Кушина делает неловкий шаг навстречу незнакомке, которая ворвалась, как чернильный ураган, подняла целую бурю, а теперь ругается, как сапожник. Минато готов придержать жену, если она решит, не дай ками, наброситься на бедняжку, с неё станется. Сакура, разве что, реально не потирает ладони друг об друга, в ожидании того, как Кушина скажет своё веское материнское слово. Остальные всё ещё мало что понимают, но Саске уверен, что скоро они смогут сыграть в «Уикенд у Берни» с этой брюнеточкой в главной роли, ему от этого и весело и тоскливо, всё же терять такую горячую тёлочку будет преступлением против сексуальности этого мира. А, Кушине остаётся сделать ещё один шаг и она окажется рядом с Хинатой, которая всё ещё стоит раскинув руки, предлагает свои объятия. Крылья на её шее идут рябью, Микки Маус под глазом подмигивает, от того, что её щёки приподнимаются в улыбке. Кушина останавливается, по её непроницаемому, холодному выражению лица, сложно что-то понять, но Хината знает, что обладает отличными рефлексами. Эта женщина не застанет её врасплох. В этом брюнетка была уверенна ровно до тех пор, пока огненная женщина не…улыбнулась?

- Дочка, добро пожаловать в семью! – громко, со всем пылом, на который способна, произносит Кушина, и стискивает Хинату в медвежьих объятиях, ну, в объятиях очень маленького, но очень сильного медведя. Пока она её обнимает, две женщины странным образом поворачиваются вокруг своей оси, Хината натыкается на огромные изумрудные глаза и широко открытый рот Сакуры, но такое выражение почти у всех присутствующих. Любой, даже Шикадай, мог бы прочитать по губам брюнетки, как она спрашивает «какого хера». Но, у Харуно нет на этот вопрос вразумительного ответа. Всё идёт не так, как она планировала, а виной всему разговор, который состоялся между Кушиной и Минато за две недели, три дня, шесть часов и семнадцать минут, до этой самой секунды.

***

Две недели, три дня, шесть часов и семнадцать минут назад

- Ладно, - сдаётся Минато, когда жена, в очередной раз, показательно тяжело вздыхает. Он откладывает книгу о пиратах, которую собирался начать читать, близость к океану странным образом влияет на его вкусы, - сдаюсь, что ты там делаешь и почему стонешь, как выброшенный на берег кит?

- Ничего подобного, - тут же защищается Кушина, но Минато не спорит и одним взглядом призывает перейти к сути. – Просто смотрела старые снимки Наруто, он был таким маленьким, а теперь такой большой.

- Приступ ностальгии? На тебя совсем не похоже, - усмехается Минато. Он подходит ближе, чтобы тоже взглянуть. Жена склонилась над старым альбомом, куда раньше вклеивала проявленные снимки, сейчас их куда проще хранить на электронных фоторамках или в загадочном облаке, чем бы оно ни было. Блондина привлекает то, что женщина рассматривает особенно тщательно фотографии, где рядом с сыном присутствуют девушки. – Так, что случилось?

- Ничего, - бубнит Кушина, зарываясь в альбом. Минато такой ответ не удовлетворяет, он отбирает альбом, откидывает его подальше и требовательно смотрит на любовь всей жизни, которая надулась, как ребёнок, сложив руки на груди.

- И, всё же?

- Слышишь? – неожиданно, вместо ответа, задаёт вопрос Кушина. Блондин прислушивается, но кроме шума океана ничего не слышит, о чём и сообщает жене. – Вот именно, - подтверждает она, запутывая мужа ещё сильнее. – А, вот в доме этой вредной Ёшино Нара нет такой тишины.

- Прости, что?

- Что-что! Да то самое, у неё слышится смех и топот маленьких ножек, а у нас что? Шум океана-шмакиана.

- Подожди, я что-то не понимаю, ты говоришь о детях? – Минато ещё никогда не чувствовал себя таким старым и заторможенным, слова жены были бессмысленными. – Ты, что, хочешь завести ещё одного ребёнка? Сейчас?

- Дурак что ли? – вскипает Кушина, вскакивая на ноги и упирая руки в боки. В такие моменты ему всегда кажется, что её огненные волосы начинают жить своей жизнью и развиваются, как языки пламени. – Я говорю тебе о внуках, в-н-у-к-а-х. Капиш?

- Оу-у-у-у, - теперь до него доходит. Минато нежно улыбается жене, но она от этого только сильнее заводится, уверенная, что нихрена он не понимает.

- Точно? А, то по роже твоей довольной не понятно, что тебе понятно.

- Просто в этом вопросе мы ничего не можем сделать, знаешь ли.

- Как это не можем? Очень даже можем!

- Да?

- Ещё бы. Вот скажи мне, ты помнишь, когда наш сын в последний раз нас знакомил с девушкой? – блондин напряг память, но ничего конкретного вспомнить не смог. – То-то и оно, но знаешь что?

- Что?

- Приезжает он к нам в прекрасном настроении и расположении духа, и вовсе не в таком, как мужчины, у которых есть только секс на одну ночь, а это значит, что у него, этого гадёныша мелкого, кто-то есть, и этот кто-то может подарить нам внуков, - Минато соглашается с логикой жены, но остаётся только одно большое НО.

- Это всё хорошо, милая, но как насчёт причин, почему наш сын не знакомит нас с той, кто ему дорога? – Кушина надувает губки и отворачивается от проницательно мужа. Будто она сама не поняла, в какую ситуацию себя загнала. Когда Наруто был маленьким, а таким он был очень много лет, в её понимании, женщина вовсе не желала, чтобы какая-то вертихвостка плохо влияла на её любимого мальчика. Он был её пусечкой, нежным цветочком, и как мать, Кушина оберегала свою единственную клумбу от сорняков. Далеко не сразу осознав, что без этого сорняка не видать ей внуков, как своих ушей. А, ведь могла бы заполучить в свои невестки Темари, которая в итоге досталась Ёшино. У той нрав, как у самой Кушины и бёдра широкие, как раз для выталкивания богатырей-Намиказе.

- Знаю, - признаётся Кушина, тяжело вздыхая, признавать свои ошибки, что может быть хуже, но следом улыбается. У Минато бегут мурашки по спине от этой улыбки, жена его всегда пугала, когда выходила на тропу войны, намереваясь заполучить то, что ей нужно. – Но, я всё продумала. У нас скоро годовщина. Устроим грандиозный праздник, соберём друзей и родных. Наруто никак не сможет проигнорировать это и будет вынужден взять с собой мать наших будущих внуков.

- Хм, звучит, конечно, разумно и может сработать, но проблема от этого никуда не денется.

- И, как тебя понимать?

- Кушина, мы оба знаем, что как только ты её увидишь, то начнёшь думать, как она не подходит нашему сыну, как она его не достойна, и нос у неё не такой формы, и походка слишком пружинистая. Да и бёдра, так подходящие для деторождения, могут стать слишком широкими, или слишком узкими, какими бы они ни были. А, Наруто ничего не скажет тебе против, и убежит эта мать наших будущих внуков, рожать их кому-нибудь другому.

- Вот что, милый мой муженёк, - со всей серьёзностью, произнесла Кушина. – Если я говорю, что заполучу внуков, то значит так и будет, вот увидишь. Кого бы наш сын не привёл, хоть чучело огородное, но если это окажется женщина в детородном возрасте, то я так её залюблю, что она захочет получить запретительный ордер, чтобы я к ней на сто километров не подходила. Ясно тебе?

- Предельно, - поднимая руки, сдаваясь, ответил Минато. Конечно, Кушина понимала, что это будет не просто, что придётся переступить через себя, но внуки требовали жертв, и она была готова пригреть на груди любую глупую пигалицу, которую её любимый сын притащит в дом. В конце концов, успокаивала себя Намиказе, когда она выполнит свою первостепенную задачу, то её не обязательно терпеть потом всю жизнь. Избавляться от девушек не так уж сложно, Кушина уже настоящий гуру в этом деле.

Так что, две недели, три дня, шесть часов и семнадцать минут спустя, когда в жизнь Кушины ворвалась брюнетка в татуировках и с двумя гвоздиками в брови, женщина была настроена решительно и сжимая это, реально, чучело огородное, в крепких объятиях, представляла маленьких голубоглазых блондинчиков, которые стоят таких жертв.

- Ты в порядке, родная? – несмело спросил Минато, когда они остались на улице одни. Наруто увёл свою невесту в дом, показать, где их комната, и Намиказе не мог поверить, что Кушина правда это сделала, сдержалась, да ещё приняла пугающую девушку, как родную. Вот только, теперь его жена застыла, как изваяние, а её глаз подёргивался.