Новенькая совсем свеженькая партия людей, как кабачки на грядке лежали в яслях закутанные в махровые одеяльца. Группа № М23/04/2280.12:00
Глава вторая
Первая любовь
Обычный парень, в рабочем комбинезоне возвращался домой после вылазки из-под городского купола. Он шел по вздутой брусчатки старого города и чертыхался каждый раз, когда спотыкался о неровности.
Возле городка, словно рухнувший космический корабль, возвышалась корпорация ФИВЛ.
Существовать рядом с такой махиной было тяжело для старого городка, в котором проживало едва ли больше ста тысяч. Настали тяжелые времена. Отношения между ним и ФИВЛ были сугубо паразитические. Корпорация словно насосом высасывала из него все соки- людей, инфраструктуру, ресурсы. Однако и он теперь не сумел бы существовать один. В эру, когда корпорациям принадлежит всё.
После неожиданной для себя прогулки парень возвращался домой в корпорацию, где он проживал.
Молодой человек, хотя уже не был на столько молод, что бы его так называли, шел по направлению к тому что мы привыкли называть небоскребом, а жители земли XXIII века корпорацией. На нем была надета униформа: комбинезон хмуро-синего цвета, который был ему велик на несколько размеров и майка с логотипом компании, которую он между прочем практически никогда не снимал. Однако по возвращению на работу он подобно коллегам прятал её под антистатический халат.
Выпускник технического университета, в обычном самом что ни на есть городе, шел по улицам, разглядывая облупленные фасады зданий, который уже давненько необходимо было снести (так по крайней мере он думал). Большая доля зданий пустовала или вовсе была заброшена. Отчего его наполняло чувство тревоги. Здания, некогда прекрасные и живые одиноко доживали свой век без хозяев. Ему было жалко их. Однако всё это не лишало внешнего шарма и чувство уюта улицы старого города.
Молодого кучерявого человека, с котором вы успели познакомится, большую часть времени звали Эйнштейн или просто Эйни из-за всезнайства, упертого нрава и раздражающей привычки всех поправлять. Ему было просто невмоготу перенести, то что кто-то мог заблуждаться или ещё хуже вводит в заблуждение других. Он свято считал своим долгом поправить человека, если он ошибается. От чего ему по молодости не раз попадало.
В наши времена имя людям дают родители при рождении, а так как он был дитя из пробирки, то в мире будущего имя ему дали окружающие. По экспертному мнению его знакомых, он похож на Эйнштейна, но это не могло означать, что завтра к примеру, он не окажется Робертом или Борисом. Имя может измениться в любую секунду и на самом деле оно имело мало значения. Для системы наиболее важным является штрих-код нанесённый при рождение на запястье, товарный знак.
В коде было всё! Вся жизнь записанная и сохранённая на облачном сервере корпорации, в которой он существовал. Если вы думаете, что его жизнь или жизнь других людей была похоже на оруэлловские сюжеты со слежкой и большим братом, то я вам скажу нет, ну или лишь от части. Чем больше муравьёв, тем сложнее за ними следить, а когда ты самый обычный муравей, то какой вообще толк следить за тобой. Ты скучный!
Он в весёлом расположение духа шел на работу. Относительно любимую работу, хотя виду он не показывал. В той или иной мере он был уверен в ней и довольно хорошо разбирался.
Однако его приподнятое настроение было обусловлено едва ли новой рабочей сменой. Причина его настроения, как нельзя лучше выражал подлинный смысл песни- «We are the champion».
Теперь уделим внимание и его работе, так как благодаря ей он является главным героем и объектом внимания.
Эйнштейн занимает должность не вполне рядового сотрудника перинатального центра ФИВЛ. Он являлся главой инженерного отдела контроля качества и следил за процессом подачи жидкостей, и отбора повреждённых эмбрионов.
Порадовав себя порцией органического мороженого он добрался до работы. Теперь вы знаете цель его вылазки. Однако, немного погодя вы сумеете разглядеть за ширмой глубину.
Не спроста я уже не раз называл ФИВЛ заводом, так как помещение более походило на завод, чем на больницу и в смену работали здесь не более чем сотни две человек, три инженера, два техника, с несколько десятков докторов и столько же нянечек. Основную массу занимали имиджмейкеры, менеджеры, и все те, кто обожает производить внешне бурную деятельность из повышенного чувства собственной важности.
Практически весь процесс автоматизирован и подконтролен главному компьютеру. Здесь, как и на остальных заводах, люди являлись скорее обслуживающим персоналом. Да и инженеров чаще стали называть в повседневной речи официантами, так как их работа заключалась, в том, чтобы у машин, в данном случае производивших людей, было всё необходимое для питания.
– Привет Добби! – поприветствовала его молоденькая девушка в белом халате, та самая виновница его веселого настроения, но похоже он настолько был погружен в свои мысли, что не заметил бы даже поезда проезжающего перед лицом.
Да-да он влюблен. Несмотря на то, что люди утратили шанс завести ребенка, семьи строить они всё же продолжали, хотя и делали это реже. Да и ко всему прочему существовала обязательная, годовая повинность по уходу за ребенком. Своеобразная дань обществу. Однако, если ты не желал нянчится с малышом, то всегда находились сотни, гонимых родительскими инстинктами, или же желанием наживы.
У нас это называется коррупцией, у них же сделкой. По сути коррупционная схема от сделки отличалась лишь законностью и грань между ними довольно тонкая, как past simple и present future, главное знать контекст.
Он отчетливо помнил всех родителей, которые к нему приходил- милая молодая пара от которых пахло сладкими пирожными, одинокий мужчина с грустным лицом и весёлая женщина, вместе с которой он то и дело разучивал веселые, но странные песни про котов.
– Эйн? – разбудила она его от воспоминаний.
– Да-да,– опомнился он, поворачиваясь к ней. В его глазах гасла прежняя мысль и загоралась новая искра по ярче потухшей.
– Ну что ты сегодня пойдешь со мной на обход?
Они перед рабочей сменой частенько любили совершить обход и поглазеть на только что новорождённых детей. Нет у них не было таких обязанностей, по крайней мере у него, но и запрета такого не существовало. Это всего на всего был их ежедневный ритуал перед работой. Как мы понимаем слово «ИХ» его безмерно радовало.
Девушку звали Мими, хорошенькая до неприличная и невинная по крайней мере по внешним признакам.
– Тебе никогда ни хотелось завести детей? – весьма ожидаемо спросила она стоя за стеклом дозревательного центра.
– Ребенка? – переспросил он обдумывая ответ,– я думаю, что это противоестественно.
– Как раз-таки наоборот,– заметила она,– наши предки то дело рожали детей, всего каких-то сто лет назад, не так уж и давно,– голос её был похож на соловьиный щебет: высокий и тонкий.
– Ну если так задуматься, то и умирали они чаще, чем мы и страдали от голода, и воевали, и убивали, и делали ещё кучу страшных вещей,– парировал он.
– Ты так говоришь будто роды это нечто ужасное!
– Не могу не согласиться, именно так я и думаю. Из тебя выпадает три-четыре килограмма разумного существа, а прежде ты несколько месяцев ходишь с ним в животе,– указал он на живот пытаясь комичным видом перевести разговор в русло невинной шутки.
– Если быть точным девять месяцев, а ещё бывает двойняшки трояшки и…
– О господи только не говори, что ты хотела бы испытать, как это называли у нас на психологии? Ага! «радость материнства».
– Нет, нет, нет! – запротестовала Мими,– Я ещё не сошла с ума, рожать я бы не хотела, наверное, но…
– Через чур много «бы, и, но».
– Определенно не хотела! – пояснила она,– но вот воспитать возможно.
– Зачем тебе это? Ведь ты нянечка, ты и так каждый день проводишь с детьми. Лично меня к концу недели до чёртиков вымучивают цифры с мониторов. Это как я бы приходил после работы и любовался числом Пи на стене.
