— Во времена пошли, — освобождая проход к стойлам, проворчал детина. — Ну, в Острог, так в Острог. Бывайте.

— И вам не хворать, — ответил Риван.

— Это ты сейчас чего загнул? — процедил сквозь зубы Хальвард, когда местные отошли на приличное расстояние.

— Они знают об отречении не больше, чем ты, Халь, о том, зачем жрецам косы.

— А если бы они тебе глаз выбили?

— Да ты посмотри на них, — пожал плечами Риван. — Они морды бить пришли, а не убивать.

Халь глянул вслед удаляющимся безоружным мужикам, которые, впрочем, могли и кулаками выбить дух из них обоих, и лишь покачал головой.

— Поехали, пока они не передумали.

========== 5. Ворон ворону ==========

— А в Котлах, говорят, в темнице сухо…

Хальвард не сдержал смешка:

— Что, уже передумал?

— Не передумаешь тут, когда третий день хлещет как из ведра, — проворчал Риван, да поплотнее закутался в накидку.

Через худую крышу заброшенного хлева нещадно лило. А вот лошадям в стойлах было хоть бы хны, стоят себе, довольные фырчат, лишь бы не ковылять по размытым дорогам. Да и Халь, судя по всему, вполне уютно себя чувствовал, устроившись на сеновале. Для себя же жрец решил, что одной накидки да старого сена недостаточно. Покопавшись в мешке, он выудил бутылочку с отваром. Не густо, но лучше, чем ничего. Сделав глоток и насладившись теплом, разлившимся по всему телу, Риван передал пузырек Хальварду.

— Что это?

— Настойка на травах, помогает сосредоточиться во время ритуалов.

Халь, недоверчиво повертев бутыль в руках, отхлебнул:

— Ох, ну и сивуха! Неудивительно, что вам потом видится всякое.

Пришла очередь засмеяться жрецу. Солдат, кажется, даже прослезился, но бутылочку вернул не сразу.

— Так зачем тебе косичка? — вдруг спросил он.

— Говорю ж, перья вплетать. На самом деле, у нашего брата кто во что горазд. В косы, в бороду. Я по юности тоже патлы отращивал, тугую косу носил, потом понял, что жарко, неудобно, зудит, да и остриг все, оставил вот только косичку за ухом. Главное чтобы на голове были оберегающие перья. Так же, как на левой руке — защищающие путь к сердцу, — Риван побренчал в воздухе браслетами с черными перышками. — Нашими устами говорит мудрый бог, разум и душа жреца должны быть чисты.

— А нож на шее для чего?

— Так чтобы на дне мешка этот бабий ножик не искать постоянно, — усмехнулся жрец.

— Бабий? Почему бабий?

— Не знаю, называют так. Может, потому что мелкий такой?

— Ну, а кольца в ухе?

— А это мы с приятелем-односельчанином по хмельному делу прокололи.

— А два в одно, потому что приятель второе ухо твое не нашел?

— Наверняка так и было. Я, честно сказать, плохо помню, — жрец залился звонким смехом.

— Разум у него, говорит, чистый должен быть, — присоединился к нему Халь. Чуть успокоившись, добавил: — Понял, кого ты мне напоминаешь. Сороку! Вот белую рубаху вместо черной надеть и точно сорока.

— Ну спасибо, — фыркнул Риван.

— И как ты вообще понял, что хочешь стать жрецом?

— Да у меня и выбора-то особого не было. Я вырос в Вереске.

— Сирота, значит?

— Да. Зарина, когда приходила к власти, много сирот наделала, у приюта в тот год был богатый урожай. Не все воспитанники становились жрецами, но ещё в детстве, насмотревшись на служителей Бога-Ворона, я понял, что хочу помогать людям.

— А у нас в деревне приют в Вереске называли Гнездом.

— Да, все его так называли, — усмехнулся жрец.

— Матушка пугала нас в детстве, мол, будете себя плохо вести, увезут вас в Гнездо.

Вдруг Хальвард сделался хмурым и улыбка сползла с его лица.

— Что-то случилось? — спросил Риван.

— А? — немного растерянно переспросил солдат и тут же встрепенулся: — Чудо-отвар твой кончился, вот что случилось. И спать надо, завтра опять по этой слякоти тащиться. Так что давай, жрец, гаси лучину.

Риван спорить не стал, потушил свет да попытался уснуть под непрерывный стук капель, просачивающихся сквозь щели в крыше.

На утро, к счастью, распогодилось, но раскисшая дорога под копытами никуда не делась. Хальвард так и остался в угрюмом настроении, потому ехали не спеша и молча.

Передвигаясь по территории Таламии, следовало сохранять осторожность, нарваться можно было как на одну, так и на другую воюющие стороны. Насколько Риван смог понять, сейчас их задача заключалась в том, чтобы добраться до ближайшего штаба, куда гонец, возможно, уже доставил весть об их прибытии. А уже там они получат свежие сведения о расстановке вражеских и союзных сил и решат, как поступить дальше и откуда будет проще добраться до колдуна.

— Ну а ты, отчего решил стать солдатом? — лишь к концу дня Риван решился прервать молчание.

— Да как-то тоже с детства оно, желание защищать.

— И давно служишь?

— Считай, всю жизнь. Уж больше двадцати зим.

— А семья? Дети?

— Нет, никого.

— Телега, — неожиданно произнес Риван.

— Телега? — растерялся Хальвард, не сразу заметив плотно увязшую в дорожной грязи повозку и скачущего вокруг да ругающего ее на чем свет стоит старичка. — А!

— Поможем? — жрец хотел было натянуть капюшон пониже, но передумал. — К тому же он может быть нам полезен.

Теперь и Халь рассмотрел в редкой бороде лысеющего старца вплетенные перья. Завидев всадников, мужичок втянул шею в высокий ворот, да и скрылся за противоположным бортом.

— Не бойся, брат, — окликнул его Риван, стянув капюшон накидки. — Подсобить?

— Ох, — прокряхтел старый жрец, выглянув из-за повозки. — Да чего ж не подсобить. Слава мудрому богу, что я вас встретил.

Путники немедля спешились. Навалившись вдвоем, пусть от Ривана было и не столь много пользы, как от превосходившего его и ростом, и силой солдата, они смогли помочь стариковской кляче вытянуть телегу.

— Вот же спасибо. Даже не знаю, как вас благодарить, — затараторил старец. — Если бы не вы, торчать мне тут всю ночь. Позвольте вас хотя бы накормить, похлебки наварю. Что скажете?

— Кто же от горячей еды в дороге отказывается? — ответил Риван.

— Вот и славно.

Расположившись на обочине, развели костер, да старый жрец, как и обещал, засуетился за готовкой. А после сытного ужина устроил расспрос:

— К Корвусу под крыло путь держишь? Издалека?

— А куда ж ещё? Из села под Невелем.

— А ты? — старик повернулся к Халю.

— А он мне сбежать помог, — ответил за того Риван. — По старой дружбе.

— Похвально. Всем бы таких друзей. Предложил бы ехать вместе, да я вас задерживать буду. Тут места спокойные, но дальше советую взять западнее, чтобы не повстречаться с таламийскими солдатами. Тут тебе не Гвинланд, тут с тобой никто цацкаться не будет, вздернут на ближайшем суку, да и дело с концом.

Ривану отчего-то подурнело с его слов. Может, и правда стоило в Котлы?

— Скажи, брат, а ты видишь? — вдруг поникшим голосом спросил старый жрец, уставившись на тлеющие угли.

— Вижу.

— Ох, завидую я тебе. Всю жизнь мечтал увидеть его хоть одним глазком, — рябое лицо старика на миг стало мечтательно-хмурым. — Корвус, говорят, ценит видящих.

— Уважаемые богослужители, а не пора ли на боковую? — прервал его Хальвард. — Хотелось бы утром пораньше продолжить путь.

— Да-да, уболтал я вас. Конечно. У меня и одеяла есть. Нет-нет, не отказывайтесь, нечего на сырой земле спать. Располагайтесь.

Видно, от предостережений старшего собрата Риван спал неспокойно этой ночью. Виделось ему древо посреди серой бесконечной пустоши, а на древе том висельников ряд. Взмахнув мощным крылом, с ветвей к нему сорвался ворон, метя острым клювом в лицо. Жрец закрылся от того руками, да и проснулся от удара по ним. Сон ещё не до конца отпустил, но Риван успел с ужасом понять, что перехватил руки старца с нацеленным на себя острием ножа.

— Под его крылом на всех места не хватит, — процедил сквозь зубы старый жрец, чьи глаза горели страшной ненавистью, а руки оказались куда сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.