— Итак, ты уже раскрыл все мои секреты?

— Даже близко нет. А теперь расскажи мне о себе что-нибудь, связанное со словом «зелёный».

— Прошу прощения?

— Я же говорил тебе, что это не обычная игра, — Джейк поднял свои сменные квадратики, ничем не выдавая своего выражения. — Начинай.

Она скрестила руки на груди.

— Хорошо. У меня зелёные глаза.

— Я знаю. Я изучал их почти три года, пока ты делала вид, что рассматриваешь ежемесячные специальные предложения, прежде чем заказать пиво. И так. Каждый. Раз. А теперь скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Клем играла со своими буквами, отделяя гласные от согласных.

— Хммм. Моя первая работа была на поле для гольфа.

— Этого не было в твоём резюме.

Она подняла глаза, не ожидая, что он вспомнит такую незначительную деталь. С другой стороны, это обеспечило её временем для того, чтобы придумать её следующее слово.

— Потому что я продержалась всего одно лето, прежде чем поняла, что это не для меня. Мне было семнадцать. Когда я подавала заявление, мне казалось, что это отличная работа. Катаешься в гольф-мобиле весь день и проверяешь, что стартовое время течёт правильно. Я всегда думала, что это должна быть такая блаженно-тихая игра, но оказалось, что любители гольфа любят поговорить. И напиться по-настоящему.

— Я знаю таких людей.

— Неужели? Ты играешь в гольф?

— Обязательная часть жизни сына бизнесмена-миллионера, — его тон был лёгким, но в его словах чувствовалась напряженность, как будто река истории и эмоций напирала на них, ища трещины, чтобы просочиться сквозь них. — Хотя мы в основном играли в гольф в клубе «Северные Ветра», а не на открытых площадках.

— Был толк? — она взяла букву «Y» и обдумала свой следующий шаг.

— Учился в колледже на стипендию по гольфу, но бросил после второго курса, чтобы больше сосредоточиться на учёбе.

— Подожди, — женщина положила квадратик обратно. — Ты был ботаником?

— Нет, но я знал, что для успеха в жизни мне нужны знания, полученные в университете, и не собирался упускать такую возможность. И кстати, моя первая работа была в компании моего отца, я занимался делопроизводством, в котором был превосходен, между прочим.

— Но…

— Никаких «но». Если хочешь задать мне ещё вопросы, играй на слово.

— Ладно, — она выложила четыре квадратика под буквой «N».

— Противный (прим. Nasty)? Это всё, что у тебя есть?

Она кивнула и стала ждать его ответа.

Джейк поёрзал на стуле и провёл рукой по подбородку.

— У меня есть то, что ты могла бы назвать отвратительной зависимостью… — Клем затаила дыхание, ожидая его ответа. — Уборка.

— Что?

— Не делай такое кислое лицо. Я серьёзно. Это ужасно. Приставь меня к самой грязной поверхности с ведром с мыльной водой, губкой и резиновыми перчатками, и я стану самым счастливым парнем в округе.

— Это… как-то странно.

Джейк кивнул, но улыбка не сходила с его лица.

— Так говорит Илай, когда я пытаюсь помочь ему вычистить бочонки. Он жалуется, что я забираю работу у его помощников.

— Значит, ты не любишь рыбалку или гольф, но уборка твоё любимое хобби?

— Да.

— Наверное, это значит, что я готовлю, а ты моешь посуду в наших вымышленных отношениях.

— Без вариантов. Я готовлю. И мою посуду.

Клем скрестила руки на груди и насмешливо нахмурилась.

— А что делаю я, пока ты работаешь?

— Расслабляешься. Читаешь. Я балую тебя, как королеву.

Она удивлённо подняла брови.

— Почему-то я думаю, что эта фантазия больше моя, чем твоя.

— Нет, это моя, потому что единственная вещь, которую ты носишь, бездельничая — это сексуальное нижнее белье.

Он подмигнул ей, внезапно прорвавшись сквозь миллионы беспорядочных мыслей, закружившихся в её голове.

Женщина прочистила горло.

— Если отбросить элементы порнозвезды, это звучит слишком идеально, чтобы быть реальным.

— Это потому, что так оно и есть.

«Хорошо. Не забывай об этом». Она взяла четыре сменные плитки с буквами и расставила их в алфавитном порядке.

— Но, если это заставит чувствовать себя лучше, ты можешь заниматься стиркой. Развешиванием, глажкой…

— Выниманием ворсинок из ящика?

Он рассмеялся.

— Всё твоё.

Она усмехнулась.

— Хорошо, потому что я буду драться с тобой, как ревнивая полосатая кошка, если ты встанешь между мной и моими ворсинками.

— Похоже, теперь я тоже знаю о тебе кое-что неприятное, — Джейк разложил фишки и потер ладони. — Винил.

Последовавшее за этим обсуждение коллекций пластинок и музыки было настолько увлекательным, что они почти совсем забыли об игре, что было необычно, учитывая, что она не лгала о своём соперничестве, когда дело касалось «Скрэббла». По ходу игры ей удалось выяснить, что он любит собак, но не успел поухаживать хоть за одной, побывал на трёх континентах, прежде чем открыть «Святой Грааль», и в шесть лет хотел вырасти и стать парикмахером, потому что был очарован синим дезинфицирующим раствором.

Ещё более удивительным было то, что она раскрыла несколько своих тщательно охраняемых секретов, например тот факт, что она спала с чучелом утконоса до девяти лет и была сильно влюблена в Дэна Резера, когда была подростком. Она просто не сказала ему, что эта влюбленность всё ещё жива. Открывшись таким образом, она должна была огорчиться и чувствовать себя измученной, но почему-то разговаривать с Джейком было совсем не похоже на вождение с пробитым бензобаком. Она чувствовала себя комфортно. Весело. Совсем не похоже на допрос. У него был инстинкт, как вытащить её из скорлупы.

У него также было 257 очков. На двадцать два очка больше, чем у неё.

Но теперь всё должно было измениться. Оставалось всего несколько ходов, и она нашла настоящую золотую жилу. «R», «A», «G» и «S». Добавить к этому её «М», «I» и «О», и она собиралась выложить свои семь букв за бонусные пятьдесят очков, если он не возьмёт так много нужных «N» на своём следующем ходе. Клем не знала, какое понимание даст ей слово «Organism» но она была готова узнать это за семьдесят два балла, считая двойной счёт слов. Если в коробке останется всего пара фишек, она станет гарантированным победителем.

Её пульс подскочил, как будто она пробежала последние сто метров марафона. Его рука зависла возле свободной буквы «N», и ей захотелось закричать. Джейк отстранился и прищурился, что привлекло внимание к тонким морщинкам вокруг его глаз.

«Давай. На другой стороне доски тебя ждёт симпатичная свободная буква «R»… Чёрт».

Он положил две маленькие плитки и разбил ей сердце. Она даже не потрудилась скрыть своё недовольство.

— Может (прим. Can)? Это даже не интересное слово. У тебя была возможность узнать о поездке моей мечты, если бы у меня была, но теперь всё, что ты узнаешь, что мой любимый суп — сливочно-томатный.

— Похоже, ты чувствуешь давление, — сказал он, самодовольно добавляя шесть очков к своему счёту. — Кстати, мой — куриная лапша.

— Вовсе нет, — враньё. Она понятия не имела, что теперь делать. Клем оглядела доску и тщетно искала ещё одну «N». Большую часть игры они шли ноздря в ноздрю, и она не хотела проигрывать сейчас. Она поменяла буквы «М» и «G» на своей подставке, надеясь на проблеск вдохновения.

Женщина получила гораздо больше, чем рассчитывала.

Он оставил «С» открытой. Там было достаточно места, чтобы положить туда все её квадратики. Вопрос был в том, хватит ли у неё смелости? Она взяла букву «О», перевела дыхание и положила её на доску. Она не смотрела Джейку в лицо, но почувствовала, как он понял, что она пишет.

Она откашлялась, перевернула подставку, чтобы показать, что та пуста, и взяла ручку.

— Семьдесят два очка. Попробуй побить это.

— Оргазм?

Она знала, что в тот момент, когда её глаза встретятся с его глазами, в них вспыхнет искра, но сейчас она чувствовала себя так, словно её подожгли изнутри. Каждый дюйм её кожи покалывало.