– Нет! – Артура разобрал смех: «Неужели мышонок думает, что для меня есть кто-то лучше нее?»

– М-да… – Геля скомкала салфетку, когда девушка приземлилась за соседним с ними столиком. Геля и Артур сидели к ней боком и могли теперь рассмотреть её. Оба старательно делали вид, что она их интересует не больше пятна на скатерти. Цепким взглядом зелёных глаз девушка оглядела Артура, но тут же, потеряв к нему интерес, принялась выговаривать метрдотелю, что просила оставить ей столик у окна.

– Вот скажи, как мужчины реагируют, когда видят… Такой генофонд? – Геля носком туфли пощекотала лодыжку Артура.

– Генофонд? Ты серьезно? – Артур добавил соли в густой томатный сок и осушил стакан одним махом. – Менее всего мужчины видят в таких девицах продолжение рода.

– Ну скажи по секрету, что творится в мужских головах при виде такой красотки? – не отставала Геля. Она немного успокоилась, и к ней вернулось игривое настроение. – Вытри красные усы, а то ты будто съел кого.

Артур вытер рот салфеткой и невольно вновь прошёлся взглядом по девушке. Откинувшись на спинку стула, она оживленно беседовала по сотовому телефону, не обращая на них внимания.

– Ты правда хочешь знать?

– Хочу.

– Я бы ей вдул…

Ему больно прилетело по ноге под столом, и он рассмеялся.

– Мышка, ты не дала мне договорить! Так думает девяносто процентов мужиков в этом зале. Вглядись в их лица: деньги и секс управляют сегодня сознанием большинства людей. А эта девица – хищница и умелая потрошительница кошельков.

– А кто остальные десять процентов?

– Геи, праведники и я.

– То есть у тебя даже не мелькнуло желание «пошариться по буфетам»?

– Только с одной целью, – посерьёзнел Артур, и вытер салфеткой рот, – Проверить, нет ли у неё под юбкой пистолета.

– Вряд ли пистолет поместится под такой юбкой.

– Ты права, я думаю она носит его в сумочке.

Девица достала тонкую коричневую сигарету и щёлкнула черной зажигалкой, украшенной стразами. Подошел официант:

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он и подал меню. – Что-нибудь принести сразу?

– Коньяк и колу… – девица выпустила струйку дыма, раскрыла меню и ткнула наманикюренным ноготком в картинку. – Карпаччо и овощи гриль. В двух экземплярах.

– Сию минуту.

Артур оглянулся на звук шагов. К их столикам приближался статный мужчина за пятьдесят – морщинистый высокий лоб и густые седые волосы. Загар явно не черноморский, и первые же слова выдали иностранца:

– Привет, моя милая Кэнди! – Он оглянулся на Артура с Гелей и сел к ним спиной. – Давно ждешь?

«Кэнди!» – хмыкнул Артур и незаметно подвинул стул, чтобы лучше видеть незнакомку. Неизвестно почему, но она пробудила в нём профессиональный интерес.

– Твоя котлета осталась почти нетронутой, – пожурил он Гелю. – Такая еда не годится для фей и балерин? Вернёмся в номер, и я накормлю тебя бутиками с икрой. А в ванной мы откроем шампанское. Как идея?

– Звучит заманчиво, – подмигнула ему Геля, но он видел, что ее тоже заинтересовала Кэнди с импозантным иностранцем.

Артур помахал рукой официанту и напряг слух. Он с трудом различал слова мужчины и девушки со странным именем. Пара тихо говорила по-английски. Язык не был родным для иностранца, Кэнди и вовсе не заморачивалась с произношением. Артур прекрасно владел английским и обрывки фраз выстраивались перед ним в логическую цепочку.

– Долго мне еще торчать в этой помойке? – в голосе Кэнди слышалось раздражение.

– Номер для него снят в этой гостинице. Как хочешь крутись-вертись, но бумаги мне нужны не позже завтрашнего вечера. Кира будет на подхвате, она уже едет из аэропорта…

– Я очень устала, Конни.

– Все потому, маленькая девственница, что ты не умеешь и не хочешь расслабляться.

– Тебя что-то не устраивает?

– Не заводись! Надеюсь, ты помнишь, что я скоро сворачиваю здесь свои дела. И мое предложение еще в силе.

Подошел официант, и беседа за соседним столом прекратилась. Артур рассчитался и встал. По нему скользнул взгляд бездонных глаз Кэнди. Артуру стало неловко за свои слова о ней: "Господи, да ей двадцать от силы. А взгляд – будто войну прошла". Артур взял Гелю за руку, и они вышли из ресторана.

***

Геля отодвинула тяжелую бордовую штору, открыла окно и вдохнула всей грудью осенний воздух. Ночная прохлада утолила желание разрыдаться.

Аромат листвы из монастырского сада смешивался с терпким запахом мазута и речной воды. По Неве неспешно плыла баржа. Водная рябь отражала свет фонарей, переливаясь тысячами оттенков золота и серебра. По набережной проносились машины, спеша оказаться в другой части города. Геля взглянула на часы: до развода мостов осталось несколько минут. Артур устроился на краю стола, с трубкой гостиничного телефона.

– Минорной нотою в историю любви… стучится в двери скорая разлука, – прошептала Геля.

– Отец… Да не ори ты в трубку! Буду я утром! – раздался за спиной раздосадованный голос Артура. – Да, расстались, и я не собираюсь это обсуждать. Ах, она названивает?.. Печалька. Даже в память о маме я не собираюсь… Ах ты обещал! Вот и женись сам, а меня не впутывай в ваши клятвы. Не нужно ничего передавать. У пчёлки жалко, звук выключи на телефоне. Всё, пока!

Артур воткнул трубку на базу, подошел к Геле и обнял ее за плечи.

– Прости, мышонок.

– А ты суров, большой брат!

– Не понял?

– Говорил, что всегда приходишь на помощь женщинам, а сам относишься к ним довольно жёстко.

– Ты хочешь, чтобы я миндальничал с другими дамами? – Артур проник руками Геле под свитер и пощекотал под мышками, но она не отреагировала. – Ого! Ты не ревнивая?

– Не знаю, некого было ревновать.

– И я не дам тебе повода.

– Всё-таки, мне кажется, ты неправ насчет той девушки в ресторане. Нельзя походя судить о людях. Ты ведь не знаешь, что сделало её такой.

Артур тяжело вздохнул.

– Возможно, госпожа адвокат, но такая бестия не станет смиренно ждать меня у окошка. А вытаскивать её из разных переделок у меня нет времени. Мне нужна трепетная, нежная и верная жена.

– Но ты меня сейчас как раз и вытаскиваешь из переделки.

– Ты трепетная и нежная, это я точно знаю. И отчего-то мне кажется, что скакать по чужим постелям не твоё. Равно как и влипать регулярно в переделки.

– То есть невеста тебя устраивала по всем статьям, пока не выдвинула свои условия? И ты сжёг все мосты одной спичкой?

– Мы не один день были знакомы с ней, Геля. В школе ещё вместе учились. Меня можно принимать только вместе с работой, и никак иначе. – на лбу Артура залегла складка и желваки заходили на скулах.

– Не бухти, я тебя так и воспринимаю. Просто хочу понять, что ты за человек.

– Нормальный человек. Просто никогда не относил себя к толстовцам, – пробурчал Артур. Он развернул Гелю к себе и крепко обнял. – Господь пусть прощает, а меня жизнь научила не потакать трусости и не оставлять предательство безнаказанным. Это опасно. Смертельно опасно!

– Смертельно опасно – одиночество, – Геля чуть отодвинулась от Артура, чтобы видеть его глаза. – Если бы мы не встретились, не знаю, была бы я сегодня жива.

– Выбрав меня, ты обрекла себя на одиночество. – Артур отвёл взгляд.

– Но ведь ты у меня есть! Пусть за тысячи километров, но есть. И я буду знать, что однажды ты вернёшься… – За окном половинки моста медленно тронулись вверх. – Мост разводят, и это такая же неизбежность, как твой отъезд. Всё дело во времени. Я буду ждать тебя! Я буду ждать тебя сильно-сильно! И ты знай, что я тебя жду, как не ждут никого другого.

Слёзы обожгли Геле щёки. Артур мельком взглянул в окно и снова заворожил её глубиной медовых глаз. Они искрились то ли отблеском фонарей, то ли светом любви. Артур запечатал губы Гели поцелуем, подхватил её на руки и отнес в постель.

Глава 13

Вторая ночь любви закончилась. На стуле около ванны стояла опустевшая бутылка шампанского и белая тарелка с хлебными крошками и чёрными икринками. Геля лежала на Артуре, ощущая его легкое дыхание на затылке. Кожа горела, грудь приятно ныла, а внизу живота пульсировало от воспоминаний о жарких ласках возлюбленного. Но ни теплая вода с облачками белоснежной пены, ни увещевания Артура не успокаивали Гелю – отсчёт времени пошел на минуты. Чем больше она старалась, тем хуже ей удавалось казаться беспечной. Геля допила шампанское, поставила бокал на бортик ванны и потёрлась спиной о грудь Артура. Он положил руки Геле на живот и промурлыкал: