Имиш.

Я – то ощущение, что наполняет душу до краев и переливается избытком радости и благодарности, когда я вспоминаю о ней. В глаза прибойной волной подкатывают слезы умиления и трепета перед несоизмеримо более великим, чем я был способен представить. До того памятного дня, который мы провели в беседе на её кухне, я полагал, что чувственная, Настоящая Любовь скорее всего может только присниться. Только во сне, сознание, оторванное от тела, громоздкого и неуклюжего, способно так глубоко и полно чувствовать Любовь.

Я прекрасно помню свой первый сон на эту тему. Мне приснилось озеро, на котором прошло моё босоногое детство. Мне нравилось там купаться и отдыхать душой. Оно было в прошлом небольшим песчаным карьером, заполненным ключевой водой, бившей из-под земли. На берег Нового (его так называли местные жители) озера я ездил в те моменты, когда мне хотелось побыть одному. Там я писал сочинения для школьной программы. Осенью берег был пустынен, и никто не мешал мне сосредоточиться на водной глади. Я доверял этому месту, и, возможно, поэтому оно мне приснилось.

Я плыл к противоположному берегу и, находясь посередине озера, осознал, что Она плывет следом за мной. Это было настолько чёткое осознание, что я даже не стал оборачиваться. Я это точно знал. И ощущение Её близости было настолько захватывающим, что я перестал плыть. А когда Она подплыла ближе, и я почувствовал отклик Её души в своей, сила тяготения перестала быть актуальной. Я закружился, поднимая раскинутыми руками брызги воды, и стал подниматься над поверхностью воды, стоя вертикально. Я чувствовал, что это Любовь! Настоящая, такая, какая она есть, способная изменять Мир по твоему желанию и приводящая в чистую гармонию с ним.

В последующих снах мне виделись самые разные события и окружающая обстановка, но всегда было чёткое ощущение того, что это именно та Любовь, к которой лишь и возможно стремиться в жизни. После одного из таких снов я написал:

Моя любовь.

Мне сегодня ты снова снилась.

Счастье переполняло нас.

Снова высшая Божья милость

Приняла меня на Парнас.

Я держал твою руку, может,

А возможно, не подходил,

Где мы были – неважно тоже,

Важно, что я тебя любил!

Я не видел лица и ножек

И не знал твоих цвета глаз,

Имя, впрочем, ничем дороже –

Это не волновало нас.

Я любил – ты мне раньше снилась,

Я люблю – ты мне снишься вновь.

Тайна жизни бы мне открылась,

Знай я, где ты, моя любовь!

И вплоть до 15 марта я думал, что это ощущение так и останется прерогативой сновидений и мечтаний. До того дня, когда я прикоснулся к божественной сущности А. Это было настолько непривычно, настолько выбивалось по гамме ощущений из привычной картины мира, что поначалу я отказывался верить в саму возможность этого ощущения. Но часы летели минутами, беседа лилась звонким ключом, а из заварочного чайника одна за другой опрокидывалась в ведро спитая заварка, а я всё сильнее чувствовал белый свет, который излучает А. И я, будто обезумевший, потерявший надежду на какой бы то ни было клочок света в царстве Аида, мотылёк тянулся к этому сиянию, исходившему от неё. Мы о чём-то говорили, но слова не имели особого значения. Я видел, как горят её глаза. Я чувствовал, что она находит во мне понимание и интерес, и прекрасно понимал, что это – не так уж мало в наши дни.

В принципе, часа три нашей беседы я просто убеждал себя поверить в случившееся, просто разрушал защитные стены недоверия, возведенные в глухом одиночестве и тоске по чуду. Вот оно – происходит! Вот Она – сидит напротив и с воодушевлением рассказывает про Радху и Кришну. И вот рушатся мои стены, можно сбросить латы, спешиться и припасть наконец к благоуханной Родной земле губами. Закончилось затянувшееся блуждание в Мюрквиде, и мой рыцарь понял, что уже давно ступал по родным краям. Это забрало мешало разглядеть зазеленевший мир вокруг. И когда осознание пришло – это было как всегда полной неожиданностью. Закончился мой трудный путь странника, блуждающего во тьме морозных пустошей. Закончилась тропа скованных чувств и страданий. Я шёл к этому всю свою жизнь, и я знал, что однажды это произойдёт. Чем ближе я подходил к этой дате, тем сильнее верил и чувствовал, что освобождение произойдет в ближайшие недели, а может и дни. Но, как это обычно бывает, осознание пришло внезапно. И я понял, что в моей жизни начался новый отсчёт. И символом этого отсчёта была сидевшая напротив А.

«Я хочу стать для тебя Кришной в любви, и чтобы ты стала для меня Радхой. Я готов написать тебе свою «Гитаговинду». И я хочу, чтобы мы любили друг друга также… Хотя о чём я? Приблизиться бы хоть немного к этому блаженству.» – думал я, глядя на А, а она щебетала о майянском календаре и округляла глаза, в восторге приводя мне поразительные соответствия нас с друг другом, исходя из их очень точного календаря.

Я смотрел на неё, вернее нет, сквозь неё, спокойно и благоговейно. Мне уже не нужны были календари Майя. Я всё уже понял. И теперь уже даже поверил. Для меня все стало ясным, глубоким, осмысленным, понятным и завершённым.

Я много раз в своей жизни произносил: «Я люблю тебя!». Из колонок, телевизоров и соц.сетей эти слова тиражируются таким потоком, что они потеряли в восприятии весь свой трепет и боль, и мне не хотелось даже думать этими словами в адрес Анны. Но других я не знал. Я вовсе забыл, казалось, все слова, которыми можно выражать свои мысли. И всё, что мне оставалось – погружаться в свою духовную сущность и мысленно прикасаться к сиянию сущности души А.

Я сидел на диванчике, она сидела напротив. Играла музыка, прославляющая Бога в Его Именах, и мне больше всего хотелось поджать ноги, сложить мудры, слить наши души в молитвенном экстазе и взвиться в белом сияющем потоке, выносящем прочь нас из этого мира, из этой Вселенной…

Следующие дни были наполнены А. до краёв. Все мои мысли и чувства возвращались на тот угол диванчика, на котором я сидел, и мне хотелось туда прийти ещё. В ночь, проведенную у неё, мне приснился прекрасный сон, в котором было больше ощущений, чем событий. Я был поглощён Анной, но не её плотью и нынешним воплощением, а её духовной составляющей. Я знал, что для душ и Любви нет ни времени, ни расстояний и непрерывно посылал Любовь её душе, зная, что она это почувствует так или иначе. Эта Любовь совершенно не походила ни на что прежде испытанное. Мне совершенно не хотелось обладать ей или привязать к себе. Для меня было достаточно знания того, что она есть, и что я чутко чувствую её вибрации.

Хочешь действительно помочь человеку? Забудь о нём совершенно!

В носу – сопли, за окном – сугробы и метели. На дорогах – пусто, редкие счастливчики и обладатели полного привода катаются по обезлюдевшим улицам. Нашу метель показывают в новостях, и не только российских. А на моих обезлюдевших горизонтах души проступают всё яснее выступающие пики земли обетованной, и вперёдсмотрящий уже вопит во всю глотку: «Земля! Вижу землю! Впереди Земля!!!» моё истинное «Я» сходит с ума. Никогда в этой жизни я ещё не испытывал подобного. Я не могу припомнить столько снега! Я никогда его в таких количествах не видел. Мой вперёдсмотрящий на мачте трёт глаза, щипает себя. Он видел много раз землю, на каждый раз это оказывался очередной сон. И вот! Вот она, настоящая! Мокрота в горле и кашёль со звоном в голове дополняют снежную картину за окном и создают полное ощущение Нового года, которого так ждал мой внутренний (забытый и оставленный) ребёнок, описанный в стихотворении «Ночь на Новый год». «Вот тебе и рассвет на закате!» – эту фразу произнёс Гена после обряда раскрещивания, когда его сознание прояснилось. А затяжной дождь вдруг прекратился, и закатные лучи солнца окрасили облака и тучи в нежные оттенки пурпурного. В результате обряда он переродился, начал новый отсчёт времени в своей жизни. Но за 10 дней общения с ним я не увидел в нём интеллектуала. И эта фраза из его уст была равносильна грому среди ясного неба. Как и этот снегопад, всё расставивший по непривычным местам. Вот мне и Новый год в конце марта. Господи, как же я счастлив и благодарен всему случившемуся в моей жизни!