Я уже было собиралась судорожно перезвонить на этот номер и понять, что происходит, но не успела. Мне уже перезванивали. Не думая ни наносекунды, я приняла звонок.

— Алло! Кто это? — спросила с тревогой, спустив ноги с постели.

— Варь…

Сердце пропустило удар, а затем еще один, после… сердце будто остановилось, но я все равно нашла в себе силы подняться на дрожащие ноги.

— М-максим?..

— Это я. Сейчас… сейчас я ничего не могу объяснить тебе. Точно не по телефону. Прошу, где бы ты сейчас ни была… Ты же все еще в городе?.. — я молчу. А молчание оно как знак согласия. — Встретимся на нашем месте.

— Т-ты жив?

— Говорю же… Не спрашивай… — просит меня очень. — Я все объясню. Раньше я не мог позвонить. Ничего не мог… Только не вздумай матери моей что-то говорить. Отцу тоже. Никто не должен знать обо мне. Это очень важно.

Про Ярослава он и знать не знает… Черт! О чем я думаю?! Он жив! Максим жив!

— Я… я… — задыхаюсь.

— Помнишь наше место?

— К-конечно помню…

— Я буду ждать. Успеешь до полуночи?

— Д-да… Успею…

— Приезжай, — и сбрасывает.

Я встряхиваю головой и, медленно поднявшись с постели, начинаю просто ходить по комнате Ярослава как зомби, придерживая на себе полотенце.

В какой-то момент я «включаюсь» и спешу судорожно стереть все следы моего нахождения в его комнате и звонок от Максима. Кладу телефон на место и поправляю покрывало.

Выбегаю из комнаты и спешу одеться потеплее. Собираю свои вещи в чемодан.

Он… он сказал, что никому нельзя знать о нем. Значит, Ярославу тоже. Я уйду под предлогом, что больше не нуждаюсь в его помощи, а повод отказаться от нее у меня вполне есть. Он… поймет. Наверно. Хотя это не так важно теперь. Боже…

В кухне я нашла на чем написать и ручку. Записка была короткой, в которой я отказывалась от всего, извинялась и благодарила его.

Положила записку у себя в комнате на прикроватной тумбочке, а дверь оставила открытой, чтобы он сразу заглянул.

Обливалась слезами, не зная, что думать, когда спускалась с чемоданом в руке. Наверное и не нужно ничего думать. Нужно просто спешить.

— Черт… — ударила ладонью по двери.

Он закрыл меня.

Метнулась взглядом к окну, что справа, к которому поторопилась поднести чемодан. Открыла его и перебросила вещи через него прямо в сугроб.

Собиралась уже сама перелезть, но вдруг увидела свет фар. Это он возвращался. Но я не думаю, что из-за того, что передумал ехать на свидание. Он просто телефон забыл.

Черт…

Глупо было уже вылезать через окно. Он бы увидел меня.

Закрыла окно и просто осталась дожидаться его в прихожей.

Когда уже затрещала замочная скважина, я струсила и спряталась за шкаф. Не хотела я с ним объясняться лично после всего. Он может решить, что я ухожу в никуда, попытается остановить. Про Максима я все равно не смогу ему рассказать. А мне нужно спешить.

Лучше будет, если он сейчас поднимется наверх, а я тем временем удалюсь через окно.

Таков был план.

Когда он вошел, гремя ключами и громко топая, я задержала дыхание и прикрыла веки в надежде, что он ничего не почувствует.

Я была не в восторге от всего этого, но иначе не могла сейчас поступить. Я должна увидеть его как можно скорее. Если бы я только могла сказать Ярославу об этом, то не стала бы так сбегать.

Ярослав прошел дальше, к лестнице, и, когда почти поднялся по ней, я вернулась к окну и почти бесшумно подняла его.

Тихо выругалась, когда упала в снег, но быстро встала, схватила чемодан и рванула к освещенной дорожке.

На всей скорости влетала в калитку, которая почему-то не открывалась. Он ее запер. Зачем?!

Дернулась, но не обернулась, когда услышала позади открывающуюся дверь.

Ярослав точно уже увидел меня, но ничего не кричал мне. Зато уже было слышно, как он ступает по скрипучему снегу, притом не спеша. А куда ему торопиться, если мне некуда бежать?

Даже когда он подошел очень близко, я не стала оборачиваться.

Он остановился буквально в нескольких шагах, но продолжал молчать.

— Куда ты собралась? — раздалось неизбежное, и тогда я отпустила холодную ручку калитки.

— Куда-нибудь… — оборачиваюсь. — Я… я оставила тебе записку в той комнате.

Ярослав смотрел хмуро, зациклено, а также с неизменным подозрением.

— Ты отказываешься от шанса вернуть своего сына?

— Я сама справлюсь.

— Сама? Серьезно?

— Да. Можешь считать меня безрассудной, но… Просто дай мне уйти. Открой, — кидаю короткий взгляд на калитку.

Ярослав подошел ближе, а затем тихо спросил в то время, когда я отказывалась смотреть ему в глаза:

— Это из-за меня?

— Н-нет… Д-да… Уже не важно. Я все равно хочу уйти. Извини… извини, что потратила твое время. Теперь… открой.

Ярослав схватил меня за руку и потянул обратно в дом. Наплевав на мое желание уйти, он затащил меня в прихожую силой.

— Ярослав! Прекрати! Не надо… — дергаю рукой, за локоть которой он меня крепко держит.

Так он провел меня на второй этаж, завел в комнату, в которой я оставила для него записку.

— Ярослав!

Он не говорил со мной. Молча толкнул на кровать и, найдя взглядом мою записку на прикроватной тумбочке, поторопился схватить ее и бегло прочесть. Его глаза сверкали злостью, пока он читал, а ухмылка была ядовитой.

— Вот как… — смял ее и отбросил клочок бумаги на пол.

Встал в позу, засунув руки в карманы пальто. Его укоризненный взгляд прошибал меня насквозь, заставлял бояться, по-настоящему трепетать.

— Зачем ты это сделал? — резко принимаю сидячее положение на кровати.

— Что я сделал?

— Притащил меня обратно! Я же сказала, что…

— Чушь ты сказала.

— Это мне решать, что мне делать, Ярослав. Мне нужно идти… — пытаюсь встать, но он подходит и грубо надавливает мне на плечо ладонью.

— Сиди, — требует жестко. — А теперь говори, что тебе в голову взбрело. Я хочу слышать только правду. И лучше тебе не злить меня очередной ложью, — смотрит гневно, возвышаясь надо мной.

Нет, правды он не услышит. Но времени у меня не так много… Да и не хочу я тянуть! Я должна увидеть Максима и узнать, что произошло.

— Т-ты спросил, — сглатываю, — из-за тебя ли это… Да, из-за тебя. Я так не могу, — качаю головой. Все это шло от сердца, ведь я отчасти не лгала ему. Я правда не смогла бы пойти на это. Особенно сейчас, когда знаю, что Максим жив. — Ты сказал, что у меня нет выбора. Но я его нашла. Я просто ухожу.

— Уходишь от своего шанса вернуть себе сына? Или… от меня?

— Я…

— Окей, — обрывает Ярослав. — Я перегнул. Ты испугалась. Я понял, — развел руки немного в стороны, кивнув. — Но если я дал тебе повод думать, что я не стану тебе помогать, пока не получу от тебя взаимности — это не так.

Я прикрыла веки и закусила нижнюю губу до боли.

Если бы дело было только в этом… я бы ни за что не сбежала. Но сейчас он думает, что дело как раз-таки в нем и теперь пытается все исправить. И у него это, черт возьми, получается.

— Пойми… Мне правда все это теперь не нужно. Я… я не могу принять твою помощь.

— Что за ерунду ты несешь? — подступает. — Не ты ли умоляла меня тебе помочь? Теперь видишь возможным просто послать меня к черту?!

— Мне… мне жаль… — слезы подступают, но я втягиваю их обратно.

— Жаль? — кривится Ярослав, наклоняясь ко мне. — Мне тоже жаль… но ты никуда не пойдешь, — выпрямляется и начинает мерить шагами комнату.

— Что значит… — еле шевелю губами.

— То и значит. Я бы мог, конечно, отправить тебя шишек набить, потом бы ты сама вернулась, но это слишком опасно. Вороновы быстро обо всем узнают.

— Со мной бы ничего не случилось… — просипела.

— Да с чего такая уверенность?! — разозлился Ярослав, прокричав вопрос и остановившись на месте.

Мне нечего было ответить, кроме правды, о которой я обязана молчать, и в ту же секунду начинает звонить его телефон в той комнате.