— Ненавижу людей, — зачем-то повторяю вслух.

Мне почему-то важно, чтобы этот парнишка понял меня. Весна — время любви к смертным. Да, именно так это и объяснили бы мои тётушки.

— Не хочешь как-нибудь устроить дуэль? — спрашивает спокойно.

Раздражённо морщусь, дуэль со смертным — какой декаданс.

— Я имею в виду в игре. У нас здесь целая игровая комната с виртуальной реальностью.

Заманчиво. Обожаю технику, но ненавижу людей. И противостояния.

— Ненавижу противостояния, — повторяю вслух.

— Очень жаль, — но ни в его голосе, ни на лице я не вижу сожаления.

Впрочем, он быстро отворачивается от меня и проходит к одной из закрытых дверей. Через мутное стекло стен пробивается лишь свет, я не могу понять, что за ними. Просыпается интерес.

Парень набирает на светящейся панели какой-то код, и дверь открывается, пропуская нас в комнату.

Из огромного окна во всю стену льётся солнечный свет, таких окон я снаружи никогда не видела, что только укрепляет меня в мысли о магическом происхождении квартиры. В остальном это обычная комната обычного подростка или молодого мужчины: рисунки и плакаты на стенах, компьютер, огромный телевизор, игровая приставка, немного книг.

Он садится на кровать и смотрит на меня. Слишком очевидно, мальчик. Твоё желание слишком очевидно. Продолжаю осматриваться, игнорируя его. Здесь не все стены мутные, я даже вижу, что происходит в коридоре, но не слишком хорошо.

— Иди сюда, — голос хриплый, возбуждённый. — Ты же хочешь.

Конечно, хочу. Но тебе это вряд ли понравится, малыш. Стягиваю через голову топ, он всё равно мне не подходит, и опускаюсь на кровать. Парень даром времени не теряет, он валит меня на покрывало и начинает целовать. Ничего так, опытный.

— Как жаль, что ты не любишь людей, — бормочет, не прекращая покрывать моё тело поцелуями. — Мы могли бы стать отличной парой.

Не в этой жизни, мальчик. Расслабляюсь под умелыми руками, откидываюсь на подушку, чувствую его возбуждение даже через двойную ткань его и моих джинсов. Большой. Возбуждение накатывает и на меня. Плохо, очень плохо. Мысленно отстраняюсь, смотрю на происходящее со стороны. Действительно, мы могли бы стать отличной парой, ты заставляешь меня чувствовать что-то кроме голода, мальчик. Это интригует.

Возвращаюсь в своё тело. Провожу рукой по его груди, животу. И когда он успел снять футболку? Мои пальчики касаются молнии на его джинсах, а внутри меня растёт напряжение и сексуальное желание. Необычно. Медленно тяну язычок молнии вниз до упора, потом расстёгиваю пуговицу, немного приспускаю резинку трусов и высвобождаю его член из тесного плена. Стонет что-то.

Смотрю на его лицо: глаза закрыты, губы шевелятся. Сжимаю ладонь сильнее, чувствую, как возбуждение во мне поднимается всё выше и разгорается всё жарче. Жар уже затопил большую часть тела. Разжимаю хватку и провожу ладонью по всей длине члена. Большой.

Открывает глаза и всматривается в моё лицо, судя по всему, увиденное его удовлетворяет. Моё возбуждение тоже очевидно. Улыбается, отстраняясь, и достаёт что-то из шкафа, стоящего у кровати. Маленькая металлическая коробочка. Где только люди не хранят средства контрацепции.

Вновь целует меня: в шею, в плечо, неторопливо опускается ниже, к груди. Просовывает руку мне под спину, я приподнимаюсь на локтях, давая ему возможность расстегнуть лифчик. Мгновение и тот уже летит куда-то на пол. Легонько прикусывает зубами сосок, вызывая у меня первый и едва слышный стон. Умелый мальчик. Отрывается от груди и смотрит мне в глаза, целует в губы, и в этот раз я отвечаю на поцелуй. Впервые за несколько сотен лет.

Нетерпеливо ерзаю, вновь находя рукой его член. Тихо смеётся и протягивает руку к коробочке, открывает с мягким металлическим позвякиванием. Приподнимаю голову и заглядываю в неё, но вместо пачки презервативов вижу там какие-то иголки и другие странные штуки.

— Тссс, не смотри, — шепчет и вновь целует меня в шею.

Схлынувшее было возбуждение возвращается с новой силой.

— Потерпи немного, — его хриплый от желания шёпот.

Снова слышу металлический лязг, и плечо пронзает острая боль.

— Совсем немного, — возбуждение в его голосе переходит на какой-то новый уровень.

Он словно предвкушает… что? Хороший обед?

И всё. Всё заканчивается. Разом наваливается апатия, равнодушие. От возбуждения не остаётся и следа. Раздражённо нащупываю иглу в плече, выдёргиваю её и швыряю на пол. Поднимаюсь на ноги. Он сидит на кровати и удивлённо моргает, всё ещё возбуждённый, раскрасневшийся. Смотрит обиженно.

— Ты куда?

Еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать, но раздражение проходит так же быстро, как и появилось, вновь возвращается апатия. Подхожу к двери, дёргаю ручку.

— Ты не можешь уйти, — в голосе обеспокоенные нотки.

— Заткнись.

Плечо горит огнём, вновь разжигая злость и раздражение, но ненадолго. Дверь явно закрыта на ключ, я досадливо морщусь и щёлкаю пальцами — замок вылетает в коридор, судя по грохоту, проломив вдобавок парочку стеклянный стен напротив. Выхожу из комнаты — так и есть, через дырку в стене на меня пялится одна из девиц, которых я встретила на лестничной клетке чуть ранее. Злость утихает.

Покидаю странную квартиру и начинаю подниматься по лестнице, выше и выше. На крышу. Второй этаж, третий… пятый… к девятому раздражение уходит окончательно, но почему-то просыпается обида. Детская, мелочная. Я обижена на весь этот мир. На тётушек за то, что ничего мне не объясняют. На людей за то, что живут. На парнишку, что не оправдал моих ожиданий.

Смеюсь. Сначала тихо, но смешки быстро перетекают в зловещий и чуточку истеричный хохот. Потом во всхлипы. Нет, я не расплачусь, не дождётесь. Снова поднимается злость. Выхожу на крышу. Я бывала здесь не единожды, и не раз именно тут заканчивала очередной сытый, но совершенно бессмысленный день. Однако я впервые прихожу сюда, чувствуя голод.

Подхожу к краю и некоторое время наблюдаю за снующими внизу людишками — всё как обычно, ничего нового. Поднимаю лицо к солнцу и смотрю на него, не щурясь — это удел смертных. Развожу руки в стороны и делаю шаг вперёд. Хватит ли мне поинтов? Никогда об этом не задумывалась. Иногда хватало, но чаще нет… и приходилось начинать новый день, просыпаясь в своей или чужой постели под оханье и нравоучения тётушек.

Но сегодня судьба не так благосклонна ко мне — уже через несколько мгновений свободного падения за спиной раскрываются крылья. Что ж, тоже неплохо. Я выравниваю дыхание, сбившееся после непродолжительного падения и резкой остановки, смотрю вниз — до земли остаётся около метра.

Усмехаюсь и делаю первый взмах — пробный. Из окна напротив на меня смотрит тот самый парнишка, и в его глазах всё ещё нет удивления, только сожаление и голод. Как я тебя понимаю. Интересно, кто же ты? Набираю высоту и лечу вперёд, не особенно заботясь о выборе направления.

Почему я не видела тебя раньше, мальчик? И почему не чувствую в тебе магии? Неужели я дожила до того времени, когда люди эволюционировали во что-то менее бесполезное? Так или иначе, вы всё ещё смертны. Не привязывайся к смертному существу — так говорят тётушки.

А вот и подходящая еда. Все посторонние мысли вылетают у меня из головы, когда я начинаю снижаться над каким-то пустырём, где около явно неисправного автомобиля крутится какой-то нервный смертный, орущий что-то в телефонную трубку. Большой, тупой и агрессивный — всё, как я люблю.

— Ну, привет…