Эти любимые и часто повторяющиеся дедом слова с детства крепко въелись мне в подкорку мозга. Так что да, я верю, что нет ничего невозможного. Ну и особенно в это поверил, когда благодаря таким нагрузкам я начал прогрессировать в ведовстве. Уже не одна голая теория, а и сам кое-что научился делать, правда, тогда только в отношении себя самого. Боль убрать, порез заживить или мозоль свести. Но главное – результат был, а не как раньше: дед показывал примеры и обещал, что у меня еще все впереди, да заставлял учиться. Так что с того момента, как я начал сам потихоньку ведовство практиковать, принялся как одержимый заниматься уже не из-под палки, буквально поглощал знания.

Про розги теперь уже окончательно забыли, в учебу и тренировки я втянулся, даже время нашлось на дедову библиотеку, многие из книг в которой им самолично написаны на мертвом ныне языке.

Дед, он по специальности историк, так что языки знает, много их выучил в поисках ответа на свои вопросы. Все дело в том, что он еще с детства замечал за собой странности всякие: и с растениями он ладил, любил с ними возиться, и людей он чувствовал, потому и не сходился ни с кем близко, знал их реальное к нему отношение.

Родителям, когда чуть подрос и этим вопросом всерьез заинтересовался, признался в этом. А те и не удивились, на прабабку по отцовой линии грешили, мол, ведьмой была, вот, видимо, и ему что-то такое через несколько поколений передалось. Обидно только, что давно умерла старушка, поговорить с ней не удалось. Он поздним ребенком являлся, так что и родители уже в возрасте были, стариков своих похоронили. Вот и получилось, что они ему ничем помочь не могли, а разобраться-то хотелось. А где информацию искать? Конечно, в архивах. Кто туда доступ имеет? Вот и выбрал он исторический факультет, сразу сосредоточившись на истории наших предков, еще дохристианских славянах. Многое он из архивов вытащил, но помогла ему в себе разобраться, как ни удивительно, бабка-ведунья, о которой он случайно узнал из людской молвы. Бабка настоящей «ведьмой» оказалась, а не шарлатанкой, и именно она помогла ему раскрыть его «сказочный» талант, за что он ей по-настоящему благодарен и по сей день всегда с теплотой в голосе о ней вспоминает.

Всю свою долгую жизнь, он очень тщательно искал таких людей, но кроме той бабки он встретил только филиппинского хилера[3], который действительно сверхсилами обладал. Может, и еще кто есть, но встретить их ему не удалось. Хотя нет, удалось, ведь меня же он нашел. Есть кому науку передать, раз своих детей не нажил, что он со всем старанием и делал.

Ну а не так давно я начал подозревать, что он во мне свои мечты воплощает. Делает из меня, по его мнению, идеального ведуна, каким хотел бы сам быть, если бы ему вовремя учитель попался. Отсюда и вбивание знаний с самого раннего детства, отсюда и тяжелые тренировки… Стало стыдно. Знаний куча, тело с детства подготовлено занятиями акробатикой и айкидо. Сил в руках столько, что ее у меня аномальной считают, гору кистевых экспандеров «сжевал», которые мои сверстники и чуть сжать не могут. И вот тупо стоял, смотрел, как меня сначала бьют, а потом и вообще зарезали, как… Не зря меня Ердар шошкой обзывал. Но даже свинья, прежде чем ее забьют и на мясо пустят, так сопротивляется, что еще попробуй к ней подступиться, а я вообще… баран я, а не ведун, пусть и начинающий.

Но я исправлюсь, если будет время исправиться, ведь до прилета Блистательного осталось всего сто семьдесят дней.

Когда в глазах окончательно прояснилось, приподнялся с пола, на котором так и продолжал валяться, и тут же скривился.

– Что такое? – встревожился отпустивший было меня дед. – Болит еще где-то?

– Нет, все нормально, – ответил ему почти честно. – Попустило.

У меня и вправду ничего уже не болело, дед постарался, вылечил полностью. Фантомные боли тоже почти прошли, во всяком случае, те, что еще чувствовались, уже не стоили внимания.

Ну а что скривился, так мне и раньше было стыдно, а стало очень и очень стыдно.

До боли и до тошноты стыдно!

Бандиты никуда не делись, тут же в комнате валялись. Кто с ними разобрался – вопрос не стоял.

Дед.

На минуточку – почти столетний дед уложил четверых человек. Лет по двадцать пять им, может, чуть больше, в самом расцвете сил пребывали эти неудачники. И дед их завалил, а я… так стыдно мне в жизни не было.

Не сдержался, и меня в очередной раз за сегодня вывернуло.

– Сашка? – дед тут же переполошился и руки в мою сторону протянул, видимо, снова обследовать меня собрался.

Но я отстранился от него, не поднимая глаз.

– Все в порядке, – покраснел весь, так как в жар меня бросило, учителю в глаза смотреть не могу. – Ты откуда взялся-то? – постарался я с себя на него тему разговора перевести. – Говорил же, что до вечера тебя не будет.

– Да просто управился раньше там… – Дед пренебрежительно махнул рукой, не стал вдаваться в подробности.

Какое-то время еще понаблюдал за мной, но, видя, что я и вправду относительно нормально себя чувствую и меня больше не выворачивает, тоже взгляд на трупы перевел. Достал из кармана пачку сигарет, закурил и только тогда спросил:

– Кто это был, Сашка? Они говорили хоть что-нибудь? А то я, когда тебя всего в крови, испускающего последний вздох увидел, слегка осерчал, никого живым не додумался взять, чтобы расспросить.

Я чуть не расхохотался, видимо, стресс начал выходить, с трудом получилось сдержаться от впадения в истерику. Но дед, блин, жжет, не взял он, видите ли, языка, осерчал слегка. Столетний дед – четырех молодых быков грохнул голыми руками и жалеет, что никого не взял в плен.

Фух! Еще пару раз вдохнул-выдохнул, окончательно успокаиваясь, принялся ему отвечать:

– Вот этого, – показал я пальцем на лежащий возле самой двери труп, с лица которого до сих пор удивленно-испуганное выражение не сошло, – Санжаром звали…

– Ты их знаешь, что ли? – перебил меня дед.

– Нет, – мотнул я головой. – В первый раз вижу. Просто они между собой общались, имена не скрывали.

– Понятно! – прищурился дед, не сводя взгляда с указанного мной трупа, пыхнув в его сторону сигаретным дымом. – Продолжай. Что там с этим Санжаром?

– Он сказал, что точно знает, что мы деньги дома храним. Требовал по-хорошему сказать, где именно.

– О как, – сразу нахмурился дед, но кроме этого восклицания больше ничего не произнес, глубоко затянулся, отчего сигарета аж затрещала, но смолчал, ждал, что я еще скажу.

– Да, – кивнул я. – Или он, или вон тот, его Арсеном звали, – ткнул я пальцем в сторону следующего трупа, у которого голова под неестественным углом повернута была, – кто-то из них двоих старшим был, мне так показалось. И еще, – вспомнился мне момент, – Санжар, когда Ердар, – снова я пальцем указал, – меня ножом пырнул, – у деда глаза еще больше прищурились, и он буквально впился взглядом в труп Ердара, выпуская дым из носа, – проговорился, что их предупреждали нас не убивать, только избить и ограбить можно.

– Поня-ятно, – протянул дед, все так же не сводя взгляда с Ердара и, похоже, очень жалея, что тот уже умер. – По остальным что?

– Четвертого они по имени не называли, – мотнул я отрицательно головой. – Но именно он, осмотрев меня, сказал, что я труп, даже если скорую вызвать, то она не успеет приехать. Видимо, соображал в медицине что-то. После чего Арсен, – снова указал я на того пальцем, – скомандовал уходить, но перед этим заставил Ердара меня добить.

Дед на это уже ничего не сказал, только губы совсем в ниточку сжались, злился он, и неслабо.

– Да, – вспомнил я еще один момент. – Когда Арсен велел Ердару меня добить и тот уже подошел ко мне, я услышал, как Санжар тихонько выругался, мол «попугали старого, называется» – это он дословно так сказал.

– Телемисов, тварь! – прорвало деда, видимо, понял, кто к нам этих бандитов прислал.