Там, в училище, Юрий подружился с сержантом Борисом Стекляром[5], воевавшим буквально с первого дня войны. Причём не просто добровольцем, но скорее даже «блатником», так как его, семнадцатилетнего, взяли в боевое подразделение исключительно потому, что там знали его отца, кадрового офицера. А далее – «котлы», ранения, Ржев и Сталинград, две медали: «За отвагу» и «За боевые заслуги». Самые весомые солдатские награды! Из курсантов, вчерашних школьников в подавляющем своём большинстве, такие медали имели очень и очень немногие. Понятно, что до такого уровня Дроздову нужно было ещё расти и расти.
Но вот что-то их, Юрия и Бориса, тогда свело – по нашей информации, в училище они дружили. А может, всему причиной – или виной? – оказался «чёрный юмор» кого-то из училищных командиров. Дроздов был высокий, Стекляр, напротив, маленький, а потому, хохмы ради, их периодически вместе ставили в наряд по кухне. Представляете, как такая «парочка» тащит котёл с водой? Умора! К ним, соответственно, прилепилась кличка «Пат и Паташон» – был такой дуэт актёров-комиков в эпоху немого кино. И это было всем понятно, потому как Великий немой «заговорил» не так ещё и давно…
Но вскоре судьба развела друзей навсегда. В марте 1944 года Борис был выпущен из училища и направлен на 1-й Белорусский фронт. В войска того же фронта совсем не скоро попадёт и Юрий Дроздов, но «хозяйство» это было слишком большое, так что не встретились. Стекляр честно заслужил четыре боевых ордена, а потом был переведён на службу в НКВД и впоследствии гонял по Западной Украине «рогулей», как не слишком уважительно именовались тамошние националисты. «Гонял» – в смысле уничтожал, будучи в составе специальных подразделений госбезопасности. На его боевом счету записано немало ликвидированных бандитов, в том числе и знаменитый в узких кругах «Гравёр», обеспечивавший поддельными документами всё оуновское подполье. Так Стекляр воевал после победы и дослужился до звания полковника…
…Однажды, через много лет после окончания училища, Борис Ефимович случайно увидел Юрия Ивановича по телевизору, узнал его, был счастлив, но теперь давние однокашники жили в разных государствах, а потому встретиться им не удалось…
И ещё – возможно, что и наиболее важное: именно тогда, во время учёбы, Юрий впервые познакомился с самой настоящей, исконной Германией.
Повторим, что училище дислоцировалось в городе Энгельсе – ещё недавно это была столица Автономной Советской Социалистической Республики Немцев Поволжья, в наше время давно уже позабытой. Между тем до Великой Отечественной войны это была серьёзная административно-территориальная единица площадью свыше 28 тысяч квадратных километров и населением более 600 тысяч человек, 400 тысяч из которых составляли немцы.
Если посмотреть тот же «Политический словарь», то можно узнать, что «Республика занимает одно из первых мест в СССР по уровню агротехники. Колхозы и совхозы республики имеют много тракторов и комбайнов. Основные культуры – яровая пшеница, подсолнечник, махорка, горчица и бахчевые. Советская власть создала в АССР Немцев Поволжья крупную промышленность: производство нефтяных двигателей, молочную, махорочную, костеобрабатывающую, мясную. Сильно расширено производство сарпинки[6]. В республике – 4 вуза, 14 техникумов, 5 театров»15.
Всё это осталось в прошлом: в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года все немцы были выселены в Казахстан, на Алтай и в Сибирь. Не оставляли никого – ни передовиков производства, ни коммунистов, ни партийных и советских руководителей. Но в этом, очевидно, были свои разумные моменты: разделение на «чистых» и «нечистых» не способствует укреплению человеческих отношений.
Была упразднена и сама республика, её территорию сразу же разделили между Саратовской и Сталинградской областями. Людей депортировали, автономию упразднили, но всё равно «маленькая Германия», где немецкие колонисты и их потомки проживали почти с середины XVIII века, осталась.
Дроздов так потом и говорил: «“Маленькую Германию” я видел ещё в Энгельсе, во время учёбы».
В городе Энгельсе сохранился истинный немецкий быт – быт старой Германии. С её знаменитыми стойлами для лошадей, с её плотиной, сделанной на речке Саратовке… Там были весьма своеобразные, с точки зрения русского человека, дома, с отоплением, сделанным на немецкий лад, когда одна печка экономно отапливала большой, добротный немецкий дом. Это были именно немецкие дома, немецкие постройки, сделанные умелыми немецкими руками.
Знал бы тогда Юрий, насколько та визуальная информация, что была им здесь получена, пригодится ему в будущем! Но кто из нас может что-то знать наперёд?
Безусловно, за два года, прошедших со времени депортации немцев, здесь что-то изменилось: в опустевших домах теперь жили командиры, преподаватели и другие сотрудники артиллерийского училища и знаменитой Энгельсской военной авиационной школы пилотов имени Марины Расковой, жили также лётчики с семьями – в городе был большой военный аэродром. А так как жили, что называется, на чемоданах, днём и ночью пропадали на службе и надеялись сразу по окончании войны возвратиться в свои родные края, то никто в этих домах и на дворах ничего не переделывал, не «усовершенствовал», так что «германский быт» фактически оставался в неприкосновенности…
…В самом конце 1944 года Юрий Дроздов получил свидетельство об окончании училища и погоны младшего лейтенанта. Когда он учился, то казалось, что время тянется нестерпимо медленно. Теперь вдруг стало понятно, что полтора года учёбы пролетели почти мгновенно.
Война за это время закончиться не успела, но уже стремительно приближалась к своему закономерному финалу.
Глава 2. Война лейтенанта Дроздова
По окончании обучения Юрию предложили продолжать службу в «родных стенах» – здесь же, в училище, командиром курсантского взвода. Из этого можно понять, что отучился он весьма успешно, потому как «посредственным» выпускникам таких предложений не делают. К тому же, судя по имеющейся фотографии, в училище Дроздов заслужил сержантские лычки, хотя нигде о том не написано, так что, очевидно, командовал отделением курсантов.
Есть версия, которая проходит в различных публикациях (вообще всяких версий по тем или иным пунктам биографии Юрия Ивановича немало, что неудивительно: замечательную личность нередко пытаются ещё больше «улучшить»), что Дроздов, окончивший училище с отличием, получил право выбора вида артиллерии. Разумный человек в такой ситуации выбрал бы артиллерию дальнобойную – корпусную или Резерва Верховного Главнокомандования, то есть ту, что находится на порядочном удалении от линии фронта. Но он, как рассказывают, попросился в противотанковую артиллерию. На самый что ни на есть передний край – недаром же про «противотанкистов» говорили: «Ствол длинный, а жизнь короткая». Почему так? Объясняем. Если расчёту удавалось заранее хорошо замаскировать орудие, что получалось далеко не всегда, потому как нередко приходилось разворачиваться прямо под носом у наступающего противника, то артиллеристы получали «фору» в несколько неожиданных выстрелов, после чего пушка всё равно превращалась в прекрасную мишень. Впрочем, танк мог раздавить эту «мишень» и гусеницами. В любом случае, артиллерийский расчёт не имел никакой защиты – разве что щиток орудия мог прикрыть наводчика от автоматных пуль и шальных осколков, не более.
Однако сам Юрий Иванович не писал, что ему была предоставлена возможность что-то по выпуске выбирать, он только отказался остаться в училище и обрадовался назначению «командиром взвода в противотанковом артиллерийском дивизионе одной из гвардейских дивизий 1-го Белорусского»: «Мною двигало желание бороться и быть вместе с уходившими на фронт друзьями детства. Я понимал, что могу и погибнуть…»16
Хотя на самом деле младший лейтенант Дроздов был направлен из училища не в какое-то конкретное подразделение и даже не на определённую по категории должность, а скорее всего «в распоряжение», как указывалось в предписании, командующего артиллерией 1-го Белорусского фронта, оттуда его направили куда-то «пониже», и уже затем – в распоряжение начальника артиллерии 52-й гвардейской стрелковой Рижской ордена Ленина и ордена Суворова дивизии. Кстати, там-то, на месте, он уже мог что-то выбирать, но вряд ли младшему лейтенанту реальный выбор предлагался. Там могли спросить о пожеланиях, но направили туда, где были нужны люди. Таким образом он получил назначение командиром огневого взвода 57-го отдельного гвардейского истребительного противотанкового дивизиона. Взвод – две противотанковые пушки. Как рассказывал потом Юрий Иванович, это были 76-миллиметровые орудия ЗИС-3 образца 1942 года…
