От автора:

Через геометрическую прогрессию чувств вы проследите эволюцию и становление любви в частном и целом, увидите её во всех её формах и воплощениях. Можно ли найти ответ на вопрос: Что есть любовь? Какая она по своей природе?

Есенину

Золотеет поле, наполненное ржи,

А на могиле ворон не сидит.

Молодость прошла,

Пролетела осень.

Стихи, написанные кровью, остались навсегда.

И душу за ненадобностью я не продала,

И в кабаке дешёвом я не пропила.

В бескрайнем поле колоски звенят,

И не вернуть уже, что в ночи осталось.

В неведенье остаться, остаться в пустоте,

Остаться навсегда одной в бескрайнем поле.

И в вечности печальной на небо в позолоте глазеть

Глазеть до самой смерти.

Уйти от суеты, найти, что ты нашёл.

И задремать навечно,

в покое вечных снов.

Ветка цветущего миндаля в стакане завяла давно,

В кресле Гогена потухла свеча,

Спальня в Арле пуста,

Я не вижу резких жёлтых или мягко -голубых мазков.

Кисти никто не держал в руках,

Печаль поглотила тебя,

И вот безвозвратно пропадают картины из нашей общей души.

И эти пустые места пытаюсь восполнить я робка дрожа

дешёвыми репродукциями или отвратительно безвкусными картинами,

Но всё это не то,

Не то.

Пустая галерея нагоняет лишь животный страх.

Уютный дом и рыжего кота никто как ты не рисовал.

Я не хочу, чтоб слёзы моей вечной грусти изображал иной самонадеянный искусник.

Моё сердце продали на рынке за новые ботинки.

Ты хотел прикоснуться к сладострастным устам,

Но ты обжёг себя до кости.

Мой язык горячей калёного железа,

Мой язык острей всего.

Будь аккуратнее, мой милый,

Мои шипы полны убийственного яду.

Я – завсегдатый победитель в грязной игре гнусных обманщиков.

Ты же знал, что меня не сломать.

Я обманула всех, но не себя.

Я убита не тобой, а пиздатой анашой.

Ты отдал моё сердце своей новой шлюшки?

А ты был миром для меня,

Я растворялась вновь и вновь во внутренних антимирах,

Хотела стать никем,

Совсем никем.

Я знала ведь,

Я пустота.

Но мне не страшно как всегда.

Я своей рукой подписала договор о бесконечной пустоте.

Мы во снах как герои шекспировской драмы,

А на деле ты маленький принц, а я – капризная роза.

Мне жаль.

Пока что я верю.

Сердца не погасли,

Но окутала ночь,

И счастье как Солнце бесследно скрылось в туманной дали.

На тёмном полотне повисла Луна равнодушная и безжизненно белая.

Смотрит она таким жестоким взглядом,

И я забываю, как дышать.

Твоя любовь как Луна

печальна и холодна.

Иногда, я вспоминаю Солнце.

Я вспоминаю про тепло,

Что руки могут не мерзнуть,

И сразу на моей гнусной душе так легко, как не бывает по ночам.

Я смотрю на тебя снизу,

Ты так далеко, но к моему сердцу близок

И я не решаюсь уйти.

Боль не утонет в вине.

Боль не оставит тебя.

Ты не умрёшь.

Ты закроешь глаза,

А когда ты проснёшься,

То не почувствуешь боли.

Её утолила водка,

Обычная русская водка.

А Одиночество не покинуло кухню,

Оно осталось встречать рассвет с тобой.

И вот вы сидите на тесной кухне за бутылкой водки

Вдвоём или всё же один.

С усмешкой и с жалостью на это дешёвое зрелище смотрели наши друзья: Печаль, Одиночества и Она.

Твой щелочной взгляд разъедает меня до костей,

Оставляя ожоги на коже моей.

Я улетучиваюсь словно эфир.

Я больше не держусь за твою ледяную руку,

А ты всё смотришь на меня своим щелочным взглядом.

Ты не можешь вдохнуть,

Ты выдыхаешь синтез грусти и меня.

Я не с порносайта.

Я не твоя и не кричи, ведь я и так тупа.

Навешай на уши лапши,

А я тебя в себя пущу

И всю обиду в тетрадь я запишу.

Ведь у нас любовь.

Ты не только в моём сердце,

Ты сейчас во мне.

Я не буду плакать,

Ведь я разбита

И допита до дна,как бутылка дешёвого вина.

Не слушай ты меня.

Поугрожай мне как обычно,

А затем утопи свою боль во мне.

Понаблюдай, как я страдаю, как беззащитна и слепа.

Я буду вечно, не смотря на всех любить тебя.

В тоске я буду помнить.

Я не знаю тебя,

Но я помню фальшивые глаза,

Смотрящие искренне на меня.

И наполняя меня печальным туманом,

Ты медленно отравлял меня.

Когда я задыхалась,

Твои тонкие змеиные губы превращались в улыбку луны.

Я не смотрю на звёзды,

Ведь ты их загасил.

Но в груди моей светиться печаль.

Тебе надоела эта игрушка,

Пора стереть из своей жизни

Последствие танцев под лошадьми.

На пятый день января,

Когда снег не пошёл,

Ты отвёл меня в тёмный лес под слёзы несчастной лошадьи.

Ты привёл меня в дом,

Там обменял ты меня на три золотых кольца.

Там пробыла я до весны,

Вовсе не долго,

Не спав по ночам.

Моя цена – грамм серебра.

И я решила покончить с этой печалью,

Несколько линий,

Красный цвет и чувств вовсе нет.

Терновый венец врос в мою голову,

Семена колючего дерева попали мне в мозг,

И я не чувствую боли

И жалости тоже.

И тогда я, ни разу не дрогнув,

Облила эту хижину несчастных дев иц керосином.

И подожгла,

Подожгла свой публичный дом

Вместе с несчастными девицами.

Теперь я несчастный лирический герой,

Но не жажду свободы,

Я ищу смерть,

Не свою.

Иисус в Арктике.

Мне 33,

Я приняла стадию Христа,

Меня распяли не насильно,

Пожалуйста, не плюй в меня.

Ты лучше в дребезги разбей меня,

Чтоб больше никогда не смогла б собраться вновь.

Мне 33,

Мои руки проткнуты гвоздями,

Я вся пропитана вином,

А где же кровь?

А кровь в кино.

Иисус воскрес,

Прям как в кино,

А я мертва,

Мертва в реальности.

Не бойся и не плачь,

Я попаду ведь в ад.

Поговорю там с Сатаной и предотвращу я таянье ледников.

Не бойся, не тони в слезах.

Ведь в Арктике пингвины будут жить.

Я буду Иисусом,

Я буду страдать,

Или убью я старуху,

И буду страдать.

В постмодернистском столетие – постмодернистская мораль,

Но убили мораль,

Нет сути в экзистенциальном ужасе бытия.

Старухам больше не зачем страдать.

Я убиваю старух и без скидки,

Цена им вовсе не в один сапог.

Я не поверю в Христа,

Его не распяли пока,

И эта утопия длится не долго.

Давайте убьём Иисуса Христа

Вместо меня.

Я променяю мир на два сапога.

И после распятия Христа,

Передо мной в рай не захлопнуты врата,

Я ни за что не поднимусь туда.

Ведь я кану в небытие, за пределы сознания,

А время исчезнет как сон столетнего старца.

Зато на дальней планете соседней Вселенной

Печальные совы перестанут грустить.

Вы продали золото,

Нам нечем теперь век золотит.

Моё сердце бумажная картонка.