Собственно, блатные, если кому-то деньги и платили, то только не им, хотя некоторые, выражая благодарность, оставляли коробку конфет. Поэтому они с Викой даже на руках разыграли, кто будет подключать и чья эта будет палата. Выпало на долю Кати.

Не в восторге от открывающихся перспектив, она всё же принялась за работу.

Но блатной явно не торопился. Так прошёл ужин, когда они с Викой отработали и даже посчитали, что, похоже, всё накрылось.

Дежурство шло очень спокойно, и это только радовало, не хотелось ничего сглазить.

Но всё началось в тот момент, когда они сами решили попить чай. В двери сестринской заглянул врач из реанимации.

– Привет, сестрички, принимайте мальчика.

Катя с Викой переглянулись. Вроде Валентина Григорьевна ничего про такое не говорила.

В коридоре уже стояла каталка, а нетерпеливый врач отстукивал костлявыми пальцами по деревянному косяку дверей.

– Рамиль, зайди ко мне, – раздался голос Валентины Григорьевны. – Девочки, больного в платную палату, пожалуйста.

Катя мысленно чертыхнулась. Уж лучше бы блатной какой-нибудь был. Вика ободряюще махнула ей рукой, а сама включила телевизор, полностью о ней забывая. Надев колпачок, перчатки и маску, Катя показала санитарам палату, куда те закатили смирно лежащего пациента.

Белая простыня накрывала его плечи, но она всё равно видела замысловатые узоры татуировок. Вот уж мода пошла, но Кате было всё равно.

Парни переложили пациента на кровать.

– Что с ним? – удивилась Катя его полной неподвижности. – Он точно спит, а не умер?

– Ему вкололи такую порцию седативки, что он очухается только завтра.

Хорошо, что под маской парни не видели, как её рот недовольно скривился. Не любила Катя этих седативщиков.

А когда вдруг парни с пациента простыню содрали, мол, она их отделению принадлежит, Катя невольно охнула. Мужчина явно увлекался спортом и здоровым питанием, а татуировка была только одна и заканчивалась в области сердца непонятной извилистой загогулиной. Всё тело было в ранах и гематомах. Катя быстро накинула на него одеяло, выдохнув.

– А мочевой катетер что, не поставили?

– Когда очнётся, он тебе расскажет почему, – усмехнулся один из санитаров.

В этот момент в палату зашёл доктор, тот самый Рамиль. Он осмотрел новое место пребывания своего пациента и махнул ребятам на выход, а Катю доверительно приобнял и тихо шепнул, доставая из кармана шприц.

– Здесь снотворное, – заверил он, – часиков в три вколи ему в вену. Ну, сама понимаешь, сон лечит и лучше адаптирует организм, и я тебя умоляю, сестричка, максимально обеспечь ему комфорт. Максимально. Иначе дяди там, наверху, нас с тобой без вазелина… ну ты понимаешь. Валентине Григорьевне я всё рассказал, она сейчас в карту внесет, так что не переживай, не отрава это.

Катя сглотнула, но шприц взяла. Не любила она такое. Но это начальство, против него не попрёшь.

Когда все ушли, Кате стало внезапно страшно. Мужчина ровно дышал.

Катя повернула его голову набок, не дай бог ещё срыгнёт и захлебнётся. Его лицо было в мелких порезах, но ей он кого-то смутно напоминал. Волосы, черные, спутаны и сбриты у висков, щетина явно должна была стать модной бородой.

– Ва-а, какой красавчик, – охнула Вика, неожиданно появившись в палате.

Катя тут же отвела взгляд и отвернулась.

– В следующий раз я на смене, – захихикала напарница.

Валентина Григорьевна долго не отдавала медкарту поступившего больного, так что Катя успела сделать все вечерние назначения и даже поработать с историями болезни. Новый пациент спал, только так тихо, что Кате порой становилось страшно, когда она заходила в палату. Прислоняла палец к его носу и облегченно выдыхала, когда ощущала теплоту дыхания.

Этим реаниматологам только бы от тела избавиться, лишь бы не у них и не в их смену помер.

Перед самым сном они с Викой заполнили все журналы, проверили пациентов и сами сели в сестринской.

– Спать-то как хочется, – зевнула Вика, – мы завтра с Колей и детьми поедем к бабушке в деревню, в баньке попаримся и, может, сексом там займемся.

Она захохотала, видя усталый взгляд Кати.

– Да брось, это дело естественное, между мужем и женой тем более.

– Мне абсолютно неинтересно, чем вы занимаетесь в своей спальне и в других местах.

– Потому что ты, сто пудов, ещё девственница.

Катя шумно вздохнула.

– Если и так, то что?

Вика поставила локти на стол.

– Есть у меня один знакомый, ему около сорока, холост, айтишник, своя квартира, машина и дом в Сочи. Шикарный мужик, надо брать.

Катя скривилась. Вика ей кого только не сватала, был даже какой-то чеченец с рынка, торгующий дынями, а вот теперь айтишник. Может, если продолжить отказываться, дело и до бизнесмена дойдёт?

– Будет время, обязательно спрошу его номер, – изменив голос, жеманно пропищала Катя.

– Ой, Катька, тебе уже детей своих нянчить надо, а не тут за бабульками лужи подтирать.

– Это работа такая…

– Вот и говорю, с твоей внешностью давно бы себе богатого мужика отхватила и не работала бы. Помнишь, в платной палате лежал Гаврил Семеныч, он же тебе предлагал с ним полежать ночью.

Катю передёрнуло от воспоминания об этом пятидесятилетнем дядьке. Огромный плешивый толстяк с отвисшим брюхом и дебильной улыбкой. Да, деньги у него водились, но на фиг они нужны таким способом. Правда, новенькая медсестра из неблагополучной семьи тогда согласилась, и старик исправно платил ей за каждую ночь. Так что у неё появились деньги, и она уволилась и уехала с ним после выписки.

Они её все дружно уговаривали этого не делать, даже Вика орала на неё матом, ведь любви там точно не было, но всё оказалось бесполезно.

Катя не считала себя бедной. У неё хватало денег на съём квартиры, еду и одежду и оставалось на развлечения. А учитывая замкнутый образ жизни, она умудрялась копить еще и на ипотеку. О муже не думала, о детях тем более. Хотелось уверенности в себе и партнёре. Но пока у неё так и не было длительных отношений, зашедших дальше первого свидания.

– Что же ты Галю так отговаривала от этого Семеныча?

– Галя – дура, а ты вроде умная, к тому же я тебя больше люблю, чем её.

– Тогда, может, нам завести отношения? – подмигнула Катя.

– Ой, ты ещё больше дурочка, – засмеялась Вика.

Их веселый настрой быстро сбила Валентина Григорьевна, заглянув в комнату и отдавая медкарту.

– Выпиши все назначения и передай девочкам по смене, чтобы были внимательней.

Катя взяла карту и уверенно кивнула.

Кажется, после этого Валентина Григорьевна пошла в другой корпус к своей подружке. Они, когда вместе дежурили, всегда вечером собирались. Если что-то случится, Катя или Вика ей позвонят. Но вроде особенно тяжёлых и вредных не осталось, исключая новенького…

Вика вдруг вырвала из рук Кати историю болезни.

– Так-так, почитаем. Нашего красавчика зовут Лютный Станислав Сергеевич, он…

Катю будто резко в бок шилом кольнули.

– Что?.. Дай посмотреть.

Сердце бешено заколотилось, где-то словно включился ультразвук, болью ударив по вискам. Она глянула на титульный лист. Действительно Лютный Станислав, двадцать пять лет…

Ноги как свинцовые стали, тянули вниз, и Катя села на стул, чтобы не упасть.

– Эй, ты чего вся побледнела? – забеспокоилась Вика. – Водички?

Кате комок в горле перекрыл дыхание, и она глотала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Что же такое с ней? Она же всё это уже прошла. Она выросла, она…

– Эй! – тряхнула её Вика. – Ты чуть не завалилась.

Катя встрепенулась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками, наверняка подскочило и давление, и температура, потому что стало горячо и холодно одновременно.

– Этот… Лютный, мы с ним в школе были не в самых лучших отношениях.

– Да все в школе друг друга ненавидят, – успокаивающе заверила Вика, – я вот своего соседа по парте линейкой по башке била, просто бесил меня.