— Успокойся, Ольга, — вздохнула царица, обнимая Евдокию. Старшая царевна пожала плечами, и откинулась на спинку кресла.

Время шло, и почти все кони были приручены. Видимо, сегодня отец был в добром расположении духа, ведь подарил своим приближённым по одному лучшему коню, которых они сами и приручили. И вот, когда солнце уже понемногу катилось к закату, а Ольга начинала скучать, на арену вывели ещё одного коня.

Это было необычное животное, сразу пронеслось в голове у Ольги. Высокий, великолепный, вороной конь был строптивым, и норовил укусить любого, кто приблизится к нему. Жеребец гарцевал на месте, рыл копытами землю и громко ржал, пугая этим боярынь и детвору. Царица бросила короткий взгляд на старшую дочь, и усмехнулась. А Ольга нетерпеливо поёрзала в кресле, не спуская глаз с чудесного коня.

— Вот он, царь-батюшка! — хозяин табуна указал на коня. — Сильнейший, быстрейший и лучший из наших - Буцефал!

— Прямо как у Александра Македонского… — прошептала Ольга, услышав имя жеребца.

Царь нахмурился, глядя на упрямое животное.

— Кто же его у тебя купит? Гляди, какой резвый!

— Вам, царь-батюшка, он уж точно покорится! — продолжал уверять Ивана Васильевича хозяин. Тот покачал головой и повернулся к боярам.

— Иди-ка ты первый, Иван Михайлович, — кивнул царь на Буцефала. Глинский усмехнулся и с готовностью сбросил летник. — Если приручишь - дарю его тебе!

— Полно тебе, государь, — рассмеялся Иван. — Но попробовать стоит!

Воевода подошёл ближе к коню, пока двое помощников хозяина держали его за уздечку и стараясь быть дальше от животного. Недолго думая, Иван Михайлович запрыгнул на спину Буцефала, и крепко ухватил его за узду. Но конь, чувствуя вес чужого тела на себе, резко встал на дыбы и зло заржал. Помощники выпустили узду, и конь снова вышел из себя, норовя то укусить наездника, то сбросить его со спины. Несколько минут Иван Михайлович старался удержаться на Буцефале, то покрикивая на него, то пиная ногами по бокам, но в конце-концов озлобленное животное скинуло воеводу наземь.

— Эта животина безумна! — прокричал Глинский, отходя от коня. На это Михаил Темрюкович лишь посмеялся.

— Ха! Я ещё будучи юношей, приручал таких жеребцов! — черкесский воевода повернулся к царю. — Позволь мне объездить его, государь.

— Иди же, Михаил Темрюкович! — кивнул Иван Васильевич.

Черкес с готовностью приблизился к Буцефалу, тоже попытался обуздать полудикого коня. Однако и шурину царя не улыбнулась удача: продержавшись в седле немногим дольше Глинского таким же образом, на земле оказался и черкесский воевода. Михаил Темрюкович еле-еле отполз от беснующегося коня, рискуя быть затоптанным копытами животного. Черкес вернулся к царю, с опаской оглядываясь на разъяренного коня.

— И это всё, на что ты способен, Михаил? — громко фыркнул Иван Васильевич. — Я сам им займусь!

Воевода покачал головой.

— Его не объездить, государь! Этого зверя слишком часто били.

— Царь-батюшка, это резвый жеребец! — обратился к царю хозяин табуна. — Да, он резвый! Достойный царя Ивана Васильевича! Всего десять с половиной рублей! — Иван Васильевич усмехнулся и обернулся на воевод. — Я бы всё равно не смог на нём заработать, но вам продам!

— На что мне это буйное животное? — фыркнул царь, приближаясь к Буцефалу. — Мне и жены с опричниками хватит!

Царица нахмурилась, и перевела взгляд на Ольгу. Девочка посмотрела на мать.

— Я кажусь такой же безумной?

Ничего не ответив, царевна сжала материнскую руку.

Тем временем Иван Васильевич ещё ближе подошёл к коню, не зная с какой стороны подступиться. А солнце на небесах понемногу катилось к закату, и оттого все и всё отбрасывали длинные тени. И вдруг Буцефал почему-то попятился, едва повернулся спиной к светилу.

И вдруг Ольга задержала взгляд на повадках коня. Точно! Он пятится, потому что боится своей же тени! А ларчик просто открывается!

Двое помощников хозяина снова удерживали коня за концы уздечки, пока царь выставил руку вперёд, к лошадиной морде. Но и его компанию не принял Буцефал, клацнув зубами прямо около пальцев государя, встав на дыбы. Царь тут же развернулся, и ушёл прочь от коня.

— Он для самоубийц, мне такой не нужен! Можешь продать на мясо эту скотину!

— Батюшка, купи мне этого коня! — вскочив с кресла, воскликнула Ольга. — Я его объезжу!

Отец строго посмотрел на неё. А конь вновь стал на задние ноги, яростно заржав.

— А если не сможешь?

— Я сама за него расплачусь, — ответила царевна, подойдя к краю настила. Иван нахмурился.

— И чем же? Сладкими посулами? — голос цар звучал гневно и нетерпеливо, но и азарт чувствовался в нём. Ольга нахмурилась и стала спускаться вниз.

— Я заплачу!

— Эту лошадь объездить невозможно! — фыркнул отец и покрутил пальцем у виска. — Её безумие очевидно!

Буцефал снова рванул в сторону, спасаясь от своей тени. Ольга проследила за животным, а затем снова взглянула на отца.

— Можно объездить, — спокойно произнесла царевна, спустившись. — У меня выйдет.

— Справишься - отдам её тебе за полцены! — хмыкнул царь, приглашающе махнув рукой. Кивнув, Ольга вышла на арену, пока отец с воеводами расположились у ограждения. Афанасий Иванович наклонился к царю.

— Эта лошадь убьёт её, государь… или по крайней мере, покалечит.

— Думаешь? — приподнял брови отец. — Тогда мать сделает из неё колдунью.

Ольга обернулась к помосту. Царица Мария вскочила со своего места, и прижала одну руку к груди, испуганно глядя то на дочь, то на коня. Нахмурившись, Ольга стала медленно приближаться к Буцефалу. Конь всё никак не успокаивался, но помощники всё же смогли развернуть его мордой к царевне. Та махнула рукой, мол, отпустите его, и помощники вняли её немому приказу, ретировавшись с арены. Плавно, Ольга подошла поближе к лошади. Буцефал снова отвернулся от своей тени, дёрнув головой.

— Тебе не нравится твоя тень, — произнесла девочка, подойдя ещё ближе. Конь наконец стал прямо перед ней, и Ольга глубоко вдохнула, чуть приподняв свою руку, тень от которой упала на землю. — Тебе кажется, что она пытается тебя захватить… Но видишь? Это мы. А тени - лишь шутка солнца…

Девочка мягко погладила коня по шее, чувствуя, как двигаются мускулы под лошадиной кожей. Но Буцефал снова завидел тень, и заржал, отворачиваясь. Узда его щёлкнула, а Ольга снова подошла к животному, положив руку на уздечку.

— Мы его перехитрим… — шепнула царевна, погладив конскую гриву. И она поняла, что конь успокоился, дыша полной грудью. Сбросив с себя плащ, Ольга быстро вскочила на лошадь.

И Буцефал, почувствовав вес чужого тела, снова встал на дыбы. Но Ольга лишь крепко держалась за шею коня, стараясь не бить его и не дёргать за узду. И хотя внутри всё замирало, девочка не отпускала лошадь, крепко держась.

И вскоре конь опять угомонился, привыкнув к ребёнку на спине, и лишь гарцевал на месте, словно бы рвался куда-то. А Ольга почувствовала, что этот момент пришёл - когда нету смысла сдерживать норов коня, ведь бедою он уже не грозит. Поэтому, слегка ударив коня по бокам, позволила ему побежать вперёд, дав волю. Вокруг стояла тишина - отец и его свита с замиранием сердца наблюдали за царевной.

— Скачи, Буцефал! Затопчи свою тень!

Для Ольги в этот момент ничего не существовало - лишь она, Буцефал, чисто поле и ветер, свистящий в ушах на скаку. И они вдвоём понеслись через травы, через цветы и мелкие кусты. Свобода наполняла всё вокруг, и царевна громко рассмеялась, остановив коня. И вдруг сверху послышался птичий крик - над царевной пролетел огромный орёл, кружась высоко над её головой. Девочка повернула коня, и они отправились обратно, к ликующим воеводам и боярам.

— Ха-ха! Иван, Михаил! Клянусь, моя Ольга вас посрамила! — радостно рассмеялся царь, когда Ирина вернулась на арену у помоста.

Спрыгнув с коня, царевна посмотрела на мать. Царица Мария вся светилась от гордости, прижав руки к губам и широко улыбаясь. Девочка помахала матери, как вдруг чьи-то руки крепко взяли её за плечи. Перед Ольгой стоял её отец. Глаза царя Ивана были полны слезами гордости и счастья, когда тот крепко обнимал дочь, подхватив её на руки.