Наташа обречённо вздохнула, присматриваясь к Шамси.

— Ужинала. Перед вашим вторжением, — отчиталась она, не понимая, зачем. Кто хозяин квартиры? Она вправе указать нежданному гостю на дверь.

Но вёл он себя непринуждённо, как старый добрый друг, не испытывая ни неудобства, ни стеснения. Вновь назвать его нахальным не поворачивался язык. Да и что-то удерживало от грубости.

— Пахнет хорошо, — повёл носом Шамси в сторону разделочного стола, где стояла стеклянная форма для запекания с суфле. — Люблю еду из ваших рук.

— Вот уж не знала. Приготовила бы к вашему визиту что-нибудь изысканное, — сыронизировала она, списав неверное толкование фразы на сложное произношение мужчины. Что сказать? Иностранец. Изучение русского языка дело непростое, не каждому по силам.

— Вы превосходная хозяйка, — пропустил он мимо ушей её едкое замечание. — А лазанья в вашем исполнении… м-м… язык проглотишь, — улыбнулся на её хмурый взор.

Льстец, — усмехнулась девушка в ответ. Откуда ему известно о лазанье в её исполнении? Она снова его не так поняла.

Блюдо итальянской кухни в приготовлении не сложное, но не каждая хозяйка готова потратить более часа на его готовку. Наташа не помнила, когда делала лазанью в последний раз. Кажется, ни разу после смерти мамы.

Мужчина говорил медленно, тщательно подбирая слова. Порой выстроенные не в том порядке, они усложняли понимание, и девушка мысленно правила его речь.

— Пожалуйста, говорите медленнее, — попросила она. — Не всегда удаётся правильно понять смысл вами сказанного, — внятно выговаривала каждое слово.

Ну ладно, она накормит настырного «шейха». К тому же сытый мужчина всегда настроен благодушно.

— Сегодня у меня суфле из телятины и салат, — снизошла она. — Будете?

— Не откажусь отведать, — довольно сощурился Шамси в предвкушении. Хвали женщину, возноси до небес и добьёшься от неё милостивого снисхождения.

— Можете пройти в большую комнату. Руки вымойте в ванной. Там, — махнула она в сторону коридора, не считая нужным водить гостя за ручку по местам общего пользования. Большой мальчик — не заблудится.

На журнальном столике появились два бокала бордо, салфетки, мясная нарезка, сыр, разогретое суфле, гарнир, салат, конфеты, фрукты.

— У вас уютно, — сказал Шамси, опуская ладони на полированные подлокотники кресла, скользя взором по картинам на стенах, мягкому дивану, дорогой светлой мебели для гостиной. Одну из стен украшал огромный плоский телевизор.

Мужчина помнил, какое неизгладимое впечатление произвело на него устройство в первые минуты знакомства с ним. И лишь благодаря Вэлэри он довольно быстро освоился в мире, полном чудес и диковинок. Три года упорного обучения не прошли даром.

— Я только что поела, поэтому поддержу вас чисто символически, — услышал он голос хозяйки.

Она смотрела, как он открывает бутылку с вином, не спеша перейти к основной теме его визита. Крупный золотой перстень опять привлёк её внимание.

— Господин Лемма…

— Шамси, — напомнил он.

— Шамси, — повторила буднично, будто делала это десятки раз в день, — вы неплохо говорите по-русски.

Наблюдала, как он наполняет бокалы напитком вишнёвого цвета с рубиново-пурпурным отливом.

— Всё же русский язык очень сложный, — качнулся он ей навстречу, подавая бокал. — Изучить его за четыре года и постичь все тонкие смыслы невозможно. Если разговорный он понятен, то ваша письменность… — смаковал вино.

— Ешьте суфле, пока не остыло, — напомнила Наташа. — Если вам удобнее говорить на английском языке, то я поддержу вас.

Отпив из бокала, приятно удивилась интенсивному вкусу вина с ярким ароматом вишни, смородины и манго. Нотки кофе мокко и поджаренного миндаля дали приятное послевкусие.

— Мой английский не лучше русского. Немецкий тоже.

— Вы сказали, что являетесь британским подданным. Но вы ведь не британец, — ела девушка виноград, отщипывая по ягодке, поглядывая за Шамси, умело обращавшегося с вилкой и ножом.

— Абассинец.

На вопросительный взгляд сотрапезницы пояснил:

— Эфиоп.

Наташа с удивлением уставилась на него:

— Мне казалось, что эфиопы совсем другие. Я бы сказала, что вы похожи на араба.

— В моём роду много кровей перемешано. М-м… мне по вкусу предложенное вами блюдо, — прервался он, указывая на суфле. — Порой я не знаю, кем являюсь. Моя бабка была белой хорваткой, мать саксонкой, а мать моего сына гречанка. Кем станет считать себя Наки? Правда, занятно?

— Смешанные браки в наше время не редкость, — вздохнула девушка, приступая к чистке апельсина. Собеседник надёжно женат. И сын имеется. — Значит, вы православный. Чем вы занимаетесь?

— Путешествую, изучаю языки. Ваш мир впечатлил меня своей возможностью быстро перемещаться по странам и континентам.

Ваш мир? — улыбнулась Наташа. Он снова путает понятия.

— Минутку, — торопливо встала, уходя в смежную комнату.

Вернулась с потрёпанной записной книжкой и разбитым мобильным телефоном. Пора переходить к делу.

Положив гаджет перед мужчиной, быстро нашла нужную страничку в книжке:

— Вот здесь… вы написали?

По его молчаливому согласию поняла — он:

— И что это означает? Ваше имя?

— Здесь написано «Если даст Господь». На фарси.

— Вы знаете персидский язык?

— Он довольно лёгкий: ни родов, ни падежей, ни прочего непонятного, — улыбнулся Шамси.

Ему нравилось наблюдать, как женщина неспешно подходит к интересующей их обоих теме. Да и торопить события не хотелось. С сожалением понял, что желает как можно дольше продлить их беседу.

Наслаждался её обществом. Сквозь прикрытые веками глаза наблюдал за ней, её завораживающими движениями, продуманному разговору. Видел в ней Вэлэри. С каждой минутой она всё больше походила на неё.

Глупец, — корил себя. Она и есть — женщина, которая внесла хаос в твои мысли, иссушила душу, ослабила тело. Не от неё ли ты убежал в неизвестность, покинул дом, сына? И что ты получил взамен?

Неизгладимые впечатления? — Да.

Невероятные знания? — Да.

Забыл и забылся? — Нет.

Ты подчинил неугодные мысли рассудку, заглушил беспокойное биение сердца, затоптал истошные стоны души. Рвал, кромсал, убивал…

Ответь, — истязал себя вопросами Шамси, — новая явь заполнила разрастающуюся пустоту в твоей душе? Наполнила жизнь новыми красками после потерянных ощущений от прикосновений, пусть мимолётных, неслышных, к тёплой руке той, от созерцания которой твоё сердце билось учащённо и пронзало желанием плоть?

Сегодняшняя встреча станет последней, — решил он. Так надо. Так будет лучше для женщины и для него.

С ним останутся его воспоминания — разные: давние и новые, блёклые и яркие, горькие и радостные, напоённые иссушающим весенним ветром и влажной прохладой осеннего дождя, с терпким привкусом зелёного кардамона с едва уловимым ароматом медовой пыльцы.

— Вы купили путёвку? — спросил он.

— Какую путёвку? — опешила Наташа от резкой смены темы разговора.

Поймав её полный удивления взор, он уже не отпустил.

— Вы видели, там, — кивнул Шамси на телефон, лежащий на столе. — В августе вы поедете в Баварию. Вы давно хотели туда поехать.

Она наклонила голову к плечу и прислушалась к себе. Что испытывает человек, когда на него воздействуют гипнозом? Оцепенение? Тяжесть тела? Она не ощущала ничего похожего кроме желания понять, кто перед ней: в самом деле тот, кто смог шагнуть сквозь время или сумасшедший, избравший её объектом игр своего воспалённого ума. Если бы он не предоставил доказательства…

— Нет, — затрясла она головой, отказываясь верить в невозможное, не спуская глаз с мужчины. Он издевается над ней?

— Я знаю, что вы обо мне думаете, Наташа. Примите уже истину, — нетерпеливо качнулся в кресле, откинувшись на его спинку. — Разве тех вещей, которые я вам дал, недостаточно, чтобы доказать вам, что я знаю о том, что случится?