За неделю до посещения «Лотоса» я нашёл телефон золотого цвета SAMSUNG раскладушку. Но только после этих волшебных напоминаний я обратил внимание, что на заставке экрана его распустившийся цветок лотоса! И в понедельник, придя на работу к Слабоспицкому, я увидел у него в пруду два цветка лотоса. Искусственные, правда. Но смотрелись как настоящие, на воде… …я ещё много чего забыл.
В воскресенье утром прочёл в новостях VK о том, какую надо мантру читать в этот период и решил делать джапу, но чётки у меня были только с бутылки вина с 40 бусинами. Кто ж знал, что уже днём мне подарят 54-бусичные чётки (на полкруга джапы) на семинаре по медитации! Вот это оперативность! Когда идёшь своим путём – двери распахиваются перед тобой, и ковровая дорожка расстилается перед твоими ногами. Харибол!
А сегодня я кормил голубей впервые! Я, конечно, и раньше рассыпал им семечки; но сегодня это было другое. Я ужинал кефиром и булочкой с отрубями вместе с Кириллом на Ленина, когда заметил, что ко мне приблизились два голубя и смотрят голодно. И я скормил им оставшуюся булку, хотя хотел её съесть сам. То есть своим обедом я ещё никогда не жертвовал. Обычно в таких случаях я говорил: «Отстань, я сам жрать хочу…» или что-то в этом роде. И когда покормил, я стал очень рад и счастлив, ибо это хорошо!
Мистерика.
Мысли о Боге у дороги.
Всю свою жизнь я усиленно искал смысл жизни, душевную гармонию и Бога в своём сердце. Все мои поступки в первую очередь оценивались по шкале: насколько это поможет мне познать себя и стать счастливее. Зачастую я совершал в глазах окружающих сумасшедшие поступки, но они были абсолютно естественны с моей стороны. Так как мной двигала неутолимая жажда божественной воли и любви, и именно это наполняло мой поступок смыслом. Без этой основы же, со стороны он казался глупым и бессмысленным.
Поэтому, увидев информацию о намечающемся фестивале, посвященном эзотерике, трансовой музыке и медитации, я очень захотел съездить на него, чтобы, возможно, шире открыть окно в прекрасный мир непознанного. Но обстоятельства с билетами складывались не лучшим образом, а точнее просто срывались один за другим. Напарник, с которым я хотел поехать, просрочил свой паспорт. Навалилось много работы, и в довершение картины я едва не упал с лестницы, приложившись со всего маху средним пальцем ноги об угол ступеньки… Какой уж тут автостоп? Тут бы до кровати доковылять. Палец опух и стал фиолетовым, и я стал как-то интуитивно догадываться, что, возможно мне и не зачем ехать на фест, и Вселенная всячески пытается мне об этом сказать, но я всё сопротивляюсь.
Я понял, что слишком увлёкся этой идеей и решимостью ехать. А за месяц до этого абсолютно искренне вверил свою жизнь Богу. И, что получается – доверился Ему, и устраиваю самовольное самоуправление! А где же покорность воле Провидения?
Как только я осознал и принял своё заблуждение, я отпустил намерение поехать в Крым и продолжил трудиться, практически забыв об этом. "Как будет – так и будет" – сказал я сам себе. В день, когда мы заканчивали работу на объекте, мне пришло сообщение: "Два билета есть. Нужны?". Мама сказала, что привезла мне паспорт, за которым я не поехал, так как смирился с тем, что останусь дома на эти майские выходные. Работали практически всё время под дождём, но, судя по прогнозу погоды, точно со следующего дня приходит ясная и солнечная благодать. Так получалось, что, отпустив напряжённое ожидание поездки, я расслабился, и всё начало складываться само собой.
Окрылённый этим, я собрал сумку: спальник, каремат, открытую обувь и прочие мелочи типа расчёски и зарядки для телефона. Я ехал автостопом в Крым не в первый раз, и потому хорошо знал, что может мне понадобиться, а что даром не нужно. Все вещи таскать на своём плече, поэтому их должно быть как можно меньше, и они должны быть как можно легче. Так получилось, что вещи я отправил в стирку, и из относительно тёплой одежды мне нечего было надеть, а ночью и под утро даже в Крыму прохладно. И тут мама вспоминает: "А у нас новый костюм лежит из Германии, он папе маловат"… Достаёт его, я примеряю, и обращаю внимание на то, что он весь в световозращающих полосках! Для автостопа это просто великолепно, так как в этот раз фликерами я не запасся заранее. И этот спортивный костюм – ещё +1 к тому, что всё складывается наилучшим образом, и ехать стоит!
И зачем-то на столе в кухне послёдние два дня лежат 5 копеек Украины… Я взял эту монетку с собой как талисман, и в 16 часов выехал из дома.
Маршрутка свернула на Магистральный, а я пошёл вдоль дороги на Белгород. Далеко я идти не собирался, так как стукнутая нога болела, и наступать на неё было больно.
Очень скоро остановился синий Т4 2000 года выпуска. Я, соблюдая неписаные правила стопа, спросил, подбросит ли он меня по пути. На что усатый дядька с морщинками радости в уголках глаз широко улыбнулся:
– Ну, конечно! Садись! – мы тронулись, и он протянул мне ладонь – дядя Саша! – я представился. – Этого вот не надо спрашивать: можно, нет. Если водитель останавливается, значит, он согласен тебя везти, ну а направление и так понятно. Ты ж стоишь на обочине – ясно же, куда едешь! Так что не надо спрашивать глупые вопросы! Куда едешь, в Крым? – Я кивнул. – Я люблю Крым, раньше с детьми ездили, а теперь вдвоём с женой. Не спеша, устали если, остановились, отдохнули. А то ж раньше всё делаешь, как детям надо. Ты бы туда и не пошёл, может, а детям хочется… надо сводить. У меня два сына, одному двадцать семь, другому двадцать пять. Так вот, тот, что младший, уже женился, а старший всё никак. Сидит за компьютерными играми, и ничем его оттуда не вытянешь. Прям болезнь какая-то… Ничего ему не надо…
Мы беседовали, солнце клонилось к закату и бликовало на его золотых коронках. Дядька был однозначно приятный и добродушный, простой и радостный в данный момент.
– Мне больше всего Николаевка нравится, если Крым брать. Там всё дешевле, а море то же и красиво. Мы как-то ехали с женой, да я пропустил поворот и махнул лишнего. Останавливаюсь возле ментов ихних, поговорили. Мы уже почти к Евпатории подъехали, оказывается, двадцать, что ли километров осталось. Я говорю: "Так может в Евпаторию съездить, раз так получилось?" У жены спрашиваю. А мент мне говорит, – тут дядя Саша сморщился и замотал головой – не стоит, говорит. Цены выше в два раза, шумно и ничего интересного там нет. Лучше разворачивайся, а там скоро поворот направо – и до Николаевки шестнадцать километров. Это да…
Мы быстро ехали по трассе, на обочинах уже зеленела травка, а деревья были покрыты зелёным дымом: листочки едва-едва только распустились. Вот-вот всё расцветёт. Настроение отличное, и погода замечательная.
– Я тебя до Обояни довезу, а там сворачиваю, домой еду. Слушай, а ты поесть-то успел, когда собирался в дорогу? На вот, бери, я тут купил перекусить после работы, да не стал; поеду, думаю, домой скорее. – Он распечатал плитку Бабаевского шоколада, отломил кусок и протянул мне. – Ешь-ешь, и я тоже… а то совсем растает. – Шоколадка до этого и вправду лежала на солнце, и я всерьёз опасался, что она под бумагой совсем жидкая. А в пути, да ещё в самом начале, мне не хотелось пачкаться. К счастью, она подтаяла не сильно, и я с благодарностью и удовольствием заточил её напополам с дядей Сашей.
– Мы, когда гуляем по Крыму… Вот плавали по заливу… Был в Севастополе? – Я кивнул. – Вот. Там два дока есть. Знаешь, что такое доки? Видел когда-нибудь? – Я стал вспоминать: видеть-то видел, но так, чтобы рассматривать… и ответил отрицательно – пусть расскажет. – Так вот их, доков было шесть при царской-то России, а сейчас два осталось. И, когда делили-то их с Украиной, один нам остался, один им отошёл. Так вот, знаешь, гордость берёт. Приятно так, когда смотришь: наш весь выкрашен, чистенький, всё строго… А их, украинский, зачуханый такой, неухоженный. Знаешь, какой самый корабль… лучше в мире нет. Нет ему равных. – Он вопросительно посмотрел на меня. Я недоумённо пожал плечами. – Не знаешь? Да как так! Ты что? Самый-самый …его американцы пытались скопировать, построили что-то похожее, но не то. Не… У него пушка, которая снарядом бьёт… дальность выстрела восемьсот километров, можешь себе представить? Это не торпеда, которую можно встречной торпедой сбить. Не ракета, ту можно вообще перенаправить, пока она летит. А снаряд, он… с ним ничего не сделаешь. Помнишь, когда Грузия на нас напала, тогда один корабль у них потопили, два осталось из трёх. Так вот тогда один раз и выходил это корабль из бухты. "Москва" называется… самый в мире… ему нет равных. Вот один раз он тогда выходил, ну это дорого, наверное, такую технику выводить. И вот… Он выходить из бухты собрался, а украинские его корабли не выпускают. И капитан, ну как его там, в общем звонит Путину, говорит типа, меня загородили, не выпускают в море. А тот ему, Путин значит, отвечает – дядя Саша приложил кулак к уху и удивлённо поднял брови – "А разве этот корабль может кто-то остановить?" И всё! Понимаешь! – лицо моего собеседника просияло – Всё! Он пошёл вперёд. А те, ну что им делать? Понятно, что там достаточно одного выстрела, чтобы… Это ж бесполезно… В сторонки все разбежались. Так он же даже не заплывал туда, к Грузии. Он говорил: мне прислали координаты и, значит по спутнику они выставили цель и стрельнули. Один выстрел "Москва" сделала… восемьсот километров дальность-то, представляешь? И всё, потопила ихний корабль. Представляешь – его даже на горизонте не было видно, корабля! Летит снаряд и всё… ничего с ним не поделаешь. Вот! Хоть знать теперь будешь!
