И в тот же момент это тело неожиданно подхватилось с земли и оказалось долговязым Лурифом. Он вскинул над головой меч и ринулся на Лугатика. Карюха закричала, предупреждая Володьку. Тот развернулся, отбил нападение и услыхал в ответ злое шипение Лурифа. Канган схитрил, чтобы добраться до Володьки. Когда защитники Спасателя стали отходить к глухому выступу скалы, Луриф распластался под ногами, притворившись убитым. По нему прошлись ступнями, но он терпеливо ждал момента. И дождался. Вот он, Спасатель, перед ним.

И хотя рядом с Лугатиком размахивала мечом Карюха, Канган не сомневался, что непременно разделается с Володькой, срежет с его пояса символ власти и улизнет. Риск был велик, но выбирать не приходилось. Однако Володька оказался на удивление увертливым. Уклонился от очередного удара. А затем внезапно кинулся под ноги Лурифу и снизу всадил ему острие меча в нижнюю часть живота. Глубоко. Канган застыл в смертельном изумлении, не веря в случившееся. Лугатик выдернул меч, вскочил, а Луриф безмолвно рухнул к его ногам. Когда враги схлынули, кто-то из воинов нагнулся над канганом и раздалось восторженное восклицание:

– Ай да вогнал Спасатель! Выпотрошил! А ведь Луриф был отменным воякой!

Обнаружив, каким мечом отразил нападение, Лугатик торопливо вложил его в ножны. Известие об исчезновении Айдуки привело Володьку в замешательство. Без нее терялся смысл всей миссии. С другой стороны, поручение никто не отменял. К тому же кроме него к крептолу Валахи другими тропами шли его друзья. Там все должны встретиться. И понятно, никто из друзей не бросит символ на полпути, из последних сил будут пробиваться к крептолу. Ибо если они не встретятся, могут потерять друг друга в этом мире и вряд ли способны будут в одиночку выбраться отсюда. Чей-то крик сообщил, Айдука нашлась, правительница жива. Лугатик облегченно вздохнул, будто сбросил с плеч тяжелый груз. Вновь разнесся окрепший голос Чигибона:

– В ряд, в ряд! Мечи наизготовку! Сомкнуться! Вперед!

Вперед!

Воины-даконцы быстро выполнили приказ Первого бурхаса Даконии. Ночное небо над головой стало бледнеть.

После захвата Кинилины наемники, которые не ушли в пещеру с Пуватоном, по его команде стали отступать к началу разлома Шурх. Их возглавил Рюнс. Они двигались вверх по склону, быстро отдаляясь от сопровождения правительницы. Рюнс обязан был вывести наемников из черного разлома и в условленном месте дождаться Пуватона. Потом под началом бракута вернуться в твердол, где их должен встретить Юйк. Рюнс был уверен в себе и сожалел, что мало положил воинов Айдуки в произошедшей схватке. Он шагал широким шагом, заставляя остальных приноравливаться под него. В какой-то миг внезапно до всех донеслось звериное рычание. Негромкое, но отчетливое.

Раздавалось сбоку из зевов нескольких пещер в скале. Рюнса обдало холодком. Он стал лихорадочно крутить головой по сторонам. Выкатил круглые белки глаз. Послышалось, что ли?

Остальные наемники забеспокоились, взгляды заметались, проваливаясь в темноту. Прибавили шаг, подтянулись, сплотились, вцепились пальцами в рукояти мечей. Жуткое звериное рычание повторилось рядом. У наемников возник страх. Он стал забираться под доспехи, под ребра. Тут же вспомнилась недобрая молва о разломе Шурх. Новое холодящее рычание обдало гнилым пещерным запахом. По спине Рюнса волной покатила зябкая испарина. Он нервно потянул из ножен меч, но вытащить не успел. Из пещер справа стремительно выметнулись странные существа с голыми телами даконцев и с лохматыми головами волков и набросились на наемников. Их вид в блеклом рассвете привел всех в невыразимый ужас. А из пещер слева налетели существа с туловищами волков со вздыбленной шерстью и безликими головами даконцев. В воздухе повис испуганный всхлип наемника:

– Они всюду! Их много!

Схватка была короткой. Наемники мгновенно были опрокинуты и прижаты к земле. А тех, кто успел вспороть мечами животы напавшим, растерзали. Рюнса сбили с ног и обездвижили. В ушах у него стоял рев, и он не сразу уловил, как резкий рычащий голос обратился к нему:

– Как твое имя?

Оторвав от земли приплюснутое лицо, Рюнс пытался высмотреть того, кто задавал вопрос, и голос его хрипло просипел свое имя. В утренней мути его глазам предстало огромное туловище волка с торчащей клочьями грязной шерстью по бокам, с длинной шеей и безликой головой даконца. Голос Рюнса оторопело икнул:

– А ты кто?

Существо низко пригнуло шею, и безликая голова очутилась рядом с лицом Рюнса:

– Даконцы называют нас даволтами, – раздался все тот же свирепый голос-рык, обдавая Рюнса тяжелыми пещерными запахами. – Я – даволт Когоб. Вы принесли смерть в разлом Шурх, – голос-рык даволта задрожал с нескрываемой угрозой. – Здесь никогда никого не убивали.

Беспомощно Рюнс завозился на животе, зацарапал ногтями камни, чувствуя непреодолимую тяжесть огромной лапы даволта на своей спине:

– Если б вы не напали на нас, Когоб, мы бы ушли из разлома, не тронув ни одного даволта. Мы бы даже не знали, что вы обитаете тут, – вращая белками глаз, прожевал разбитыми губами Рюнс, его грязное лицо и жилы на шее налились кровью, ноздри длинного носа раздулись.

Удар сильной лапы по позвоночнику пронзил болью все тело наемника. От рыка даволта в ушах Рюнса едва не полопались перепонки:

– Я говорю о крови даконцев! Здесь не проливают кровь даконцев! Так повелось от наших далеких предков, среди коих были даконцы. Вставай, Рюнс! – Когоб снял огромную лохматую лапу со спины наемника.

Почувствовав легкость, Рюнс приподнялся на локти, что-то просипел невнятно, пошарил выпученными глазами перед собой в поисках меча. Подхватился на дрожащие ноги, затравленно огляделся: вокруг темная масса даволтов. На земле – распластанные наемники. Замер. Понял, никакой меч сейчас не помог бы ему. Когоб толкнул Рюнса в спину:

– Говори, если есть что сказать, Рюнс.

– Отпусти нас, Когоб, – на одном дыхании выпалил наемник. – Обещаю, что больше никогда не увидишь нас в разломе Шурх.

– Всякая кровь требует отмщения! – грубо бросил Когоб.

Подняв с земли наемников, даволты сбили их в плотную толпу, прижали к скале. Рюнс не раз бывал в жестоких переделках, немало протопал незнакомых троп, служил любому, кто щедро сыпал монеты в его ладони. И всегда был удачлив. Но на этот раз почувствовал, что удача может изменить ему. Даволты с голыми телами даконцев и головами волков, с большими тесаками в руках, свирепо скалились. Здесь перемешались мужские и женские особи с крепкими мускульными перевязками.

Даволты с туловищами волков и безликими головами даконцев когтями больших лап скребли землю. Вожак Когоб тяжелой лапой ударил по камню, и даволты с волчьими пастями издали злой вой. Напуганные наемники шарахались от волчьих морд и волчьих туловищ. Прижатые к скале, с дрожью ждали своей участи. Рюнс следил исподлобья за Когобом, чувствуя себя раздавленным и уничтоженным. Тот распорядился:

– Отведите их к Великому колдуну даволтов, Глахту. Дальше ему камлать! Между даволтами пробежал шумок недовольства, ибо они были уже готовы наброситься на наемников, но голос-рык Когоба мгновенно пресек:

– Знаю, они заслужили смерть, они убийцы. Но у нас есть правило, мы всегда следовали ему, не будем отступать и теперь.

Глахту камлать!

В это время Кинилину снова вели по кривым изгибам пещеры. Впереди пыхтел проводник. В его руках небольшим пятном света тускло коптил факел, едва высвечивая пещерные изломы.

Следом нетерпеливо топал Пуватон. За ним, сутулясь, тащились пятеро наемников. И уже потом, пригибаясь от каменных выступов, спотыкаясь и цепляясь руками за камни, двигалась Кинилина. В спину ее подталкивал габир, сопя и хрюкая. А позади них с шумной руганью перла целая ватага. Затхлость била в нос.

Шли медленно, пока после очередного поворота впереди не замаячил серый свет. Выход из пещеры. Ночная темнота уступала дорогу рассвету. Пуватон оттолкнул проводника, и крупными шагами ринулся к выходу, жадно вырвался наружу. Проводник от толчка завалился набок. Всю дорогу своды пещеры жутко давили на Пуватона, ему чудилось, что духи пещер вот-вот вцепятся в его горло. И мерещилось странное кислое давящее дыхание зверя над ухом. Сейчас перед бракутом широко простиралась каменная осыпь, окруженная темным лесным массивом. От пещеры к лесу по камням тянулась узкая натоптанная тропа. В конце нее у высоких деревьев в мареве маячила фигура даконца. Он высоко восседал на большом каменном обломке.