– Здравствуйте, – сказала я.
Два десятка пар глаз с интересом меня рассматривали, только несколько так и продолжали сидеть в телефонах, убрав руки под парту. Ладно, не буду начинать с конфликта знакомство.
– Меня зовут Набокова Лолита Ивановна, на время болезни Инны Павловны я буду вашим классным руководителем.
Вряд ли современным восьмиклассникам знакомо известное произведение Владимира Набокова «Лолита», так что недоумение и смех я сегодня не увижу. Так и есть. Все просто закивали. Только один паренек, тот самый, который что-то увлеченно заносил в тетрадь на перемене, переспросил:
– Простите, Лолита Ивановна Набокова?
Неужели читал? Если да, то стоит поговорить с его родителями. В таком возрасте еще не стоит.
– Да, – кивнула я, ожидая, что сейчас последует привычная реакция на мое имя.
Но в ответ был только кивок. А на остальных, кажется, мое имя не произвело никакого впечатления. Не удивлюсь, если некоторые его даже не запомнили.
– Я предлагаю нам познакомиться, – открыла журнал. – Буду называть ваши фамилии и имена, а вы вставайте.
– И что? – снова спросил тот парень с «камчатки», которому приглянулась моя юбка. – Вы всех сразу запомните?
– Я постараюсь.
– Удачи, – усмехнулся он. – А можно я представлюсь и пойду?
– Нельзя, – улыбнулась в ответ. – У нас хоть и классный час, но все же урок.
Я не ошиблась. С ним больше всего проблем и будет. Может, и не проблем, но колкостей точно хватит. Я называла фамилию и сразу же отрывала глаза от журнала. Три человека отсутствовали, как сказала староста, которой оказалась низенькая и очень серьезная девочка в очках, болели. Ничего, потом познакомимся.
Остроумного парня звали Ян Алексеев. Старосту – Вика Липницкая. Первую красавицу класса, которая красила губы – Вероника Страх. Задумчивого паренька – Герман Орлов…
Я действительно хотела запомнить каждого, а не просто сделать вид, что мне интересно. Когда я произнесла последнюю фамилию и посмотрела на полненькую блондинку с фиолетовыми прядями, убрала журнал и сказала:
– Вот мы и познакомились. Не забудьте предупредить родителей, что завтра собрание. Надеюсь, все придут. Если кто-то не сможет, то, пожалуйста, днем меня предупредите. У нас русская литература четвертым уроком. Может, кто-нибудь скажет, на чем вы закончили, чтобы я могла подготовить какой-нибудь интересный материал, и мы не теряли время?
Конечно, все молчали. Кто-то, наверное, даже не помнил, что они проходили, а кто-то просто делал вид, что не помнит. Дети… Что угодно, только не учиться. А я ведь все могу узнать у Инны Павловны. Да и в журнале по теме урока прочитать, только по опыту знаю, что часто написанное не сходится с действительным. Записи должны соответствовать программе, да вот программа не всегда соответствует времени.
– Никто не скажет? – дала я еще один шанс.
Староста, видимо, решила, что надо. Поднялась и сказала:
– Мы закончили «Ревизора», написали сочинение, но Инна Павловна, наверное, не успела проверить.
Я кивнула. Надо будет забрать у Светловой тетради и посмотреть в методичке, что там дальше. Все восьмые классы были у Инны Павловны, так что теперь придется вникать, а то за год уже подзабыла. Но, по-моему, если сейчас у них литература XIX – начала XX века, то следующим после Гоголя должен быть Тургенев.
Как символично, учитывая, что на филологическом факультете меня все прозвали «тургеневской барышней». Хотя я так и не поняла почему…
Дома все было так же, как и вчера. Дядя Коля снова с гармошкой и бутылкой сидел на кухне, затягивая «Ах, мамочка, на саночках…»
Увидев меня, он радостно воскликнул:
– Лолка!
И чем это вызвано? А, он же меня вчера попросил бутылку спрятать. Та, что на столе, уже заканчивается, так что запас понадобился бы, учитывая, что даже я не отпустила бы соседа в таком состоянии в магазин. А уж если тетя Маша заметит… Точно дядя Коля головы не сносит.
– Лолка, иди картошечки покушай, а я тебе спою.
– Спасибо, я в столовой пообедала, – ответила, хотя запах жареной картошки так и манил.
– Слушай, – заговорщически начал говорить сосед, – я же тебе вроде вчера оставлял бутылку. Принесешь?
– Ох, влетит же нам от тети Маши, если узнает.
– Не узнает, – подмигнул сосед. – Мы ей ничего не скажем.
Я пошла в свою комнату. Бутылка так и стояла на подоконнике, даже охладилась. Второй-третий день после пенсии хуже всего. На четвертый дядя Коля уже перейдет на красное полусухое или светлое пенное. А там и до прекращения недалеко.
Вернувшись в кухню, вручила соседу бутылку белой сорокаградусной и снова отказалась от предложения выпить по пятьдесят. Меня ждала очередная стопка тетрадей, ну, сегодня хоть одна. И то слава богу…
Сделав кофе, снова вернулась в свою комнату.
Эссе на тему: «Цветовая гамма в творчестве Есенина». Представляю, что там понаписывали, хотя я вроде разложила по полочкам. Надеюсь, что меня слушали.
Опять сочинений пять как под копирку. Интернет. И опять с ошибками списали. Еще три из той же темы, но хоть слова местами поменяли, уже почти творческий подход. От одного я чуть не свалилась под стол.
«В творчестве Сергея Александровича Есенина часто встречается синий и голубой, что, скорее всего, свидетельствует о том, что поэт был нетрадиционной ориентации…»
Что?
Это шутка?
Я зачем каждый раз уделяю минут пятнадцать-двадцать биографии? Какая нетрадиционная ориентация, если он был знатным бабником?
Да уж, с современными подростками не соскучишься. Я написала снизу: «За нестандартное мышление и неординарный подход…»
Подумала немного и поставила четверку. Все-таки думал человек, а не просто списывал. Даже ошибок нет почти. Разве что стилистические. Но не все умеют излагать еще последовательно и правильно свои мысли.
Я отложила последнюю тетрадь, когда в мою комнату занесло торнадо «Элла». Сорок кило, сто пятьдесят сантиметров и сотни тысяч рублей.
– Лола!!! Где твой телефон?
– В сумке, наверное, – пожала я плечами.
Отделаться от подруги не получится. Впрочем, как и всегда. Она сметает все на своем пути. Не знаю, почему в университете мы с ней стали подругами. Учитывая, что меня прозвали тургеневской барышней, а ее… Эллочка-людоедка. Словарный запас у нее был явно больше тридцати слов, а вульгарности никогда за ней не замечала. Но уровень сексуальности зашкаливал. Элка сейчас редко бывает в стране, все колесит с мужем по ближнему и дальнему зарубежью. Вот что значит – удачно вышла замуж. Она не красавица: нос картошкой, близко посаженные глаза, непослушные рыжие волосы. Но, черт возьми, обаятельная. Харизмы бы хватило на десятерых таких, как я, да и осталось бы еще.
– Лола, поехали в ресторан!
– Извини, – развела я руками, – но на подобные заведения я пока не зарабатываю.
– Зато мой муж зарабатывает, – усмехнулась Элла.
Вот зачем платить за бутылку шампанского тройную цену в заведении, если можно распить ее на моей кухне? Дядя Коля сейчас пойдет спать, пока больше никого нет. Только скоро придут остальные с работы, но для уединения есть комната.
Элла сама начала перебирать мой шкаф, пока я пыталась убрать осыпавшуюся тушь из-под глаз, и при этом презрительно фыркала. Ну конечно! Приходится выбирать из того, что есть. С моей-то комплекцией гардероб небогатый. Рост – раз. Тонкая талия, но широкие бедра – два. Есть еще и три, четыре, пять… Лишняя складка на животе, апельсиновая корка на бедрах…
– Лола! – пощелкала Элла перед носом пальцами, хотя нет, под подбородком, насколько дотянулась.
Я переоделась, и мы вышли на улицу, где уже ждал персональный водитель на шикарной машине.
– Едем в «Вояж», – скомандовала Элла и тут же пресекла мои попытки возразить.
Ладно, придется залезть в запас. Денег там немного, да и не хотела я их тратить на поход в ресторан, но и выглядеть совсем уж печально не хочется.
Мы остановились у входа в какое-то очень – как я поняла – пафосное заведение. Элка-то себя здесь наверняка почувствует в своей тарелке, а я… А мне неудобно. Подруга вышла и сразу закурила. Я, закутавшись в пуховик, забрала у нее из рук сигарету и затянулась. Да, даже учителя и курят, и пьют! Мы люди, обычные люди. Жаль, что не все понимают, что за стенами школы мы тоже можем жить.
