Лицо Мак-Киннона оказалось прижатым к сквозной решетке, закрывавшей динамик. Молли убрала две лишние кружки со стола и расплескала содержимое одной из них, чтобы смыть кольца, оставленные ими.

Мак-Киннон увидел, как Сгиня скользнул под стол, подтянулся и исчез. Очевидно, он каким-то образом прицепился снизу к крышке стола.

Мама Джонстон шумно негодовала, открывая дверь. Нижнюю дверь она открыла сразу и с громким шумом. Затем она медленно вскарабкалась по ступенькам, останавливаясь, дыша с присвистом и громко жалуясь. Он услышал, как она отмыкает верхнюю дверь.

— Подходящее время будить честных людей! — возмущалась она. — И так с трудом успеваешь выполнять всю работу, с трудом сводишь концы с концами, а еще отрывают каждые пять минут от…

— Хватит, старуха, — ответил мужской голос, — проводи-ка нас вниз. У нас есть к тебе дело.

— Что еще за дело? — недовольным тоном спросила она.

— Возможно, ты продаешь спиртное без разрешения, но на этот раз речь пойдет о другом.

— Я не продаю… Это частный клуб. Спиртное принадлежит его членам, а я просто подаю выпивку, вот и все.

— Вполне возможно. Но как раз с этими членами я и хочу поговорить. Уйди с дороги, да поживей.

— Они вошли в комнату — Мама Джонстон впереди, очень недовольная. Говоривший оказался сержантам полиции, его сопровождая патрульный. Следом появились еще двое в форме, но это были солдаты. Судя по нашивкам, это были капрал и рядовой — если, конечно, знаки различия в Новой Америке были такими же, как в армии Соединенных Штатов.

Сержант больше не обращал внимания на Маму Джонстон.

— Прекрасно, вы, там, — прокричал он, — стройся!

Они повиновались неуклюже, но быстро, Молли и Мама Джонстон забились в угол. Сержант полиции снова закричал:

— Прекрасно, капрал, принимайте командование!

Парень, умывавшийся в кухне, застыл, широко раскрыв глаза. Он уронил кружку. Она загрохотала, как обезумевший похоронный колокол.

Человек, который расспрашивал Дэйва, хрипло спросил:

— Что все это значит?

Сержант ответил с довольной ухмылкой:

— Призыв в армию, вот что это такое. Вы все зачисляетесь в армию на неопределенный срок.

— Принудительная вербовка! — простонал кто-то. Капрал вышел вперед.

— Встаньте в колонну по двое, — скомандовал он.

Но маленький человечек с беспокойными глазами не сдавался.

— Я этого не понимаю, — заявил он. — Три недели назад мы подписали соглашение о перемирии со Свободным Государством.

— Это не твоя забота, — ответил сержант, — и не моя. Мы забираем всех дееспособных мужчин, не занятых общественно полезным трудом. Идем.

— Но меня-то вы не заберете.

— Почему?

Он поднял — культю отсутствующей руки. Взглянув на нее, сержант посмотрел на капрала, который неохотно кивнул, и сказал:

— Хорошо, но утром зайдешь в полицию и зарегистрируешься.

Он начал выводить остальных, когда Алек вырвался из колонны и бросился к стене с криком:

— Вы не сможете меня призвать! Я ни за что не пойду!

Его грозный маленький вибратор сверкнул в поднятой руке, а правая сторона лица была так сведена тиком, что обнажились зубы.

— Успокой его, Стивз, — приказал капрал.

Рядовой вышел вперед, но сразу же остановился в нерешительности. У него не было ни малейшего желания получить вибродырку в ребрах.

Капрал с видом флегматичным и почти скучающим вынул из кармана маленькую трубку. Дэйв услышал мягкий чмокающий звук и тонкий звон. Алек постоял несколько секунд не двигаясь, его лицо исказилось, словно он до предела напряг свою волю в борьбе с какой-то невидимой силой, а затем медленно соскользнул на пол. Судорога на лице разгладилась, он стал похож на усталого, раздражительного и очень обиженного мальчишку.

— Вы, двое, возьмите его, — скомандовал капрал. — Шагом марш.

Сержант уходил последним. У двери он повернулся и заговорил с Мамой Джонстон:

— Давно не видела Сгиню?

— Сгиню? — Она казалась озадаченной. — Но он же в тюрьме.

— Ах да… ну конечно. — И он вышел.

Мэги отказался от выпивки, предложенной ему Мамой Джонстон.

Дэйв удивился, увидев, что он впервые за все время был обеспокоен.

— Не понимаю, — пробормотал Мэги едва слышно, потом обратился к однорукому: — Эд, введи меня в курс дел.

— Почти ничего нового с тех пор, как тебя сцапали, Сгиня. Перемирие подписали еще до того. Я думал, что, судя по газетам, можно рассчитывать на длительный покой.

— И я тоже. Но, должно быть, правительство готовится к войне, если они занялись всеобщей мобилизацией. — Он встал. — Мне нужно получить более полные сведения. Эд!

Поваренок заглянул в комнату:

— Что тебе нужно, Сгиня?

— Прогуляйся и поболтай кое с кем из нищих. Разыщи их «короля». Ты знаешь, где он обитает?

— Конечно, возле театра.

— Узнай, какая каша заваривается, но смотри, чтобы они не догадались, что это я тебя послал.

— Хорошо, Сгиня. Все понял.

— Молли.

— Да, Сгиня?

— Может быть, ты поговоришь с деловыми девочками? Мне хочется знать, что они слышат от своих клиентов.

Она кивнула в знак согласия. Он продолжал:

— Лучше всего разыщи ту рыженькую, которая работает на Юнион-сквер. Она способна вытянуть секреты из мертвого. Вот… — Он вытащил из кармана и дал ей несколько банкнот. — Возьми-ка этот жирок… Возможно, тебе придется смазать им полицейского, когда будешь выходить из того района.

Мэги не был расположен к разговору и настоял на том, чтобы Дэйв немного поспал. Уговорить его была нетрудно: он не спал с тех пор, как попал в Ковентри. Казалось, прошла уже целая жизнь — так он устал. Мама Джонстон предоставила ему импровизированную постель в темной, душной комнате, расположенной где-то ниже уровня земли. Там не было ничего из тех удобств, к которым он привык, — ни кондиционера, ни спокойной музыки, ни гидравлического матраса, ни звукоизоляции, но он был слишком утомлен, чтобы думать об этом. Впервые в своей жизни он спал не раздеваясь и под одеялом.

Проснулся он с головной болью, неприятным вкусом во рту и предощущением надвигающегося несчастья. Вначале он не мог вспомнить, где он, — ему казалось, что он все еще сидит в заключении за пределами Ковентри. Окружающая обстановка была такой отвратительной, что он уж было собрался позвонить и вызвать служащего, чтобы пожаловаться, когда внезапно в его памяти всплыли события прошедшего дня. Встав, Мак-Киннон обнаружил, что все кости и мышцы болят и, что хуже того, он отвратительно грязен. Все тело зудело.

Он прошел в гостиную и увидел сидящего за столом Мэги.

— Привет, малыш. Я собрался уже будить тебя. Ты проспал почти весь день. Нам о многом нужно поговорить.

— Хорошо. Сейчас. Где умывальная?

— Вон там.

Умывальная не совсем соответствовала представлению Дэйва об этой комнате, но ему все-таки удалось принять легкий душ, несмотря на омерзительно скользкий пол. Затем он обнаружил, что отсутствует автомат подачи горячего воздуха, и был вынужден кое-как обтереться носовым платком. Сменной одежды у него не было. Оставалось или надеть вчерашнюю, или ходить нагишом. Он вспомнил, что нигде в Ковентри не видел нудистов, даже на спортплощадках, — несомненно, что обычаи здесь несколько иные.

Когда он одевался, по коже пробежали мурашки от прикосновения уже использованного один раз белья.

Но Мама Джонстон приготовила ему аппетитный завтрак. Он с удовольствием пил кофе и слушал Мэги. Ситуация, по словам Сгини, была угрожающей. Новая Америка и Свободное Государство пошли на компромисс в своих разногласиях и образовали союз. Они вполне серьезно намереваются вырваться из Ковентри и напасть на Соединенные Штаты.

Услышав это Мак-Киннон оторвался от еды.

— Но это нелепо. Их же слишком мало. Кроме того, как они преодолеют Барьер?

— Этого я еще не знаю… пока. Но у них есть какие-то основания надеяться, что они прорвутся через Барьер… и ходят слухи, будто то, что они используют для прорыва, может быть использовано также и как оружие, и тогда небольшая армия сможет завоевать всю территорию Соединенных Штатов.