Мы с Мариной молча ожидали окончания процедуры раздевания. У мужика, кажется, зародилась надежда, и он торопливо скидывал с себя остатки одежды, которая теперь вся плавала вокруг него. Носки он снял самостоятельно, не дожидаясь напоминаний. Он поднял голову вверх:

— Что дальше?

— Дальше мы будем разговаривать. Если ты честно ответишь на наши вопросы, я помещу тебя на необитаемый остров, где есть вода, плодовые деревья и какая-никакая живность. Будешь жить там, как Робинзон. Читал такую книжку?

— Читал! — фыркнул Пётр, — Ты это серьёзно сейчас? Про необитаемый остров?

Мы с Мариной переглянулись. Она впервые подала голос:

— Серьёзнее не бывает! Вы быстрее решайтесь! У нас с Сашей не так много времени. Больше, чем у вас, но тоже немного. Не советую играть в героизм или строить из себя партизана на допросе! Если начнёте тянуть резину, Саша закрывает окно, и мы забываем про ваше существование. Саша, принеси из прихожей его вещи! Пальто, ботинки, шарф и шапку. Их тоже нужно выбросить.

Всё барахло Петра полетело вниз. Наверное это убедило его в серьёзности наших намерений и безвыходности ситуации для него. Он крикнул:

— Ладно, спрашивайте!

Я был благодарен Марине за то, что разговор она взяла на себя. Она только попросила меня принести ей какую-нибудь тетрадку и карандаш. Вручив всё необходимое, я на пять минут отошёл к маме и быстренько ликвидировал приступ мигрени. Постояв рядом для верности ещё пару минут, я вернулся к окну.

Марина как раз выясняла, куда он должен был доставить меня в Москве. На вопрос, кто должен был меня принять, Пётр только пожал плечами:

— Я человек маленький! Мне назвали его и сказали где он живёт. Я должен был доставить его в спецзаведение и сдать дежурному с рук на руки. Всё! На этом моё задание закончено.

Марина подумала с минутку и повернулась ко мне:

— Кажется, не врёт. Он и в самом деле пешка. Многого не знает. Что ты с ним хочешь сделать?

Я перегнулся в окно:

— Ладно! Я тебя прощаю, хоть ты и вёл себя, как фашист! Будешь жить!

Крикнув это я открыл рядом с ним широкое, метров пять окно к выбранному мною островку.

— Плыви туда! — я показал рукой.

— Может хотя бы нож вернёшь, пацан?

— Может, и верну, но позже. Если ты всё рассказал честно, я к тебе ещё загляну. Впрочем, ты догадываешься, что с тобой произойдёт, если ты соврал?

Пётр серьёзно кивнул:

— Догадываюсь! Опять в море окунёшь?

— Правильно мыслишь, старший научный сотрудник! Кстати, не надейся, что тебя подберёт какой-нибудь корабль! Это Земля, но только миллион лет назад. Здесь ещё и людей-то толком нет, не то что кораблей! Не удивляйся поэтому, что некоторые звери выглядят не так, как в зоопарке. Ну, всё! Прощай и думай о своём поведении!

Я подождал, когда Пётр вплавь пересечёт границу открытого для него в море окна и закрыл его за ним. Море опустело. Только тут и там плавали элементы одежды когда-то цивилизованного человека Коломийцева Петра Петровича.

Почему-то притягивало взгляд раскинувшее полы и рукава в стороны чёрное пальто. Оно напоминало мне какую-то гигантскую рыбу вроде морского ската. Вздохнув, я закрыл и это окно. Окно на море миллион лет тому назад! Почему я так решил? Не знаю…

Мы с Мариной переглянулись. Она заметила, что мне не по себе.

— Жалеешь его? — тихо спросила она, ласково взъерошивая мне волосы.

Я кивнул:

— Жалею… Молодой, красивый, сильный мужик. Только беспринципный. Вы видели, какая у него фигура? — я согнул правую руку и с грустью посмотрел на свой жалкий бицепс.

Марина усмехнулась:

— Не жалей! Для него ещё не всё потеряно. Придумаем что-нибудь! А месяц-другой жизни на необитаемом острове для него только на пользу пойдут. Беспринципный! Ты это точно подметил.

Она помолчала, задумавшись.

— Скажи, про акул ты наврал?

Я кивнул:

— Наврал, конечно! Хотя я читал где-то, что акулы существовали вместе с динозаврами. Динозавры вымерли, а акулы, крокодилы и черепахи выжили. Вполне может быть, что акулы в этом море водятся.

— А почему ты решил, что это Земля, только миллион лет назад? Опять выдумал, чтобы страху нагнать?

Я неуверенно ответил:

— Не знаю… А вам самой не кажется странным, что на острове, где полно пресной воды, где имеется пышная растительность, где живут разнообразные животные, что такой остров мог остаться не заселённым людьми?

Марина кивнула:

— Да, мне тоже показалось это странным. Может быть, ты и прав…

Сзади до нас донёсся сердитый голос мамы:

— Мне кто-нибудь может объяснить, что здесь произошло?

Мы переглянулись. Со всеми этими заботами мы забыли про неё. Марина первой подскочила к дивану, уселась рядом с мамой и взглянув на меня велела:

— Убери это со стола.

На столе оставались лежать раскрытые паспорт и удостоверение личности Петра. Я кивнул, сгрёб их со скатерти, зашёл в кладовку и сбросил в свой секретный шкаф. Когда я вышел, Марина что-то тихо говорила на ухо маме. Она сделала строгие глаза, мол, не лезь и попросила:

— Малыш, посмотри, пожалуйста, чем там мои девки занимаются. Если дурака валяют, отправь их на остров. Пусть хоть купаются что ли… У нас с твоей мамой есть о чём поговорить. Я кивнул и вышел в коридор, в котором до сих пор оставался открытым проход в квартиру Марины.

***

Когда я вернулся домой, мама лежала в комнате на диване, уткнувшись лицом в подушку. Она плакала. Марина сидела с нею рядом, но лицо её выглядело не сочувственным, как можно было бы ожидать, а каким-то отчуждённым. Увидев меня она поднялась с дивана и поманила меня на кухню.

Там, за плотно закрытой дверью, она рассказала что здесь без меня случилось. С мамой всё было плохо. Марина не успела рассказать ей и части того, что со мной случилось в последние дни, как с ней случилась истерика. Истерику кое-как удалось погасить, но теперь она страдает от того, что якобы родила монстра. Вдобавок к этому она обвиняет в случившемся Марину и девочек.

Мне стало стыдно за маму, потому что Марина и девочки уж во всяком случае ни при чём, но Марина лишь устало улыбнулась мне. Я решил, что ей лучше будет сейчас уйти домой, и она согласилась. Марина пришла к нам домой через проход, поэтому я отправил её домой прямо из кухни.

Закончив со всеми срочными делами, я с тяжёлым сердцем зашёл в комнату и поколебавшись, сел всё-таки рядом с мамой на диван. Она подняла голову, убедилась, что это я, и уселась на диване. С протянул к ней руку, намереваясь взять её за руку, но мама с какой-то брезгливой гримасой отстранилась.

— Не прикасайся ко мне! Где эта?

— Кто? — не понял я.

— Где эта ведьма?

Я испугался. Таких слов от мамы я ещё не слышал.

— Мама, какая ведьма? Ты что такое говоришь? Тётя Марина обычная женщина. Она такой же врач, как и ты.

Мама зло посмотрела на меня, и я решил, что нужно срочно что-то предпринять. Иначе она наговорит мне такого, что я потом век этого не смогу забыть. Мне ещё придётся как-то забывать эту её гримасу.

Я пристально посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

— Ты очень устала… Ты очень устала… Сейчас ты уснёшь, а когда проснёшься все твои страхи уйдут. Ты забудешь весь сегодняшний день…

Лицо мамы дрогнуло, как-то разгладилось и вновь сделалось мягким. Таким, каким я знал его всю мою жизнь. Мама зевнула и потянулась.

— Саша, принеси мне, пожалуйста, плед из спальни… Что-то я умаялась сегодня. Вздремну часок, пожалуй…

— Подожди, мама… Нужно подушку взбить…

Я перевернул подушку, потому что с этой стороны она была влажной от слёз, и для вида взбил её. Мама благодарно улыбнулась, улеглась на подушку и вытянула ноги. Она сонно пробормотала:

— Спасибо, сыночек… Ты у меня такой заботливый…

Когда я вернулся в комнату с пледом, она уже крепко спала. Я укрыл её, сел рядом, положил ей руку на плечо и тихонько повторил:

— Все твои страхи уйдут… Сегодня был обычный скучный день… Нечего вспомнить…