– Ты хочешь? – тихо спросила Сакура, каким-то странным сдавленным голосом.

– Сакура, нам лучше этого не делать, – с трудом сглотнув, сказал я.

– Ты прав, – она замолчала. Сквозь тонкую ткань пижамы я слышал, как бьётся её сердце.

– Знаешь, я давно хотел сказать тебе. Извиниться. Прости меня, Сакура, – сказал я тихо.

– Ты об этом? – она едва заметно пожала плечами, – это всё уже прошлое.

– Роман, я на самом деле ни о чём не жалею. Пусть ты и оказался мудаком, но тогда когда я любила тебя, я была по-настоящему счастлива! Так что не извиняйся больше! – она замолчала.

Её дыхание постепенно выровнялось, она уснула или сделал вид. Я лежал, боясь потревожить её сон, моя рука на которой лежала её голова затекла, вторую я вытянул вдоль тела, стараясь ненароком не коснуться бедра Сакуры. Теперь мне стало ясно, почему я пришёл сюда. Мне нужно было получить у неё прощение! Сакура права, я и, правда, мудак! Всё время я думал только о себе! На чувства Марисе мне было наплевать! Пожалуй, мне следует узнать чего хочет она, а уже потом думать, на что готов пойти или не пойти я сам! Через некоторое время, я всё же смог убрать руку из-под головы Сакуры не разбудив её и, скоро тоже заснул. Проснулся я очень рано, было довольно прохладно. В японских домах почти всегда прохладно. Я лежал глядя в серый потолок и думал о Марисе. И вдруг я понял, что смертельно хочу её видеть. Я осторожно встал, опасаясь разбудить Сакуру, разыскал свою одежду и стараясь быть максимально тихим оделся. Пижаму я сложил и повесил на спинку стула, закинул за спину рюкзак и держа кроссовки в руках выглянул на лестницу. Лестница уходила вниз на первый этаж, и там внизу было уже совсем светло. Я оглянулся, Сакура спала, во сне она была похожа на маленького ребёнка, каким я помнил её с младшей школы, я выскользнул в коридор, прикрыл за собой дверь и начал спускаться вниз замирая от страха. Перед тем как закрыть дверь, я посмотрел на Сакуру, мне показалось, что она глядит на меня из-под приоткрытых ресниц, а её тонкие губы искривились во что-то на подобии ухмылки. Я сел на первый автобус и через пятнадцать минут был в парке рядом со своим домом. Здесь мужество оставило меня, я сел на скамейку, было ещё очень рано и только редкие прохожие в такой час спешили мимо меня к станции. Я думал о том, что я могу, что я должен сделать для Марисе. Так толком ничего и не решив я решил пойти домой. Марисе спала на диване, поджав под себя ноги, завернувшись в какой-то плед, который, по всей видимости, нашла в шкафу, глаза её покраснели и опухли от слёз, рядом с ней лежал телефон. Я смотрел на её измученное лицо и испытывал одновременно нежность к Марисе, которое смешивалось с острым чувством вины. Мне показалось, что от меня плохо пахнет, я прошёл в душ разделся и встал под струи воды, и сразу же видение ласкающей себя Марисе захватило меня. Член мой сильно встал, я сжал его правой рукой и впервые за долгое время принялся мастурбировать, я кончил, шепча:

– Марисе! Марисе!

В этот момент я представлял себе её круглую упругую попу. Сжимая извергающийся член в руке, я прижался лбом к холодному кафелю душевой.

– Марисе!

К моему удивлению, после мастурбации желание нисколько не уменьшилось. Член по-прежнему стоял. Тяжело вздохнув, я принялся намыливать себя. Пока я мылся, мне удалось немного успокоиться. После душа я почувствовал себя посвежевшим, словно заново родившимся. Надев на себя чистое бельё, футболку и шорты, я вышел из ванной, вытирая полотенцем мокрые волосы. Едва я открыл дверь, успел увидеть раскрасневшееся от злости лицо Марисе, и звонкая пощёчина обожгла мою щёку.

– Скотина! Подлая скотина! – закричала она.

Не то чтобы она ударила меня сильно. Честно говоря, от пощёчины Марисе было больше шума чем боли. Но я признаться слегка опешил, потом разозлился, моё тело действовало, как будто само по себе. Я схватил руки Марисе за запястья, развернул её к стене, прижав её руки над её головой, и поцеловал. Может быть от того, что она не ожидала подобного, мне показалось, что Марисе робко ответила на мой поцелуй. Губы её были нежными, мягкими и до жути приятными, слюна её была сладкой. Её запах, ударил мне в голову, стало чертовски приятно. От этого одуряющее приятного чувства у меня даже закололо в боку, а вставший член упёрся в живот Марисе чуть выше пупка.

– Что?! – она попыталась отстраниться от меня, вырвать свои руки из моих рук, но ей это не удалось. Она была слаба как маленькая птичка, её трепыхания меня только раззадоривали. Всё что она смогла сделать это откинуться назад, уперевшись затылком в стену, я смотрел ей прямо в глаза. Лицо, шею и даже уши Марисе залила краска, она покосилась вниз на выпирающей бугор моих шорт.

– Что ты делаешь? – проговорила она испуганно.

– Я же твоя тётя! – добавила она жалобно, уже не пытаясь вырваться.

– Мне больно! – глаза её наполнились слезами, щёки её пылали, она тяжело и сдавленно дышала. Я вдруг понял, что Марисе говорит всё это тихим горячим шёпотом, видимо, чтобы соседи не услышали нас. Даже сейчас она продолжала контролировать себя, продолжала сдерживаться. Не знаю точно из-за этого или нет, но мной овладела ярость.

– Да скажи же уже что-нибудь! – закричал я на Марисе как безумный. Она вздрогнула. Вся сжалась, заморгала жалобно, отчаянно сдерживая слёзы, большие глаза её широко раскрылись. Я смотрел на неё, в душе у меня всё кипело. Я чувствовал, что сейчас она полностью в моей власти, что я могу сделать с ней всё что захочу, и она как обычно не посмеет даже закричать.

– Ты всего лишь жалкая, недоёб-ная сука! Если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, просто скажи об этом! – рявкнул я, на неё.

Она жалобно посмотрела на меня, губки её кривились.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – прошептала она.

– Хорошо, я тебе помогу! – я схватил за ворот её футболку и рванул, материя с треском разорвалась, и грудь Марисе едва сдерживаемая бюстгальтером выпрыгнула наружу. Она вскрикнула едва слышно, упёрлась освободившейся рукой мне в грудь, но очень слабо, она смотрела на меня большими глазами, в которых стояли слёзы, но она не закричала, даже не попыталась. Я уже не мог остановиться, схватив Марисе в охапку, я швырнул её лёгкое тело на диван, она даже не пискнула, только перевернулась, встала на четвереньки и попыталась перелезть через спинку дивана. Видимо она хотела укрыться в моей бывшей комнате, но это у неё бы всё равно не получилось, дверь там хлипкая, название одно. Если бы Марисе жёстко остановила меня, если бы она проявила хоть каплю твёрдости, я бы тут же сдулся, но она вела себя, как жертва и я только сильнее распалялся. Короче говоря, удрать я ей не дал, схватил её рукой сзади за шею, а шея у неё была тонкая, как у ребёнка и принялся срывать с себя одежду. Марисе всхлипнула и предприняла слабую попытку вырваться.

– Стой на месте, сука! – прорычал я, и едва я сказал это Марисе вся как-то обмякла и прекратила сопротивляться. Она покорно позволила мне задрать юбку себе на спину. Я сдвинул в сторону её маленькие чёрные трусики и вошёл в неё одним сильным движением. И только оказавшись внутри её тела я понял, что там, у Марисе всё горячо и липко, осознал, что она течёт как последняя шлюха. Марисе давно уже перестала вырываться, никаких попыток удрать от моего члена она не делала. Наоборот, она прогнула спинку навстречу моему члену и сдерживая крики впилась зубками в своё узкое запястье. Сжав обеими руками её тонкую талию, я начал жёстко натягивать нежное тело Марисе на свой член, словно куклу. Несмотря на то, что из неё текло, как вода из прохудившегося крана, ей похоже было больно, но она всё равно подавалась мне навстречу и стонала как заправская шлюха! И тут до меня дошло! Ведь ей это и было нужно! Марисе была из тех которые тащатся, когда над ними доминируют. Всё время пока я думал, что она напугана до безумия, Марисе возбуждалась, текла и больше всего хотела, чтобы я не останавливался! Едва я это осознал, у меня крышу сорвало и начал долбить её максимально жёстко, и чем грубее я это делал, тем больше Марисе стонала и выгибалась мне навстречу.