Заметил, что оттуда выглядывают чьи-то каблуки. Через пару секунд из-под стола показалась обтянутая черной юбкой очаровательная попка, потом спина и, наконец, сама…

«Белоснежка!»

Он шумно вздохнул, когда Милова поднялась на ноги.

– Здравствуйте, – сдавленно проговорила она. – А я просто ручку уронила…

– Нашли? – спросил Хватов.

– А? Что? – она то ли не поняла, то ли не расслышала и, похоже, оказалась загипнотизирована его взглядом.

– Ручку нашли? – уточнил.

– Нет, – пискнула она.

– Значит, поищете позже. Сейчас принесите мне кофе.

– Да! – чересчур громко ответила Слада. – То есть конечно! То есть обязательно… всенепременно…

На последнем слове она наконец заткнулась, даже губу прикусила.

Хватов кивнул и, посмеиваясь про себя, повернул в свой кабинет.

Ждал обещанного кофе целых пятнадцать минут. Небывалый срок, но всё же дождался. Слада появилась в кабинете с большим подносом.

Данил взглядом указал на свободное пространство стола слева от себя.

С любопытством наблюдал, как Слада двинулась к нему на явно непривычных ей шпильках. Впрочем, шла аккуратно, даже элегантно. Залюбовался ее фигурой.

Как же ей шла униформа! Убранные назад волосы открывали милое взгляду лицо. Ему очень понравилось, как новая блузка облегала стройную фигуру Белоснежки. В зеленом цвете девушка смотрелась шикарно, выглядела именно так, как ему нравилось больше всего.

Хватов невольно расплылся в полуулыбке, когда она подошла к его столу. На подносе красовался серебристый кофейник, чашка, блюдце с лимоном, вазочка с конфетами из бельгийского шоколада и печеньем, настолько свежим, что всё еще пахло сладостью даже на расстоянии.

Сладкое он не особенно любил, но само его наличие оставалось важным спустя годы. Иногда вспоминались брошенные матерью в детстве слова: «Я тебе уже давала конфету в воскресенье! Вот будет у тебя много денег, тогда ешь хоть каждый день…»

Хватов мысленно тряхнул головой, снова переключил внимание на Белоснежку. Та аккуратно поставила поднос, начала выставлять содержимое на столе. Делала это с величайшей осторожностью, будто имела дело со взрывчатым веществом.

Поведение Слады изрядно повеселило Данила. Но уже через пару секунд ему надоело просто наблюдать. Слишком привлекателен объект наблюдения, слишком желанен.

Нет, до вечера Хватов не дотерпит.

Он поднялся с кресла, покрутил руках телефон. Обошел Сладу сзади, коснулся воротника ее блузки.

– У вас тут… – начал было.

Но тут раздалось ее громкое «ой». А потом Белоснежка шарахнулась в сторону, будто у него пальцы испачканы в крысином яде.

– …бирка не срезана… – на выдохе закончил он.

Громко хмыкнул, когда Слада оступилась и полетела на пол. Тут же бросился помогать, взял ее за руку, но неуклюжей особе это не помогло. Та, похоже, запуталась в собственных ногах, длинных, к слову, хоть ростом и была невелика. Хватову пришлось наклониться, обхватить ее за плечи. Так и поднял, обнимая.

Продолжил обнимать каких-то жалких пару секунд, прежде чем она снова от него отпрянула и умудрилась сбить на ковер кофейник, при этом еще и завизжав.

– Извините! Я прошу прощения… Не знаю, что на меня нашло…

– Успокойтесь… – скомандовал резким тоном.

И Слада замерла на месте. Уставилась на Хватова, как преданный щенок, который нашкодил и очень боялся, что его отлупят газетой.

От такого взгляда Белоснежки в груди у Данила екнуло, сердце пустилось в бодрый галоп.

– Не увольняйте меня, пожалуйста… – вдруг прошептала жалкая неудачница.

Хватов же еле удержал себя от того, чтобы не начать ее уверять, что в жизни никогда не уволит сам и никому уволить не позволит… Да что там, он просто обожает, когда его ковер орошают кофе. И вообще, готов зарплату платить только за одно дефиле Слады с подносом по его кабинету. Можно даже с пустым подносом – во избежание неприятностей. Пусть ходит с периодичностью раз в час, доставляет эстетическое удовольствие, поднимает настроение.

Вместо этого ляпнул охрипшим голосом:

– Вы всегда такая неуклюжая?

Тут заметил, как ее глаза повлажнели, дыхание участилось, покраснел нос.

– Стоп! Слезы отставить! – скомандовал, да поздно.

Глупышка начала подозрительно всхлипывать.

Женские слезы на Хватова не действовали уже лет пять как, еще со времен развода. Но вот Сладе своими всхлипываниями удалось его задеть, причем ощутимо.

Данил давно заметил: с возрастом чувства имели свойство притупляться. Ты смотришь на людей скептически, понимаешь, что нет идеальных или незаменимых. Чаще просто утоляешь сексуальный голод, не испытываешь потребности обладать какой-то конкретной женщиной. И тебе давно никого не жалко…

Но как же ярко всё было в юности! Когда в груди пожар, в голове ноль ясности и тебя распирает от эмоций, желаний… Вот и в тот момент Данил ощущал себя так, будто ему снова двадцать, а не тридцать пять.

Слада каким-то чудом за пару минут умудрилась оголить его чувства.

Голые чувства… Настолько яркие, что игнорировать их невозможно. Неподдельный интерес, желание обладать, вместе с этим оберегать, защищать – Данил испытал весь этот немыслимый калейдоскоп эмоций.

В последний раз Хватов чувствовал нечто очень похожее к Ксенье… своей бывшей жене. Тогда ему было двадцать два, прямо как Сладе теперь. Не представлял, что снова сможет ощутить что-то так же остро, как в глубокой молодости. И вот, пожалуйста…

Очень похоже, что перед ним не будущая любовница стояла.

Перед ним стояла будущая жена.

– Ну в самом-то деле, прекратите всхлипывать!

Хватов чуть отошел, наклонился к столу, подхватил салфетку, потом жестом фокусника как будто бы выудил эту салфетку у Слады из-за уха.

– Але оп! Слезы вытираем, успокаиваемся. Сегодня увольнять никого не буду. Хотите, прямо сейчас издам указ и объявлю сегодняшний день… А кстати, какой у нас сегодня день?

– Дев-в-вятое сентября… – протянула Слада.

– Так вот, объявлю девятое сентября днем антиувольнений. В этот день больше никто и никогда, по крайней мере в этой фирме, не сможет никого уволить. Поднимем общественность, привлечем другие строительные фирмы, а там достучимся и до президента. Как вам план?

И тут вдруг произошло нечто из ряда вон выходящее.

Маленькая Слада, девочка, которая еще пару секунд назад дрожала мелкой дрожью и смотрела на него невероятно грустными огромными глазищами, взяла и улыбнулась. Искренне так… по-настоящему.

«Вот это да…» – невольно залюбовался Хватов.

И как он ей после такой улыбки будет делать непристойное предложение?

Хотя, вообще, разумно ли это – делать такое предложение девушке, которая зацепила всерьез? Не дай бог еще оскорбится, потом гоняйся за ней по всему офисному зданию. Между прочим, больше трехсот кабинетов. Хватов, конечно, любил спорт, но не настолько.

К тому же разве так ухаживают за будущими женами? Им цветы дарят, водят по театрам, в рестораны приглашают, но никак не тащат в гостиницу в день официального знакомства.

– Я тогда пойду? – тихонько спросила Слада.

Столько робости в голосе… даже заикалась немного.

Отпускать девушку не хотелось категорически, но и держать в своем кабинете повода не было. Тем более раз и так очевидно, что она его боялась.

– Идите, – кивнул он. – И вызовите уборщицу.

Так и остался стоять, наблюдал, как Слада покидала его кабинет.

– М-м, конфета! – прорычал он ей вслед и уселся обратно в кресло.

Интересно, почему она его боялась? Не такой уж и страшный. Может быть, сама аура большого босса сыграла с ним злую шутку?

«Девчонке надо ко мне привыкнуть… Вот узнает меня получше, сразу прекратит трястись, как осиновый лист. Тогда можно и в театр, а потом в ресторан. Или наоборот…»

Но сколько же ей времени нужно, чтобы к нему привыкнуть? Месяц? Две недели? Нет… Дольше недели Хватов вряд ли вытерпит.