Я пожал плечами:

— Нет, не с Надькой. Точнее, с Надькой тоже, но это по-другому. Ты же знаешь, мы с ней просто друзья.

— А с кем тогда?

Я начал злиться. Нет, правда, какое её дело?

— Моё сердце занято другой! Отстань, Петрова! — почему-то в классе никто не звал её по имени. Только по фамилии. Может потому что два года назад к нам в класс пришла маленькая Катя Милованова, и имя Катя таинственным образом перешло от Петровой к ней?

Катя фыркнула:

— Вот, всегда ты так, Сашка! С тобой серьёзно говоришь, а ты кривляешься! Скажи просто, что боишься!

— Чего это я боюсь? — удивился я.

— Не притворяйся! С девочками по-настоящему дружить боишься, вот что!

Я пожалел, что Надюшка, где-то носится. Даже досюда доносился из коридора её смех. Ну что ж, придётся отбиваться в одиночку.

— Слушай, Петрова, — печальным голосом начал я, — ты очень красивая девочка! Глазки, коленки — всё такое!

Катя усмехнулась, не чуя подвох. Тяжело вздохнув, я закончил фразу.

— Но ты — дура! — Катя сердито пнула меня ногой, которой по-прежнему болтала в воздухе.

— Ну, подумай сама, — потирая бедро, в которое она попала, продолжил я, — если я говорю, что с кем-то дружу, но не называю при этом имени, значит у меня есть причины это скрывать, понимаешь? Ты, если не понимаешь, скажи! Я тебе красивую и понятную картинку нарисую.

"Язык мой — враг мой! Можно было бы про картинку и промолчать. — подумал я почёсывая голову, по которой Катя, рассердившись, шарахнула моим же учебником английского языка."

Хорошо, что в этот момент прозвенел звонок и цвет нашего класса, растрёпанный, помятый и местами почему-то даже пыльный, вновь повалил из коридора в класс.

Взгляд, которым меня наградила напоследок Катя, не предвещал ничего доброго. Она не собиралась отступать и сдаваться, вот о чём говорил этот взгляд!

По дороге из школы домой я рассказал Надюшке об этом эпизоде и спросил её совета,

— Как ты думаешь, если бы я сказал, что дружу с Наташей, как на это посмотрела бы сама Наташа?

Надюшка пожала плечами:

— Не знаю. Хочешь, я её спрошу? Или сам спроси, когда она из школы вернётся.

***

Услышав от Сашки про Петрову, Надюшка встревожилась. Вечером, когда мама улеглась спать, она перебралась в кровать сестры, растолкала её и передала ей его рассказ. Наташа прикрыла рот ладошкой, зевнула и спросила:

— Ну и что?

— Как, что? Ты что, совсем дура? Я же знаю, что он тебе нравится! Он сегодня Катьке отказал, но она не отстанет, я её знаю. И всё, пропал Сашка! Я же вижу, как он на неё поглядывает!

— Ну, а я-то что могу сделать?

— Вот дура! Предложи ему свою дружбу! Не жди, пока поздно станет. Если он хоть раз придёт к Катьке домой, мы с тобой его больше не увидим! Покажет ему сиську и готово дело! А ты Сашке между прочим очень нравишься! Он мне сам говорил. И сиськи у тебя побольше, чем у Петровой будут. И вообще, ты в сто раз лучше её!

— А чего же он тогда на меня совсем не смотрит? В прошлом году мы с ним ещё нормально общались, а с 1-го сентября — как отрезало.

— Стесняется он! Говорит, ты такая красивая стала, что страшно смотреть! Понимаешь?

— Хм, взял бы и предложил дружить! Я бы с радостью…

— Не жди, не предложит! Ты что, Сашку не знаешь? Он же застенчивый. Он со мной легко себя чувствует, а тебя стесняется… Давай придём к нему домой, когда его мама на работе, заберёмся втроём на тахту в спальне. Я попрошу его что-нибудь рассказать, а потом как бы усну, чтобы вам не мешать. Ты не теряйся, предложи ему дружить. Он не откажется, вот увидишь!

— Думаешь получится?

— Да, конечно, получится!

Сказочник

7 апреля 1967 года

Пару лет назад Надюшка придумала новую игру. Суть её заключалась в изменении сюжетов знакомых сказок таким образом, чтобы вышло смешно, или чтобы концовка получилась другой.

Как и все игры, эта тоже порой заканчивалась слезами. Так, например, случилось, когда я, в очередной раз рассказывая известную сказку о Красной Шапочке, сделал Волка очень благородным и добрым. Он нёс Бабушке — своей доброй знакомой, горшочек свежего ежевичного варенья, а простодушные охотники, по наущению глуповатой Красной Шапочки всадили ему в бок два заряда картечи.

Бедный, добрый Волк тихо умирал на больничной койке в окружении любящих и скорбящих детей и внуков, после того как хирурги вместе с картечью удалили ему 34 метра кишок. Красная Шапочка упорно таскала ему чёрствые пирожки с луком и с яйцом, которые ему были категорически противопоказаны, и нудно просила у родственников прощения за трагическую ошибку.

Первой, как обычно, захлюпала носом Наташка. Потом её подхватила Надюшка. Я мужественно держался, но у меня тоже пощипывало в носу. Надюшка сквозь слёзы выдавила:

— Вот, дура! Пирожки с луком и яйцом — больному чел… то есть Волку! Бе-е-е! — после чего поток слёз усилился.

С этими пирожками была связана другая история, бывшая к тому времени ещё была свежей в нашей памяти, но о ней как-нибудь в другой раз. Пришлось срочно спасать положение.

— Чего вы ревёте? Сказка ещё не закончилась!

И тут в сказке появляется молодой Ворон из далёкой и таинственной страны под названием Древняя Русь, в которой живут Змей Горыныч и великан Святогор. Ворону в этой больнице лечили камни в почках. Он вошёл в положение убитых горем родственников, вышел на больничное крыльцо и взмахнул могучими крыльями. Когда через час он вернулся, к его шее была привязана бутылочка!

— С мёртвой водой! — шёпотом завопила Надюшка.

— Да, с мёртвой водой! — торжественно подтвердил я.

Умирающего волка обработали содержимым бутылочки, и уже на следующий день он мог сидеть в постели и пить сваренный из пяти куропаток крепкий бульон. Вкусная штука! Я как-то раз пробовал. Заканчивалась сказка наставлением молодой волчицы своим волчатам:

— Никогда не подходите в лесу к незнакомым девочкам! Это может быть очень опасным!

Дослушав сказку, сёстры, утерев носы, быстро сошлись во мнении, что я извращенец и дурак, и поклялись друг другу никогда — слышите? — никогда в жизни не просить меня рассказывать им сказки на ночь. Ага, как же! Уже вечером следующего дня они нарушили свою клятву. Легко всё же девчонки относятся к таким серьёзным вещам, как клятвы.

Извращенец было дежурным ругательством у Надюшки. А что, мне нравится! Слово красивое и не обидное. Длинное и не очень понятно, что обозначающее.

Кстати, на следующий день вечером, когда мы все сидели за столом и ужинали, Надюшка не выдержала и нажаловалась на меня матери. Тётя Марина, выслушав краткое изложение той печальной сказки, поперхнулась супом и раскашлялась так, что нам с Наташкой пришлось колотить её по спине. Потом она долго и звонко смеялась и, лишь успокоившись, высказала своё мнение.

Она считала, что игра эта правильная, и что, играя в неё, мы развиваем своё воображение и расширяем кругозор. Это было не очень понятно, особенно про кругозор, но авторитет тёти Марины в семье был незыблем, как скала, поэтому мы просто пожали плечами и снова уткнулись в свои тарелки…

***

Сама Надюшке быстро охладела к этой игре, что было, в общем-то, не удивительно. Она начинала скучать, если приходилось долго раздумывать над чем-нибудь. Она любила слушать сказки, а не придумывать их самой, а мне игра понравилась. Уже давно, с тех пор, как тётя Марина перестала читать дочерям сказки на ночь, эта обязанность перешла ко мне.

Я рано научился читать. Мама утверждает, что уже с трёх лет. Может быть, не помню… У меня хорошая память, и я перечитал все сборники сказок, который попадались мне в руки и, наверно, мог бы по памяти рассказывать их часами.

Это были и русские народные, и корейские сказки, сборник которых, переведённый на русский язык, стоял у нас дома в шкафу. Мифы и легенды древней Греции только назывались так, а на самом деле были обыкновенными сказками. Вообще, мама жаловалась тёте Марине, что я совершенно неразборчив в выборе книг, и сметаю их, как бульдозер, которому всё равно что сгребать — снег, землю или мусор.