– Деточка, помоги добраться до дома! – просит она меня так жалостливо, что мое сердце сжимается. – Уже час зову, никто не подходит! Я живу совсем рядом, быстро справишься…

Не то чтобы я куда-то торопилась…

– Конечно помогу! Так и замерзнуть недолго, ведь на асфальте лежите!

Сразу кидаюсь к ней. Она хватается за мою руку, пытается встать. Бабушка, мягко говоря, не легкая, но и я не на ладан дышу. Кое-как помогаю ей подняться. Тут замечаю, что одета она ни в какое не в тряпье, просто на ней очень много всего намотано: платок, шарф, безразмерная куртка, разодранная в нескольких местах.

Она не может наступать на одну ногу, предлагаю ей передвигаться прыжками, опереться на меня, что она и делает. Если не считать пострадавшей куртки, женщина кажется вполне опрятной. Что для меня ключевое – спиртным от нее не пахнет, а вот духами немножко тянет.

«Ландыш?» – подмечаю про себя.

– Ограбили, сволочи! Сумку украли! Там вся пенсия, представляешь! Ужас какой… У тебя телефона нет? В полицию позвонить…

– Извините, я его оставила дома… – отвечаю и тут же соображаю, что квартира Энгрин никакой мне не дом. И близко нет.

– И я оставила… Может, и к лучшему! Хоть его не украли!

Пока бредем к соседнему дому – серому хмурому шестнадцатиэтажному зданию – она беспрерывно жалуется на ограбивших ее малолеток и боль в ноге.

– Может быть, позвонить в домофон? Пусть ваши домашние спустятся? – спрашиваю, когда добираемся до нужного подъезда.

– Одна я живу, – признается она нехотя. – Помоги до квартиры добраться! У нас лифт третий день не работает, до седьмого этажа ну никак не допрыгаю!

Со вздохом киваю, предвкушая «легкую» прогулку. Одно хорошо: пока вела старушку домой, хоть согрелась.

Когда оказываемся в ее квартире, вызываюсь помочь ей снять сапоги, сама она просто не в состоянии это сделать. Правая лодыжка у нее довольно прилично опухла. Помогаю ей избавиться от верхней одежды и провожаю на кухню.

– Телефон на холодильнике, достанешь? – просит она, приглаживая черные волосы с отросшими седыми корнями.

Подхожу к старенькому заляпанному холодильнику Indesit. На кухне, в принципе, не очень-то чисто, но хотя бы тараканов нет – уже плюс. Правда, пахнет какой-то затхлостью. Так пахло в доме моей бабушки, когда той стало слишком тяжело прибираться. Наверное, этой тоже тяжело. Достаю обычный кнопочный телефон, даю ей, и она вызывает полицию, потом скорую. Когда кладет трубку, обращается ко мне:

– Спасибо тебе, деточка! Ох, как ты меня выручила, а отблагодарить мне тебя нечем… Может, хочешь чаю?

Тут понимаю – хочу! Очень хочу! И вон от того печенья, которое лежит в надколотой фарфоровой вазочке, тоже не откажусь…

– Меня, кстати, Марьей Ивановной зовут! – сообщает старушка, вздыхая.

Тогда же:

Злата

Стоит мне откусить печенье, как прибывает скорая. Врачи внимательно осматривают ногу Марии Ивановны, почти сразу успокаивают – перелома нет, только сильное растяжение, но на всякий случай советуют завтра всё же сделать рентген. Рекомендуют наложить на отек холодный компресс, принять болеутоляющее, а главное – обездвижить конечность.

– Как же я теперь справлюсь… – чуть не плачет женщина, когда доктора уходят.

Мне ее искренне жаль. Ей предстоят нелегкие деньки.

Не успеваем мы что-то придумать, как появляется участковый. Дородный дядька с широкими плечами и усталым лицом. Сразу просит меня никуда не уходить, пока он меня не опросит, хотя я даже на полноценного свидетеля не тяну, ведь само происшествие не застала, лишь его последствия.

Впрочем, на улицу я не рвусь, тут гораздо теплее, да и печенье еще не закончилось. С интересом слушаю по четвертому кругу рассказ Марии Ивановны.

Пока та пишет заявление, участковый принимается опрашивать меня, и тут в квартиру буквально врывается здоровый лысый бугай. Ростом явно выше метра восьмидесяти, такой же рослый, как Энгрин-младший и его любовница-секретарь.

– Бабуля, что с тобой случилось? – гремит он на всю кухню.

При его появлении Мария Ивановна только фыркает.

– Тебя не хватало для полного счастья!

Бугай ничуть не обижается, кидается к женщине.

– Прохожу мимо твоего подъезда, вижу скорую, полицию… Что стряслось?

Мой нос почти сразу улавливает исходящий от него запах курева и алкоголя, хотя на вид вроде трезвый.

Хозяйка квартиры вместе с участковым вводят его в курс дела. К концу рассказа лицо внучка становится кислее квашеной капусты.

– Расстроился, что я только ногу подвернула, а не схлопотала инфаркт? Так не терпится переехать в мою квартиру? – язвит Мария Ивановна.

– Бабуля, да как ты могла подумать!.. А это кто? – его взгляд неожиданно упирается в меня.

И такой нехороший у него взгляд, что я резко давлюсь печеньем.

– Меня зовут Злата, – представляюсь.

– Отстань от нее, это хорошая девочка, она мне помогла!

– А ты случайно на квартиру моей бабули не заришься? – вдруг шипит он на меня. – Может, ты это нападение и организовала? Точно, ба, смотри, какие у нее глаза хитрые!

Сижу тихо, моргаю, искренне пытаюсь понять, как он пришел к этой светлой мысли.

Бугай тем временем продолжает орать:

– Ба, ну понятно же! Приехала из какого-нибудь Мухосранска и давай себе столичную квартиру выбивать…

Интересно, у меня на лбу написано, что я не москвичка, что ли?

– А регистрация у девушки есть? – резко спрашивает меня участковый.

Кладу недоеденное печенье на стол, тянусь к своему рюкзаку, достаю паспорт, в нем свидетельство о регистрации по месту пребывания.

– Вот, пожалуйста, – говорю намеренно спокойно, хотя на самом деле мне уже очень хочется надавать внучку-скандалисту хороших затрещин. – Временная регистрация.

Слава богу, мне ее сделали по поручению Энгрина-старшего еще в день моего приезда.

Участковый внимательно изучает мой документ, качает головой:

– Престижный райончик… А у нас-то как оказались, барышня?

– Говорю же, случайно. Просто гуляла!

– Ну, пусть будет так…

– Вы что… ей верите?! – чуть не подпрыгивает на одном месте внучок. – Какая разница, в каком она там районе зарегистрирована, видно же, что квартиру оттяпать хочет!

– Извините, кх, кх, – кашляю я для солидности. – Но мне совершенно не нужна квартира вашей бабушки! Я ничего и ни у кого не хочу оттяпывать! Честно!

– Андрей, – обращается к нему бабушка, – иди-ка ты домой!

– Да я как лучше хотел! – резко бросает он и уходит. А за ним и участковый.

Когда мы с Марией Ивановной остаемся одни, громко выдыхаю, потом аккуратно интересуюсь:

– Может быть, не стоило его прогонять? Вам же нужна помощь?

– Помощь? От него? – усмехается женщина. – Это бесполезнейший таракан! Живет через два дома в коммуналке и постоянно под окнами ошивается, надеется, что я ему денег займу, и ведь никогда не отдает! Был приличный мальчик, а как в армию сходил, просто помешался на своем ВДВ, только и делает, что бухает с друзьями да службу вспоминает. Тьфу на него… Только и ждет, пока я на тот свет отправлюсь, чтобы квартиру мою захапать… А тебе правда квартира не нужна?

Снова давлюсь печеньем. Потом решаю ответить честно:

– Квартира не нужна, а вот комнату я бы сняла. Только у меня денег нет… Совсем!

Мария Ивановна шумно вздыхает.

– О-хо-хонюшки… Как же мы с тобой жить-то будем совсем без денег… Ну ничего, заработаешь!

А в это время:

Артём

Отец пересылает мне папку с фотографиями. Я ее открываю и одуреваю от количества этих самых фото. Злата в платье, Злата в пальто, крупный план, профиль, портрет. Везде один и тот же испуганный взгляд, эти ресницы, достающие до самых бровей. Она смотрела на меня также испуганно, когда я ее за что-то отчитывал. Эти огромные глазищи до конца своих дней не забуду.