Определенным итогом системного анализа психологического познания выступают представления Ломова об уровнях исследования человека и его психики. На предельно высоком уровне человек рассматривается в системе общественных отношений и изучается как личность или относительно самостоятельная общность людей. Предметом исследования становятся развитие личности и социально-психологические явления. Это – основной уровень «работы» социальной психологии, который связывает психологическую науку с общественными дисциплинами. На предлежащем уровне человек, личность берется с точки зрения собственных свойств, структуры и динамики, в контексте деятельности, непосредственного общения и поведения. Данный уровень является доминирующим для инженерной психологии и психологии труда, возрастной и педагогической психологии и связывает психологическую науку с техническими и педагогическими дисциплинами. Более низкий уровень связан с изучением процессов и состояний человека: его восприятия, мышления, памяти, эмоций и т. д., которые образуют ядро общей психологии. Исследования этого уровня реализуют связь психологии с фундаментальными науками, такими, как физика (психофизика) и математика (математическая психология). Наконец, самый низкий уровень фиксирует «нишу» исследований нейродинамики или физиологического обеспечения психических процессов и связывает психологическую науку с нейрофизиологией и комплексом наук биологического цикла. Описанная иерархия психологических исследований представляет интерес в двух отношениях. Во-первых, она вскрывает способ перехода от одной научной дисциплины к другой (например, от физиологии к социологии), а, во-вторых, несет основания систематизации психологических данных и позволяет дифференцировать закономерности, специфические для разных уровней. Психологическая наука приобретает очертания когерентной области знания.

Единство теории, эксперимента и практики. Ломов не был поклонником «свободного теоретизирования», абстрактных схем. Он шел «от объекта» и конкретных требований жизни. Генеральный принцип, которым руководствовался ученый при постановке и решении практических задач, а также при анализе соотношения прикладных и фундаментальных исследований в психологии, формулировался им как единство теории, эксперимента и практики. Круг научных проблем и подходы к их разработке в значительной степени определяются общественной практикой. С нее так или иначе начинается и к ней приходит психологическое познание. Разработка прикладных проблем обогащает психологию новыми данными, методами, идеями. Последние требуют соответствующего осмысления, концептуального синтеза, который можно осуществить лишь на базе теории. Теоретические же разработки неминуемо выводят на эксперимент, позволяющий получать дополнительные данные и верифицировать возникающие гипотезы. Сама экспериментальная процедура нередко превращается в практическую – диагностику того или иного психологического качества человека или метод воздействия на него. Теория, эксперимент и практика замкнуты в единый цикл движения психологического знания. Соответственно и эффект этого движения всегда оказывается трояким: на «полюсе» теории – реконструкция «идеального объекта»; на «полюсе» эксперимента – новые исследовательские технологии; на «полюсе» практики – метод решения конкретной практической задачи.

Движение системы «теория – эксперимент – практика» является необходимым условием развития психологии, обеспечивающим непрерывное расширение объема совокупного знания, смену его форм и типов. Единство теории, эксперимента и практики открывается, таким образом, и как «важнейший принцип перспективного планирования психологической науки и профессиональной деятельности психологов» (Ломов, 1984, с. 51).

Для того, чтобы справиться с задачами практики теория должна быть конструктивной, т. е. содержать возможность эффективного применения. В этой связи немаловажную роль играют мера обобщения и постулаты, на которых строится теория, зона ее ответственности и практическая ценность, условия и сфера действия эмпирически открываемых законов. Обязательными требованиями к теории являются ее соответствие фактам и проверяемость как в общественной практике, так и в эксперименте. Как показывает опыт указанные измерения и метатеоретический план в целом чаще всего оказываются за пределами внимания психологов, а теоретические конструкции носят весьма аморфный характер.

Хотя эксперимент давно признается основным методом психологии, он далек от канонов экспериментального метода, применяемого в естественных науках. Связь независимых (условия проведения эксперимента) и зависимых (ответы испытуемых) переменных постоянно подвергается «возмущающим» воздействиям со стороны субъективных факторов – собственной логики движения внутреннего мира человека, его опыта, отношений к жизни, побочных влияний экспериментатора и др. Но именно эти «возмущения» и представляют для психологии особый интерес. Поэтому в отличие от физики и химии эксперимент в психологии включает дополнительное требование – наличие инструкции испытуемому – и принимает специальные формы. В частности, дифференцируют «естественный», «формирующий», «генетический» и другие виды эксперимента. Более того, данный метод не является единственным, а его возможности сокращаются с возрастанием сложности изучаемых явлений. «Одна из важнейших задач психологии на современном этапе развития – пишет Ломов, – заключается в том, чтобы рассмотреть все разнообразные используемые ею методы как единую систему, раскрыть «разрешающую способность» и ограничения каждого из них, а также условия и возможности взаимопереходов между ними в зависимости от логики проводимого исследования» (Ломов, 1984, с. 42). Очевидно, что в формуле «теория – эксперимент – практика» среднему термину придается предельно широкое значение: средства организованного воздействия на человека в целях получения психологического знания.

Эмпирические методы психологии «работают» не только на фундаментальную науку. В ходе развития общества исследовательские процедуры, первоначально выступавшие в качестве средств верификации (или фальсификации) теоретических предположений, становятся основой средств диагностики, тренинга, обучения либо воздействия. Превращение технологии научно-исследовательской деятельности в технологию организации жизненной сферы человека (инженерно-психологическое проектирование и оптимизация функционирования систем «человек – машина», «человек – среда» и др.; профотбор, целевое комплектование социальных групп и т. п.) – важнейший канал реализации практического потенциала психологической науки. По этому же каналу осуществляется и обратное движение: регуляция методического обеспечения психологии, расширение и переоснащение ее технической, в том числе и аппаратурной базы.

Включение психологии в решение практических задач не просто расширяет арсенал применяемых методов, но и ставит исследователя перед необходимостью анализа реальных, а не искусственно выделяемых, как в эксперименте, детерминант психики и поведения человека. Тем самым открывается возможность целенаправленно влиять на реальные процессы жизни и управлять ими. А это возможно только в случае теоретической реконструкции предмета исследования как целостной системы.

Исследования, проведенные Ломовым и его сотрудниками, позволяют заключить, что обращение психологии к идеям системности – не просто дань времени или моде. Системный подход вводит в психологию максимально широкий взгляд на изучаемые явления, возможность разработки конкретной логики взаимопереходов и взаимовключений, а также конструирование интегративного знания, которое не только глубоко отражает сущность изучаемых явлений (их гетерогенность, текучесть, недизъюнктивность), но и наиболее приспособлено для решения практических задач. Раскрывая недостаточность (узость, односторонность, ограниченность) концептуальной базы и традиционных средств исследования, системный подход создает предпосылки для формирования более адекватных теоретических построений, объяснительных принципов и способов организации знания. Системный подход позволяет наиболее точно ставить проблему и намечать стратегию ее решения; ориентирует исследователя на изучение психики как дифференцированного целого, выявление многообразия его связей и отвечающих им планов, уровней и измерений; обеспечивает создание предельно широкой многомерной картины психических явлений. Необходимо, однако, иметь в виду (и это вытекает из самой сути системного подхода как грани диалектики), что он не дает исчерпывающе полной методологической характеристики исследований психики и предполагает другие методологические ориентации. Более того, он эффективен именно тогда, когда наполняется конкретным психологическим содержанием.