Вообще Ардаматскому везло. В Лондоне общался с Локкартом – английским шпионом, работавшим в первые годы советской власти под прикрытием дипломата. Представляете? Это же еще в СССР, когда на такие контакты смотрели строго.
Сидней Рейли: расстрел в Сокольниках
Сиднея Рейли обработал руководитель фиктивного «Треста» Александр Александрович Якушев. Тот – опытнейший разведчик, лис. А бывший статский советник Якушев в этой игре – новичок. Но получил специальное задание: завлечь Рейли в СССР.
Его в ЧК напутствовали Артузов и Стырна: «Александр Александрович, вы понимаете, какое это дело? Все зависит от вас. Предстоит вам большая задача – заманить в СССР Сиднея Рейли. Нельзя не перегнуть, но нельзя и недоработать. Это ас разведки. Мы не говорим вам – добиться любой ценой. Вы сами сумеете сделать так, чтобы все было абсолютно правдоподобно, аргументированно».
А статский советник Якушев так вник и освоил нашу работу, что уже сделался чекистом, думал, как обработать этих людей вместе с Артузовым. Оказался он величайшим артистом. В фильме «Операция “Трест”» я, между прочим, был его научным консультантом, Якушева играет прекрасный артист Горбачев. Так вот, Якушев в актерском мастерстве ему не уступал. Якушев встречался с Кутеповым, был на рандеву у великого князя Николая Николаевича, возглавлявшего всю эмиграцию. У Врангеля был. И всех провел! Лишь один бывший чин из белой контрразведки не выразил ему особого доверия. Врангель тоже отнесся слегка скептически. Остальные – стали после этих личных встреч доверять. Особенно Кутепов. Был он очень в «Тресте» заинтересован. Якушев ему предложил то интереснейшее дело, в которое он хотел поверить. И поверил. Хотя тот самый контрразведчик ему осторожно подсказывал, что «дело подмоченное». Но психология сыграла свое. Кутепов мечтал о возвращении, а тут ему открывают такие перспективы. Отказаться трудно.
Якушеву в той командировке в Выборг повезло. Захарченко – в тяжелом гриппе, с ее мужем тоже что-то такое. Но был представитель белого генерала Кутепова в Выборге Бунаков. И еще до приезда Якушева Бунаков обрабатывал Рейли: надо поехать, увидеть все своими глазами. Тот отказывался. Как раз в эти дни он должен был отправиться в Америку, там дела, уже и билеты на пароход в кармане, вернусь и тогда – к вам. Какое «к нам»: происходило все это осенью, зимой перейти границу даже через хорошо подготовленное и не раз проверенное окно сложно.
И как раз в этот момент прибывает в Выборг Якушев. События развиваются с быстротой молниеносной. 25 сентября устраивается встреча с Рейли. Тот доволен: специально ради него выбрался из Страны Советов руководитель крупной подпольной организации. Не могло не польстить. Обсуждаются вопросы чрезвычайной важности. Рейли щедр на советы, к которым явно прислушиваются. Но Якушев иногда деликатно дает понять: не все из них, действительно профессиональных, применимы на большевистской почве, которая со времен пребывания в России Рейли претерпела изменения. И Якушев приглашает Рейли встретиться на месте с людьми, которые в тяжелейших условиях борются с большевиками. Сидней Рейли честно признается, что очень хотел бы, но надо ехать в Америку.
И тогда Якушев бросает козырь: «Скажите, мистер Рейли, каким временем вы располагаете?» Рейли откровенен: 30 сентября, уже через несколько дней, из французского порта Шербур отчаливает в Америку его корабль. Александр Александрович делает паузу, задумывается, словно что-то вспоминая: «Послушайте, брат знакомого вам господина Бунакова за четыре дня обернулся отсюда, из Выборга, по нашему “окну” в Питер, Москву и обратно. И все в порядке. Вы за четыре дня можете отсюда, из Выборга, по нашему “окну” на границе – сразу в Питер, потом в Москву и обратно. Давайте так: сегодня 25-е, 26-го мы с вами переходим границу, 27-го мы в Петербурге, 28-го – в Москве. 29-го вы уже здесь. Неужели при такой благоприятной ситуации, которую мы можем обеспечить, вы не решитесь использовать момент самому увидеть все, что мы делаем там?»
Надавил Александр Александрович на тонкие струнки в душе опытнейшего разведчика. Подтекст читался: «Ну что, трусишь?» И Рейли сломался: «Согласен. Еду с вами». Тончайшая работа Якушева. Заманили, подурили голову, дали Рейли высказаться, и точка – попался. Вот как искусно разложил игру статский советник.
Рейли арестовали на квартире Опперпута в Москве. До этого поехали на дачу по Казанской дороге в подмосковном Краскове, где до революции жили люди богатые. Дома с тех старых времен сохранились. Одна из дач в Краскове ли, в Малаховке, какая разница, там близко, была полностью оборудована как конспиративка. Встретились с «трестовцами». Были Якушев, Опперпут, наш человек – хозяин дачи К. и еще два – четыре сотрудника. Настоящих контрреволюционеров не приглашали. Все лыком шиты.
Закатили банкет. И несколько расслабившийся «гость» выступил с изложением своей террористической программы. Убеждал, что террор – единственное оставшееся средство борьбы: «Мы должны быть как народовольцы, только в обратную сторону. Те тоже убивали генерал-губернаторов, чтобы привлечь народ, поднять настроение. Довести до кипения. И мы должны так же. Иначе все лопнет. А ударим – и там, в другом месте – в Европе, к нам по-иному станут относиться. Пусть коэффициент безопасности в России приблизится к нулю».
Приехали с дачи в Москву. Ведь Рейли должен был около полуночи уезжать скорым поездом в Питер. Тот полностью спокоен, организации доверял. В лицо его в СССР вряд ли кто знал: не появлялся он у нас с 1918 года. На пути с дачи даже написал кому-то открытку, бросил в почтовый ящик: «Я в Москве. Сидней». И наши ее сразу из ящика – в дело английского шпиона.
Приехали на квартиру на Маросейке, чтобы перед поездом отдохнуть, перекусить. И тут шпиону объявляют: «Вы арестованы». У Рейли оружия никакого нет. Об этом заранее позаботились: «Вдруг, ну на крайний случай, проверка документов или проверка в поезде, а у вас, господин Сидней, револьвер». Как тут было Рейли не поверить так трогательно заботившимся о его безопасности. А все люди в квартире сидят вооруженные. Никуда не денешься.
Рейли после ареста артачился, занял позицию: «О моем аресте станет известно высоким кругам в Англии. Вы со мной шутки не заводите». Он не догадывался, что наши разыграли историю с перестрелкой на границе, чтобы спрятать концы. Показали газету: «Почитайте – вы же убиты. Вот: Сидней Рейли опознан и убит при переходе границы. Вас нет». Тут очень смело повел себя наш пограничник Тойво Вяхи, не раз участвовавший в таких операциях. Когда Рейли шел оттуда, то перетаскивал его на нашу сторону на спине. Хотели мы Рейли показать, что опасно, но вот какие на нас работают люди. Кстати, после того как разыграли всю эту комедию на обратном пути с переходом границы, объявили, что Вяхи тоже «погиб в перестрелке».
Рейли не сразу, но довольно быстро стал вести себя по-иному. Сказал: согласен вам помогать в меру своих возможностей. Но агентом вашим быть не могу – я же английский офицер. Если мое выступление может иметь какой-либо вес, то могу выступить и везде буду говорить в пользу Советской России. Но легально. Мы с вами это обдумаем. Вот такой контекст.
Еще в 1918 году Рейли был у нас приговорен к расстрелу. Но сбежал. И при появлении на территории РСФСР приговор должен был быть приведен в исполнение. На территории он появился, решение – в силе, надо исполнять. Его несколько раз возили на загородные прогулки в Сокольники, в лес. И ликвидировали. Мне известно, кто приводил приговор в исполнение. Был среди них и Григорий Сыроежкин. Рейли выстрела не ждал. Приговора ему не зачитывали, старались не пугать, не тащить куда-нибудь, вроде как-то облагородить. Неожиданно ему выстрелили в спину.
Тело захоронили во дворе ВЧК. Не знаю, где сейчас его останки. Во время «перестройки» там велись гигантские работы, все перестраивали.
Теперь о национальности Рейли. Многие считают, что он одесский еврей. Ничего подобного, если и был, очень возможно, как я полагаю, евреем, то не одесским. Много на сей счет легенд, называют его Розенблюмом. На допросе же показал, что отец – англичанин, мать – русская.
