Глава 1.

Не верьте пятницам.

Они обещают вам новую жизнь и светлые горизонты. Ты, как Робинзон мечтаешь о неожиданных встречах, бережешь свою печень и бреешься еще в четверг, но вместо мулатки Пятницы, к тебе является ледяной дождь и грустные перспективы.

На северо-западе города М, с видом на самую чистую реку Европы, а может и всей Галактики, не находил себе места почти порядочный горожанин. Он наблюдал за непогодой с высоты шестого этажа и нервно постукивал пальцами по подоконнику. Тепло еще пряталось в городских нишах, но октябрь и там душил его щупальцами пронизывающего ветра. Холодные капли безжалостно хлестали по стеклу и остаткам разбитых грез. На улице замерзала трава и прохожие.

– Замечательная погода, в октябре – снег. Если выйдет полная Луна, обрасту шерстью и буду выть, – решил он и уселся за компьютер. Писулька не шла. Блондин то вставал и мерил беспокойными шагами квартиру, то садился, стирал и писал снова.

Для друзей он был просто Алекс, тридцати восьми лет, плотного телосложения, с каре-зелеными глазами. Взгляд дерзкий, губы выдавали человека страстного и возбудимого, а руки, руки крепкие, по-настоящему мужские.

Работа звукорежиссёра и частые разъезды научили его радоваться малому, ничему не верить и не требовать от других, относиться к людям дружелюбно и расставаться легко. Человеком он был чувственным и, соответственно, импульсивным, Потусторонний мир его притягивал с детства, так случилось, что еще тогда, он лоб в лоб столкнулся с событиями странными, точнее, труднообъяснимыми. Да и в частых разъездах иногда происходили казусы, разъяснить которые не смог бы ни один Знайка. Хотя, если его называли мистиком, он удивлялся.

Наивный, да.

Александр тяжело вздохнул, оторвался от ноутбука и включил телек.

С экрана пугали глобальным кризисом, ужастиками у соседей, возможной войной и глобальным потеплением.

В окно ледышками стучалась непогода.

– Глобальное потепление, угу.

Пронзительное чувство потери чего-то неоформленного, навсегда ускользающего, но важного, грызло его изнутри.

– Осень. Сыро, и колючий дождь. Жизнь уходит и растворяется в небесной дымке, а понимание, что все конечно, навевает грусть. А грусть, вечером в пятницу, как известно – смертный грех. Тяжелые мысли одолевают, печаль и томление. Все не так, – его лицо стало похоже на жерло вулкана, который тужится извержением. – Надо пить, – с этим неожиданным открытием он просветлел, вызвал машину и, перепрыгивая пролеты, спустился вниз.

– До первого убежища где разливают счастье и благодать, – плюхнулся он на сиденье.

– Знаю такое, – усмехнулся опытный бомбила, и вырулил на дорогу.

Глава 2.

В заведении царил приглушенный свет и ароматы.

– Мило, и место имеется, последнее, – Алекс присел у окна и заказал чашку кофе. Испорченное настроение испарилось в аромате напитка, уют и приятный шум дождя за окном располагал. Он, не желая того, прислушивался к тихому диалогу за соседним столиком, и мысли его текли по течению.

«Интеллигентная беседа. Ни одного грубого слова. Красиво складывают слова в предложения, предложения в смыслы, а смыслы в выводы. Что? Отказ от алкоголя? Ни капли, ни-ни? Видимо, маньяки ЗОЖ, инопланетяне и прочие нехорошие люди. Непьющие, они всегда подозрительны, – и, исходя из опыта заключил. – Что-то с ними не так, какими бы порядочными не казались.

Он отвлекся, пригубил дымящийся эспрессо и застыл, и было от чего – не каждый день в кафе возникает скрипка. Ее потертый футляр проявился из ничего, из ниоткуда, просто сформировался в воздухе и повис в застывшем пространстве.

Алекс поперхнулся.

Волшебство исчезло, но не совсем.

В приоткрытую дверь, вместе с потоком влажного воздуха проскользнула элегантная ножка, за ней вплыла убедительная грудная композиция, и лишь затем, голова брюнетки.

В кафе воцарился полный штиль и неожиданно потеплело. Казалось, и лето еще не ушло, и до осени…

Впрочем, показалось.

Скрипачка на миг остановилась.

С высоты своих стройных, не по музыкальному крепких ног, на присутствующих строго смотрели глаза железной леди. Картину дополняло милое, но неприступное лицо в училкиных очках, взгляд наполнен долями, четырехзвучными аккордами, сонатами и симфониями.

И ничем больше.

«Всем сидеть», – пригвоздил он каждого. Ее взглядом можно было прибивать доски на стройке. Выразительный взгляд, да.

Но в глубине…

В глубине плескалась искорки грусти, далеких идеалов и надежд, и чего-то еще, трудноуловимого. Такие глаза еще встречаются в глухомани у провинциалок пока не испорченных вниманием, деньгами и феминизмом.

Но здесь?

В городе М?

По-настоящему женственные, обещающие небо, звезды и билетик в рай, если выиграешь лотерею… Или, как минимум, самое сокровенное, свое все и… Почти ничего не требующие взамен. Немного внимания лишь.

– А, черт! – вскрикнул Алекс, обжегшись и чуть не подавившись раскаленным напитком.

Железная леди повернулась, сжала губы:

«Фи», – говорил ее взгляд.

«Им не надо, я так и понял. Владик или Украина, где еще такие создания обитают»? – дул на обожженные губы блондин.

Отрешенная от серых будней, строгий костюм и прямая походка школьного директора. Грудь, чуть большего размера, чем приличный, надежно спрятана за броню стальной воли хозяйки.

Посетительница искала свободный столик.

В пятницу, вечером?

«Тяжело в столице с духовными особями, нет им тут места. А могло быть иначе: И улыбнулась бы открыто, и подошла, и руку протянула… И лед растает обнажая душу… А если ресторан, цепочка, шампанское и цветы в первую неделю, а продолжение чуть позже – будет твоя навсегда. Или надолго», – мечтал фантазер не отрывая глаз от духовности.

– Свободно? – прервала сладостный поток мыслей обладательница скрипки, указывая на единственно не занятый стул у столика.

У его столика.

Голосом обладала трансовым. Глубоким, женственным и завораживающим.

По ее лицу стекали капли, она хлопнула ресницами и он понял, что пропал.

– Для вас берег. Вам Капучино или Латте? – чудесным образом ожог исчез и Александр ожил как лягушка в оттепель, совершенно забыв, что происходило минуту назад.

– Мужчина, вы такой оптимистично беспардонный, что мне уже хочется пересесть, – обиделась творческая личность, отошла на пару шагов, еще раз оглядела кафе, не нашла свободного места и сурово обернулась.

Глаза за линзами очков уперлись в незнакомца чуть дольше, чем требовало равнодушие.

Презрение сквозило в них.

Вернувшись с чашкой глясе и повесив пиджак на спинку стула, мадам равнодушно присела и тщательно протерла потертый футляр скрипки. Достала из пакета тетрадку и сосредоточенно принялась записывать ноты, возможно, скрипичные ключи или, даже, композицию. Между глотками поигрывая пальчиками гаммаобразные пассажи.

Пальчики прыгали по столику с завидной эротичностью.

Саня следил за манипуляциями затаив дыхание, и неожиданно почувствовал, как внутри него медленно начал раскручиваться горячий комок и поднялось волнение. От незнакомки совершенно очевидно исходили волнующие флюиды, и были они бесспорно ощущаемы.

«Здрасьте, мне опять семнадцать. А Пятницы, оказываются, существуют. Хоть и не мулатки, – ухмыльнулся он. – И погода превосходная, дождь до утра. Замечательный вечер, хоть зимуй здесь.

Девушка, будто прочитав его мысли, на мгновение остановила движение рук и подняла на него глаза. В ее взгляде набирал силу конфуз, сомнения в художественной фабуле в частности, и посвящения всей жизни искусству, вообще.

С музыкальным телом скрипачки, между тем, стали происходить события непривычные, можно сказать – странные. Где-то, даже неприличные. Видимо, уловив мужское волнение и магнетизм, грудь девушки пробудилась, начала проявлять нетерпение и независимость, и попыталась вырваться из тисков железного контроля хозяйки. Под белой сорочкой отчетливо выделились рельефные бугорки, как два прицела направленные в лицо соседу по столику. Они, как две высокоточные антенны, пытались уловить его сигналы, и посылали ему свои.