Анализ – это намного больше, чем предоставление инсайта; здесь есть также опыт отношений. Это может быть, однако, неправильно понято, и часто последствия этого ускользают из поля зрения.

Отходя от того, что защищал Александер, я стал сомневаться в любом преднамеренно корректирующем использовании аналитических отношений. Такое использование почти обречено быть манипулятивным, и любая очевидная выгода от него, вероятнее всего, будет краткосрочной, как при харизматическом лечении. Но мы не должны впадать в другую крайность, оставаясь, или думая, что мы можем оставаться беспристрастными аналитиками, которые избегают малейшего намека на эмоциональный контакт с пациентом.

В моей клинической практике меня часто поражало то, что мы, как аналитики, иногда впадаем в такие способы отношений с отдельным пациентом, которые могут быть связаны с историей самого пациента и неразрешенными делами из его прошлого.

Если, например, мы позволяем себе свободно плавающую откликаемость, о которой писал Сандлер (1976), вместо того, чтобы изо всех сил пытаться предотвратить ее из-за некоторой неуместной озабоченности техническими правилами, то можем обнаружить, что начинаем относиться к пациенту весьма чуждыми для нас способами. Это может не только озадачить, но, при случае, заставить нас почувствовать беспокойство или даже тревогу, подозревая, что мы серьезно ошиблись.

Конечно, мы стараемся не подводить наших пациентов. И когда нам кажется, что мы это делаем, мы пытаемся исследовать себя на любой личный контрперенос, который, возможно, внес в это свой вклад. Иногда мы можем обнаружить, что были вовлечены в бессознательный ролевой отклик, описанный Сандлером в той же самой работе. Тогда мы можем увидеть, что мы, кажется, «становимся» некоторой версией ключевых объектных отношений во внутреннем мире пациента, и тогда пациент сможет начать прорабатывать с нами те аспекты отношений, которые оказались нарушенными или в некотором роде нерешенными.

Точно так же мы можем быть вовлечены в такие способы отношений с пациентом, которые напоминают те, о которых писал Александер, т. е. когда в аналитических отношениях появляется что-то, само по себе имеющее прямое терапевтическое значение для пациента.

Однако ключевая разница здесь в том, как мы достигаем этого. Иногда мы добираемся до этого путем, который, скорее, определен бессознательным самого пациента и нашим собственным, часто бессознательным откликом на это, а не каким-то преднамеренным нашим выбором. Весьма часто мы можем даже начать вести себя подобно определенной версии плохого объекта из внутреннего мира пациента.

В другое время мы могли бы обнаружить, что вовлечены в связь с пациентом таким способом, который для него является совершенно новым. Но если была серьезная разлука, даже лишение, мы сможем увидеть, что ответ пациента на это новое поведение не обязательно является благодарным. Например, пациент может плохо отреагировать на что-то, что казалось хорошим опытом с аналитиком. Я предположил, что это является ответом на боль контраста[5], и может появиться, когда пациент начинает понимать часть из того, что было серьезно упущено в его или ее прошлом, и, возможно, видеть это более ясно, чем когда-либо прежде. Я думаю, то, что пациент может испортить хороший опыт с аналитиком, не всегда связано с завистью. Это также может быть способом бессознательного поиска снижения боли контраста, уменьшения различия, поиском притупления боли от того, чего крайне не хватало пациенту.

Если мы вовлекаемся в отношения с нашими пациентами такими способами, может также случиться, что мы начинаем вести себя подобно некоторым наиболее травмирующим объектам из прошлого пациента. Когда это случается, мы можем легко обнаружить, что пациент использует нас для представления определенного значимого человека, который, кажется, подвел его, как во время травмы. Самое удивительное, что в этих случаях пациенты могут найти облегчение от своих интенсивных чувств и фантазий, которыми были охвачены прежде, в связи с постигшей их травмой, прорабатывая их через отношения с аналитиком, так бывает, если аналитик в состоянии адекватно управлять последующими переживаниями.

Мы часто находим, что ключевая фигура(ы) из прошлого пациента была, в некотором роде, не способна отреагировать чувства, которые пациент испытывал в критические времена. Пациент может находить облегчение, не только получая инсайт о сути тех событий. Может быть и так, что пациент нуждается в поддержании тех давних отношений, которые могут быть использованы таким путем, вместе с аналитиком, который сумеет пережить это без разрушения или мести.

В таких случаях мы сталкиваемся со многим, что выходит за пределы предоставления инсайта, и я не думаю, что есть какой-то способ подготовиться к этому, кроме нахождения дальнейшего пути вместе с пациентом, которому такой инсайт помогает, поскольку мы исходим из психоаналитического понимания. Но здесь функция инсайта, заключается, главным образом, в том, чтобы поддержать аналитика, пока аналитик поддерживает пациента в его переживаниях.

Еще одним специфическим открытием, которое я сделал в своей работе с пациентами, то, что для некоторых пациентов также является очень важным, что мы позволяем им интерпретировать нам. У пациентов весьма часто случались их собственные инсайты, которые не были адекватно оценены другими, и это наиболее верно для пациентов, которые были восприимчивыми детьми. Весьма часто бывает, что родители и другие люди чувствовали угрозу из-за странной восприимчивости ребенка к правде, которую эти взрослые предпочли бы оставить неосознанной или неизвестной даже для себя. Этим пациентам, возможно, нужен аналитик, который не только полон инсайтами, но также способный вынести их инсайты о нем или о ней.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.