Торжественно, с огромным удовольствием я влезла в платье, распустила и расчесала волосы, закинув их за спину, как принято у здешних дев, надела на ноги бескаблучные сандалии с тонкими ремешками из той же ткани, что и сам наряд, а потом с замирающим сердцем посмотрела на себя в зеркало.

Да, это было потрясающе. Уверена, что в таком виде произвела бы впечатление даже на королевском приеме — там, у нас, за Сферой. А вот здесь, на фоне невесомых дан, я выглядела в нем… растолстевшей коровой! И никакая роскошь отделки ничего не могла исправить. Ммать!

Я застыла перед зеркальной стеной в немом отчаянии. Боги, да что ж теперь делать-то?! Ведь непременно стану всеобщим посмешищем. Или, что еще хуже, мишенью для ехидной жалости. Решение пришло неожиданно, словно я действительно, докричалась-таки до этих самых богов и они спустили мне его свыше.

Все просто. Не стоило и пытаться стать похожей на дан, потому что любые потуги в этом плане будут выглядеть смешно и нелепо. Наоборот, нужно выделиться! И чем больше, тем лучше! Кто сказал, что их законы этикета в одежде должны распространяться и на меня? Я не дан!

Мгновенно выдравшись из расшитого платья, я кинулась к своей сумке. Не иначе как сама судьба позволила мне сохранить ее, кажется, именно для этого случая! Торопливо вывернула все содержимое на кровать и замерла в раздумье над получившейся кучей-малой. Среди бардака передо мной лежали целых две вещи, подходящих для сегодняшнего повода — вечернее платье, и вечерний же… комбинезон, что ли? В общем, не знаю, как правильно назвать этот гибрид топика и очень широких внизу брюк. Если стоять не шевелясь, было похоже на платье, но при движении становилось видно, что вместо юбки там штаны. Это был норвежский подарок Лельки, ни разу еще не надеванный, не было случая.

Да, пожалуй, на последнем варианте и остановимся. Эта штука была наиболее оригинальной и совершенно отличалась от того, что носят здесь. Во-первых — брюки вместо юбки. Во-вторых — открытые плечи, у них это не принято. И, наконец, в-третьих — цвет: черный, с контрастной розово серебристой вышивкой по низу брюк и самому верху топа. Не любят они черный и не любят контрастов в одежде, это я поняла еще вчера, в гостях у Суинни.

Значит, решено. Я быстренько оделась и осмотрела себя в зеркало. Очень хорошо! Сел как влитой, у Лельки всегда был замечательный глазомер. Талия подчеркнута, грудь стала казаться еще выше. Тоже в тему! Совершенно не в стиле слишком плоских дан.

Так, теперь волосы — обязательно собрать. Опять же для контраста. Я мигом скрутила свои кучеряшки в почти небрежный пучок на затылке и выпустила пару прядей вокруг лица. Еще бы добавить несколько невидимок, чтобы понадежнее закрепить всю конструкцию, и можно не переживать за ее сохранность. Повертелась перед зеркалом. Да-а, впечатляло. Недаром такой вариант прически оставался неизменно популярным со времен античности.

Следующая на очереди обувь. Зеленые сандалии сюда, разумеется, не подходили. Я раздраженно скинула их и выудила из груды вещей на кровати свои серебристые босоножки на высокой шпильке, те самые, в которых свалилась в ручей. Похоже, они совсем не пострадали от этого. Отлично, надеваем. Высоченные каблуки добавили стройности и роста — с ними я была лишь чуть ниже большинства дан. Что ж, тоже неплохо, а то я как-то непривычно чувствовать себя среди окружающих почти коротышкой.

Из украшений оставила вэссеру и кольцо с гранатами — опять-таки в расчете соригинальничать, данааэ не носили массивные вещи, предпочитая тонкую работу. Да и ничего другого из моих ювелирных запасов, к этому наряду, увы, не подошло.

От увлекательного процесса переодевания отвлеклась только услышав голоса в доме. Ага, даны вернулись, то есть времени осталось совсем мало. Взгляд упал на косметичку. Та-ак… Я улыбнулась, представив реакцию Вессаэля, и злорадно потянула ее к себе. Шалить — так шалить! Женщины здесь явно не красились… Ну и что? Тем хуже для них. А я крашусь!

Теперь последний быстрый взгляд в зеркало — а то ребятки уже явно волнуются. Вот-вот начнут скрестись в дверь от нетерпения, нарушая этим все нормы собственных приличий. То, что в нем отразилось, меня, наконец, устроило. Сейчас я смотрелась слишком экзотично на взгляд данов, но зато уж никак не смешно и не жалко. Ситуация стала совершенно противоположной. На том самом гипотетическом королевском балу у нас за Сферой на меня бы и не глянули во второй раз, зато тут… Будут пялиться, будут, никуда не денутся. Что, собственно, и требовалось. Если уж привлекать к себе внимание все равно придется, делать это нужно так, чтобы не было потом мучительно больно за бездарно упущенные возможности. И да простит меня классик за подобные вольности с текстом. Никто не убедит меня влезть обратно в этот зеленый, зачарованный по самое не могу футляр, пусть даже не пытаются!

Я решительно подошла к двери и распахнула ее, приглашая всех войти, а сама отступила на пару шагов, сжав кулаки:

— Суинни, я очень благодарна за платье, но…

Продолжить мне не дали, остановив на полуслове. Даны молча обошли вокруг меня, сильно напоминая при этом цепочку пилигримов, шествующих вокруг статуи святого — настолько серьезны и сосредоточены были их лица, и бард вынес вердикт:

— А ведь ты совершенно права.

Остальные лишь согласно кивнули — больше говорить было не о чем.

— Значит, идем? — спросила я, все еще сомневаясь, что победила даже без боя.

— Конечно, время не терпит, — ответил Вессаэль. — Хотя… подожди немного…

Он вышел из комнаты и вернулся действительно быстро, я даже не успела разглядеть как следует наряды остальных «мушкетеров». На них было что-то вроде длинных, почти до колена пиджаков, или скорее сюртуков, со стоячими воротниками. Все, разумеется, предельно пастельных цветов и в холодной гамме. По переду матовая ткань была слегка тронута вышивкой блестящим шелком в тон. Высокие, очень эффектные серо-бежевые замшевые сапоги и заправленные в них узкие брюки, на тон темнее «сюртуков», завершали наряд.

Смотрелось все это хоть и торжественно, но весьма сдержанно. Я вспомнила, как Суинни вчера говорил, что чрезмерно пышная отделка мужской одежды — самый короткий путь к насмешке. Дана за такое и бабой могут обозвать. За глаза, правда, но шуточка непременно найдет путь в острые ушки щеголя. Разными способами. Остальные об этом позаботятся, можно не сомневаться.

Что ж, «мушкетерам» такое явно не грозило, их одежда была хоть и нарядной, но очень строгой, почему-то напоминая мне военную форму. Лаири, висевшие на поясах словно кортики, впечатление лишь подчеркивали. Но уж на их отделке не экономили точно. И рукояти, и ножны, и ремни, и даже гвоздики на пряжках были густо усыпаны камнями, сканью, зернью… В общем, чем только они не были усыпаны, хотя этакое великолепие явно не добавляло удобства. Впрочем, не для того они и предназначены, их задачей было исключительно украшать. Только у Тавеля, пожалуй, где-нибудь да притаилась пара вполне удобных железок, я была уверена в этом на все сто.

Размышления прервало появление сьеррина, столь же стремительное, как уход:

— Вот. — Он протянул мне уложенную на шелковистый платок пару сережек. — Должно подойти.

Да, подходили они идеально — и по цвету, и по стилю. Сделаны в виде изящных цепочек из серебряных ромашек, с розовыми камешками на месте некоторых лепестков. Не всех. И эта как бы незавершенность придавала им особое очарование. Длинные. Если надеть, наверное, достанут до плеч. Я тут же проверила это примерив. Точно, почти достали. Получилось очень эффектно.

— Спасибо! — просияла я. — Действительно, весьма кстати.

Все это так напоминало сказочную сценку: «Я не волшебник, я только учусь…», что я аж замерла на секунду. А ведь крайне приятно, оказывается, почувствовать себя Золушкой!

— Не за что, — вернул меня на землю сьеррин. — А теперь идем. Опаздываем уже.

И мы двинулись на церемонию. Даны, словно почетный караул вокруг, я в середине, полностью сосредоточенная на том, чтобы пройти на высоченных шпильках по едва намеченной в траве дорожке, ни разочка при этом не навернувшись. Кто не пробовал — все равно не поймет.