========== Тоже? ==========
С предыдущего занятия Ромка не сделал ровным счётом нихуя. Нет, ну он искренне пытался. После прошлого урока геометрии со Смирновой, юноша вернулся к себе домой, перекурил, открыл учебник и потрёпанную тетрадь. В свете старой, то и дело гаснущей настольной лампы, Пятифанов долго смотрел на страницы параграфа, пробегаясь глазами по одному и тому же абзацу несколько раз. И всё равно видел перед собой не формулы, а какие-то невнятные закорючки. Да и чёрт бы с ними — хуже то, что эти закорючки надо было каким-то чудесным образом применить на практике. И это ни капли не увлекало. С учебником истории парень мог бы просидеть хотя бы час, потому что иногда Ромка хватался за какую-то дату или событие, листал учебник в поисках строк про конкретное явление и таким образом читал даже больше нужного. Да и в целом история-то написана человеческим русским языком и не пестрила латинскими наименованиями: параллелепипед ABCD равняется… В пизду, короче. Математика казалась сущим адом.
Как открыл книгу, так и закрыл. Но пытался же! Значит половина работы уже сделана. Так Катьке и передаст — что вообще-то он даже открывал учебник, но просто ничего не понял. Рома поступал так и на уроках. Учителям было проще поставить кол, чем объяснять остолопу тему с самого начала по несколько раз. Ни о каких индивидуальных уроках и речи быть не могло, в классе и без того было тридцать человек, педагоги вешались с таким количеством детей. И один разгильдяй особо погоды не делал, да и что из него выжимать? Всё равно на вышку не пойдёт. Закончит школу, а там — здравствуй, юность в сапогах, вот он я, привет, войска! Пятифан прекрасно понимал их позицию и был ей рад. Да только хорошо было бы получить хотя бы среднее образование, а то иначе ему работа прорабом и то не светит. Чёртова Лилия Павловна. Наверняка там всем на мозги капает, что Рома такой-этакий, ничерта не учится и пора бы его выпереть. Даже не его классуха, а зуб точит с первых классов.
Всё началось с милой беседы на улице.
После очередной уличной стычки Ромку отпустило быстро. Через минут десять парень вовсе забыл о прошедшей потасовке, дракой данное событие вообще назвать язык не поворачивался. Раскидал парочку шалопаев, вынудив придурков вернуть старый должок. Юноша шагал по тонкому слою снега и пялился под ноги, о чём-то втихую размышляя, но неожиданно его окликнули. Бля, ещё не хватало…
— Пятифанов! — скрипучий, надоедливый голос. Лилия Павловна, как и Катька Смирнова, любила шушукаться с другими учителями в своём кругу. Рома даже взгляда на неё не поднял, демонстрируя полную неприязнь. Во всей школе он уважал только трудовика и физрука. Ещё географичка была классной тёткой, с юмором, — Мне Ольга Алексеевна сказала по-се-кре-ту, что ты дольше месяца в школе не проучишься. Нам таких выпускников не надо, потом перед районо отчитываться.
Вот это самое «по секрету» звучало особенно колко. Ну точно Катька! Волчонок зыркнул на женщину исподлобья и окатил её ледяным взглядом. Но Павловну это ничуть не смутило.
«Чё ещё выдашь, мымра? Я как будто сам не знаю, что не учусь нихрена»
— Учти! Папу точно не порадуешь, мама так вообще плакать будет, — знала, на что давить, тварь. Тон училки звучал в её привычной манере — строго и холодно, но проскальзывали в нём отравляющие нотки ликования. Уж она-то давно была бы рада избавиться от представиля «низшего сорта», отстающего звена в своём классе математики.
Пятифан ничего не ответил. Если бы мог, то толкнул бы Лилию Павловну плечом, но она ему не братан и даже не дворовая шпана, чтобы переступать грань субординации. Парнишка хамски прошёл мимо, выслушав токсичное до мозга костей напутствие. Но женщина не унималась:
— Я же из добрых побуждений, Рома! Катюша вот моя…
«Господь, давайте ещё про Смирнову побазарим» — Пятифан хмурился, пропуская половину сказанного мимо ушей.
— …Катюша может тебя подтянуть.
Отлично знал Ромка эту схему. По ней и Петров пытался вытянуть оценки товарища в прошлом году. Всё очень просто — занимаешься с двоечниками, они выходят с колов на тройки, а потом отчитываешься перед директриссой, получая дополнительные плюсики. А плюсиками этими можно кормить учителей, по чьим предметам у отличников никак не выходило пятёрок. Видимо, где-то Катька проебланила. Вот и приходилось Павловне вытягивать дочку всеми мыслимыми и немыслимыми методами. «Ты хочешь пить, а я писать, давай поможем друг другу» — как-то так звучало предложение педагога.
И вот, спустя неделю, Рома вновь стоял у открытого пустого класса физики, раздумывая над тем, а стоит ли вообще входить? Неохота до жути. С Антоном учёба шла с трудом, но он хотя бы не пускал язвительные шуточки и упрёки. Очкарика не хотелось унизить в ответ, не хотелось встать, захлопнуть учебник и выкинуть его в окно к чертям собачьим (ни учебник, ни самого Антона). Петров был терпеливым даже к такому оболтусу, как Пятифанов, и до последнего держал спокойствие. Да только теперь в выпускном классе у белобрысого товарища и самого не хватало сил на идеальную подготовку, не говоря уже о том, чтобы тащить за собой оборванца.
С Тохой понятно. А вот Катя вызывала лишь желание убиться об стену. Рома даже не знал наверняка, зря он ломает себя или нет, ведь пока — после трёх внешкольных занятий с Катькой — яркого вожделения зубрить предметы у него не возникло. Да и как оно, скажите на милость, возникнет, если эта змеюка наравне со своей мамашей брызжет ядом при каждом удобном случае?
К чёрту. Надо значит надо. Заранее раздражённый волчонок простоял у входа в опустевший класс ещё несколько секунд, удерживая в руке парочку своих тетрадей по физике, и наконец ввалился в помещение вальяжно, как в собственную комнату. Школьная рубашка наполовину выбилась из брюк, край ремня ещё в середине учебного дня вывалился из петли и беспомощно болтался в воздухе, на голове у Ромки — бардак, чёлка дыбом. Весь какой-то чумазый, дурацкий хулиган волок по полу свой расстёгнутый школьный рюкзак.
Неудивительно, что Рома не заметил Смирнову сходу, когда ещё стоял у распахнутой двери. Одноклассница сидела за последней партой, уткнувшись в какой-то неизвестный Пятифанову зелёный томик поэзии. Идеально выглаженная блузка, чёрная складчатая юбка, тёмные колготки и туфельки на низком каблучке. Гордость школы, эталон опрятности. Слишком большой контраст с несуразным Ромкой.
Заведомо понимая, кто навестил её в столь поздний час, девушка даже не соизволила отвести зелёные глаза от страниц книги:
— Пятифанов, выйди и зайди нормально.
Отчеканила вызубренную фразу своей мамаши.
Катя и сама была не в восторге от занятий с хулиганом. Приходилось задерживаться после уроков почти каждый день до восьми вечера, с полной уверенностью в том, что Ромка не вывезет точные науки на тройбан. Скорее всего, её труд канет в небытие, а мать потом выставит претензии именно дочке, а не беде с фамилией Пятифанов.
Впрочем, иногда Катьку веселили злые глаза юноши и искривлённая гневом физиономия, что по цвету так уморительно сочеталась с красной двойкой в дневнике. Смирновой было одновременно и смешно, и жаль бедного мальчишку, который путает икс и игрек в самых базовых формулах за среднюю школу. Вовсе не глупый парень, а скорее… Невнимательный? Незаинтересованный? И до кошмарного упрямый. Если что-то не получалось с первого раза, Рома нагло отказывался продолжать попытки, потому что «учёба — это не его».
Ромка на секунду застыл от типичного для Катьки приветствия при том, что слышал его уже четвёртый раз на каждой их встрече. Сука, вот как можно заниматься с кайфом, если тебя встречают не хлебом-солью, а просто солью? С размаха. В глаза. Лицо волчонка моментально скривилось и юноша едва удержался, чтобы не закатить глаза. Ещё не хватало, чтобы у Смирновой это вошло в привычку: разговаривать с ним цитатами Лилии Павловны. Пятифан резко прикрыл за собой дверь, вновь распахнул её и сделал неуклюжее подобие реверанса, скорчив такую неприязненную рожу, на которую только был способен:
