— Не такая уж она и странная, — нахмурился Вессаэль, — посмотри на Ассиля…
— Ладно, не будем об этом, — погасила она, возникшее было напряжение, — основную идею я поняла… А что, эта Ин-Нессэ, действительно такая колючка?
— Она даже Тавеля умудряется выводить из себя. — Скривил губы Вессаэль.
Что-то прозвучало в тоне сьеррина, заставившее ее задуматься.
— Скажи, — произнесла она осторожно, — а ты не…
— Не знаю, — он не дал ей договорить, — действительно не знаю.
— Ого, — задумчивости в ее голосе прибавилось, — меня это настораживает.
— Меня тоже, — слова прозвучали слишком резко, подкинув Лавириэль еще одну тему для размышлений.
— А она? — взгляд даны чуть потемнел.
— Тоже не знаю. Иногда мне кажется, что да…
— Да-а, похоже, она действительно интересна, если даже ты не можешь разобраться.
— Скоро сама увидишь, ждать уже недолго.
Несколько минут помолчали, думая над ситуацией. Первой заговорила опять женщина:
— В общем, к этому все шло уже давно…
— Ты права, — подтвердил сьеррин.
— Значит, на празднике Середины Зимы всем и объявим. — Приняв решение, она озвучила его чуть ли не с облегчением.
— Если ты этого хочешь, — согласился Вессаэль.
— Да свершиться сказанное. — Ритуальная фраза Лавириэль закрепила договор.
Планы на хороший утренний скандал, увы, провались. С треском. Потому как разбудили нас Ассиль и Суинни, явно повеселевшие с возвращением солнышка. Ну не собачиться же мне было при них с обоими своими наставниками? Да и я за ночь, честно говоря, сильно поуспокоилась. Ведь обещаний не стребовали, а то, что эти малахольные возложили на меня какие-то свои ожидания — так это их, и только их проблемы, но никак не мои. Значит, и переживать особо нечего.
Нет, совсем устраняться я не собиралась — собственный характер не позволит, но и специально искать приключений на свою… ну, скажем, голову, не собиралась. Пусть все идет как идет, а там посмотрим. Если это их драгоценное пророчество настоящее, все получится и так, само собой, а если не получится — грош ему цена, и говорить тут вообще не о чем. Кстати, я-то как раз была уверена в последнем, и не забивая больше голову ненужными размышлениями, поскакала завтракать.
Стол у нас получился просто роскошным. В зачарованной кладовочке Вессаэля нашлись такие сказочные вещи, как молоко, масло и мед! Мед самый обычный, несброженный, но все равно гномий, почему-то на островах именно они занимались пчелами. А еще растили грибы, их пещеры для этого подходили идеально. Впрочем, грибов на столе не было, зато были гномьи лепешки из каких-то перетертых фруктов. Необычно, но вкусно. Особенно если учесть, как я вообще соскучилась по хлебу.
Приличная еда окончательно примирила меня с окружающей действительностью и вернула хорошее настроение, и когда мы вышли из башни, я не ожидала от жизни никаких неприятных сюрпризов. Как выяснилось, совершенно напрасно не ожидала. Надо было. Ведь жизнь она вообще штука такая — стоит только чуть расслабиться, решить, что все, наконец, прекрасно и замечательно, как она тебе тут же из-за угла да по темечку — не все, и не замечательно.
Запланированную еще вчера разведку острова решили начать с места силы: как раз там находились четыре оставшиеся лаборатории. Три были давно заброшены, но в последней пока работали. Она принадлежала Сииргелю, второму и последнему магу воздушных, все еще интересующемуся небезопасными экспериментами. Родственнику нашего сьеррина, кстати. Дяде, насколько я поняла их сложную генеалогию. И еще более древнему, чем он сам. Так вот, Вессаэль вчера целый день пытался связаться с ним — безуспешно. И теперь оставалось лишь нанести личный визит, потому как в процессе переговоров по своей сказочной дальней связи, сьеррин выяснил, что на Лесном его стопроцентно нет. А раз так, то быть он должен здесь, больше вроде негде. Зарылся, небось, в какие-то расчеты и дела ни до чего нету…
Первым признаки тревоги подал, как ни странно, Суинни. Еще на дальних подступах к менгирам он закрутил головой, к чему-то прислушиваясь. А потом высказался в том плане, что со струнами здесь творится нечто невообразимое. У него, мол, такое впечатление, будто все они оборваны и перепутаны, да так, что разобраться в получившемся клубке невозможно. И гипотез о том, что могло довести их до такого состояния, у него нет. Ибо такого вообще не могло быть. Струны силы, знаете ли, не рвутся.
Вессаэль и Тавель удивленно кивнули, соглашаясь, и начали прислушиваться к своим ощущениям. Ну и мы с Ассилем тоже — за компанию. Именно Ассиль первым и понял в чем дело.
— Нет, они не порваны, — сказал он с удивлением, — просто их концы уходят из измерения… Но ведь и это невозможно?
— Невозможно. — Суинни изумленно моргнул, — И это тоже невозможно.
Вессаэль нахмурился, видимо, о чем-то уже догадываясь. Я тоже имела кое-какие соображения на этот счет, хоть и не была полуторатысячелетним магом. Просто некоторые интересные совпадения наводили на не менее интересные мысли. Три недели назад здесь случилось некое возмущение силы, как раз в то время, когда нас, как котят за шкирку, вышвырнуло из собственного мира. А теперь выясняется, что местные струны уходят в другое измерение. И Сииргеля с тех пор никто не видел… Занятно, правда? Уж не к источнику ли всех наших бед мы сейчас приближались?
Дорога вильнула в последний раз, и мы вышли на высокий скалистый берег, с которого открывался великолепный вид на море. В нескольких десятках метров над водой, на скалах, почти на самой их кромке, возвышалось кольцо замшелых менгиров, окружавших алтарный камень. То самое место силы острова воздушных, куда мы и шли. А недалеко от него, почти на границе леса… Н-да, если это и было источником наших бед, то явно уже неопасным.
Открывшееся зрелище поражало до оторопи. Даже Вессаэль захлопал глазами не хуже Ассиля, увидев свежую кучку мелкого щебня недалеко от стоящих камней. Развалины Вессаэлевой башни по сравнению с этим гравием выглядели почти новыми. Что же здесь должно было случиться, какие силы понадобилось выпустить, чтобы вот так перемолотить это жилье? И где сам маг?
Мысль, похоже, посетила всех одновременно, по крайней мере, к развалинам мы рванули так, словно кто-то невидимый дал нам старт. Только вот я позорно сошла с половины дистанции — мне внезапно захотелось посмотреть на менгиры. Прямо сейчас, срочно и неотложно. Просто-таки немедленно. Будь сила этого желания поменьше, я, может, ничего и не заподозрила бы, а так — очень насторожилась. Ну не типично для меня было такое вот неуемное хотение, когда были дела поважнее. И мысль об этом подействовала не хуже ушата холодной воды. А вот не пойду туда! Назло не пойду. По крайней мере, не сейчас точно.
Я развернулась и пошла обратно от камней, до которых уже почти добежала. С явным трудом, борясь с собой, но все-таки пошла. Ребятки, деловито копошившиеся в развалинах, мои странные маневры даже не заметили. И именно из-за того, что вместо прямой дороги я начала выписывать странные петли, нашла тело, лежавшее на полпути между бывшей лабораторией и хенджем. Изуродованное до полной неузнаваемости, совершенно не первой свежести, да еще и погрызенное местным зверьем. А засохший кровавый след, тянущийся в сторону камней, говорил о том, что этот обломок человека приполз именно оттуда. Сам! Поза, в которой он лежал, не оставляла никаких сомнений. Лучше бы я такого никогда не видела.
Мысли эти пролетели в голове за секунду первого ступора, а потом я заорала. Нет, не так. Я ЗАОРАЛА.
Все оказались рядом чуть ли не мгновенно. Так же мгновенно были приняты необходимые меры. Меня оттащили от тела, над которым я застыла, словно древняя плакальщица, и заткнули. На этот раз обошлось без пощечин, видно, вспоминая о судьбе Тавеля, на это никто не решился. Зато сьеррин бросил какое-то заклятие, и я буквально подавилась собственным воплем, вернув в мир благословенную тишину. Новая грубость по отношению ко мне подействовала не хуже оплеухи. От возмущения я мгновенно пришла в себя и задышала почти нормально:
