ярыга, матеря бранными словами, которых леди знать не должна. Но не успел развернуться в двух столах, как наткнулся на семерых гренадёров северного разлива, во главе с давешним галантным “маралом”.

Гул таверны снизил уровень шума и слова чужестранца прозвучали оглушительно громко:

– Отпустил. Быстро. – спокойно, но будто прогремел синеглазый.

На пару вздохов воцарилось молчание, а потом тать раскатисто заржал, за моей спиной поднялись не замеченные раннее подельники–собутыльники. Выпивоха бросил на них хитрый взгляд, оценивая пьяным хронометром расстановку сил, и заорал на всю таверну хриплым рокочущим голосом:

– Чтобы я, южанин, – бахнул себя в грудь, – да северянина в толк взял, – тыкнул в иноземца, – не бывать этому! – протянул пьянчуга, с проснувшимся духом ярого патриотизма. – Пшёл отсюда, пришлый! – быканул, больно дёрнув меня вперёд.

Мужчина холодно пронзил зубоскала взглядом. И посмотрев на собратьев, с легкой полуулыбкой развернулся и резко выбил горлопану челюсть, откинув в сторону клетей. Меня повело и не успела я обернуться, как завязалась драка. С диким грохотом пьянчуга освободил возмущённых несушек и, получив вольную, цыпы превратились в боевых хохлаток, заклевывая вторженца. Музыканты, вдохновлённые потасовкой, заиграли с особым азартом. А мужики в таверне подключались к драке, не разбирая, кто, за что и на кого.

Куры, не менее воинственно участвуя в драке, наравне с мужиками выглядели бы презабавно, если бы меня не занесло в эту самую гущу событий.

Проскочив мимо южан, я оказалось на пути разбушевавшегося бородача, что шел прямиком на «марала». Синеглазый стоял к подлому противнику спиной, разбираясь с патлатым приятелем выпивохи и не видел надвигающейся угрозы. Наверняка, на диком адреналине и от страха, сама не поняла, как это случилось, я размахнулась громадной кружкой из–под грога, что до сих пор судорожно сжимала в руке и словно разбила яйцо об столешницу, треснула об голову бородача. Северянин обернулся, занося кулак и ему в лицо полетели осколки, но очень удачно, не задев глаза. Тушка повалилась кулем больше от выпитого, чем от удара. Удивленным льдистым взглядом и благодарным кивком заступник проводил меня, не менее ошеломлённую, пробирающуюся к выходу. В дверях обернулась, поймав взгляд мужчины. И за то, что тот отвлёкся, ему прилетел удар в правую бровь от чернявого мужика с козьей бородкой.

Посчитав, что девице не место в потасовке, засверкала пятками в сторону избы. И с диким вздохом облегчения захлопнула тяжелую дверь, задвигая массивный засов. Привалилась к двери затылком и сползла вниз, переводя ошалелый взгляд на трясущиеся руки. Прикрыла ими лицо. Дикий хохот напряжения вырвался сам собой. Признаюсь, я испугалась. Ничего подобного раньше со мной не случалось. Два предыдущих года в Даркмурте были практически идеальными, я училась как оголтелая, выходя на повышенную стипендию, так как не хотела обязывать Ноэль. Лишь пару раз меня вызывали к декану за драку на первом курсе за то, что травили байки про ведьм Истана. Но я понимала, что и совсем смолчать не могу и надо дать отпор сразу, чтобы отвязались. И если и злословили, то там, где я их не слышала.

Через минуту другую подошла к бадье, окунула пальцы в тёплую воду. Но, честно говоря, не испытывала желания купаться и пошла зажигать свечи. Спаленка оказалось маленькой, зато с широкой кроватью на кованных ножках и чистенькой. Расчесала волосы гребнем, переплела длинную косу. И хотело было ложиться спать, как в окно застучали, а затем и самовольно распахнули, подцепив тонким ножом крючок по центру. Сердце заполошной птахой забилось в груди, и я бросилась к сумке, вытаскивая стилет и медную ящерку с секретом, что подарила мне Ноэль, на всякий случай. Кажется. Он настал. В темном проеме показалась голова давешнего северянина. Увидев меня вновь, его суровое лицо сделалось дюже забавным от изумления.

– Буду кричать. – выставила вперёд острие, намекая на то, что без боя не сдамся.

– Барышня, позволь войти. Там стража пришла, а мне проблемы не нужны. – и не дожидаясь моего разрешения влез внутрь, прикрыв аккуратно ставни и окно.

Молчание затягивалась, я не двигалась с места. Массивная фигура иноземца казалась тут не уместной, словно с иностранной гравюры. Что на уме у этого чужестранца мне было не ведомо. Лишь то, что теперь я укрываю потасовщика. Хотя не оценить жест северянина я не могла, ведь они были единственные, кто заступились за меня. В здешних краях девок соответствующего характера с глубокими декольте я частенько видела в тавернах и постоялых дворах больших деревень и городов. Мужички даже приплачивали таким вот дамочкам за возможность потискаться. Как–то со стороны укромного дворика за сеновалом видела парочку и вид настолько меня шокировал, что я почувствовала, как прилила кровь к лицу, а чувство отвращения и стыда обдало горячей волной. Что и говорить, удирала я тогда быстро, стремясь забыть увиденную картину. А сейчас мне бежать особо было не куда.