– Больше никаких игр, Стас.

Он вдруг испугался. Я увидела это по его глазам. Но пути назад больше не было – свое мы уже отыграли.

– Все было не так уж и скверно, – пошел на попятный он. – Зря ты так… День был тяжелый и…

– Ты можешь заказать себе пиццу, привезут через полчаса, – из прихожей сказала я. – Телефон ресторана на холодильнике.

– Куда ты? – тревожно спросил он, смотря как я застегиваю замок на босоножках.

– К маме, – ответила я и пристегнула Горилку к поводку. – Вещи заберу завтра. После работы.

– Ты что, уходишь? От меня? – опешил он, провожая меня взглядом и не веря собственным глазам.

– Я уже ушла, Стас.

Он не сделал ни единой попытки удержать меня. Может, не верил, что все происходит в действительности, или мужская гордость проснулась раньше, чем пришло осознание произошедшего. Причина не так уж и важна. Я лишь радовалась, что удалось избежать ненужных сцен и запоздалых, ничего не стоящих слов.

Я усадила Горилку на переднее сиденье машины и, потрепав по голове, сказала:

– Все. Начинаем новую жизнь. Ты со мной?

Умная собака поднялась на лапках и лизнула меня в щеку. Я засмеялась.

– Вот и славно!

Мама моему появлению не удивилась. За последний год я четырежды съезжала от Стаса. Она тревожилась за меня, но виду старалась не подавать:

–Опять с одним чемоданом? – натянуто улыбнулась она.

–В этот раз даже без него, – поцеловав ее в макушку (мама была ниже меня на голову), развела руками я. – Только я и Горилка.

–Так даже лучше, – отмахнулась мама. – Похоже дождь сейчас начнется – не самое лучшее время таскать вещи. Лучше чай пойдем пить. Я как раз сегодня свежей мяты купила.

И мы пили чай и болтали о всякой ерунде. Мне было тепло и уютно дома. Так, как бывает только в детстве. Впервые за долгое время я ни о чем не жалела, не сомневалась в себе.

Однако уже следующим утром стало понятно, что прощать мне мое решение Стас не намерен. И, к сожалению, у него, вернее его семьи, были все возможности, чтобы наказать меня за своенравность.

Мы встречались с ним шесть лет, знали друг друга и того больше – почти восемь. Работать вместе – была его идея. Мне же, в свое время, просто не хватило ума противостоять его уговорам.

Агаповым принадлежало одно из ведущих рекламных агентств в городе – «Смарт». Последние пять лет я примерно трудилась в его рядах и приносила солидную прибыль, что подтверждали цифры (они, как известно, не врут). А до этого, еще со студенческой скамьи, я работала у основных конкурентов агентства, что категорически не нравилось Стасу. Убеждать в ту пору он умел – теперь настало время платить за собственную глупость.

С его родителями я ладила всегда и относилась к ним как к родным. К нашим ссорам они относились серьезно, но старались не вмешиваться. До сего дня.

Будто ничего не случилось, Стас вошел в мой кабинет. Улыбнулся лучшей из своих улыбок и пожелал доброго утра. Усевшись на стол, пропел:

– Шикарно выглядишь.

Поскольку из всей моей одежды у мамы хранились только пара джинсов и футболок и ничего подходящего для офиса, я пришла в том же, что и вчера. Так что, заявление Стаса иначе как лестью не назовешь. Дежурно улыбнувшись, я сказала:

– Спасибо. Ты что-то хотел?

Он склонился к моему лицу и нежно поправил прядь волос.

– Я тут подумал, не съездить ли нам в отпуск? На Бали или Майорку? Лето в этом году ни к черту, а там…

– Стас, – перебила на полуслове. – Я не шутила вчера. Каждый из нас теперь самостоятельная единица.

– Решила отправиться в вольное плаванье? Думаешь, на чужих берегах тебе лучше будет? – хмыкнул он, и вся его нежность растаяла как мираж. – Не слишком ли себя переоцениваешь?

– Жизнь покажет.

Стас задорно засмеялся. Однако мне весело не было. Легкого расставания не случится, и теперь это стало абсолютно ясно.

– У нас сегодня какое число? – с умным видом он поизучал календарь на стене и, ткнув в него пальцем, сказал. – Спорим, к тридцатому обратно прибежишь?

Щедрый Агапов дал мне целых две с половиной недели на то, чтобы одуматься. Вот уж спасибо, от барского стола перепало щедрот.

Удивительная самонадеянность!

– Стас, – как могла мягко начала я. – Мы не чужие друг другу люди. Пожалуйста, давай разойдемся достойно. Каждый из нас заслуживает счастья. Пусть и не друг с другом.

Он насмешливо улыбнулся и взял меня за подбородок:

– Детка, все будет так, как я тебе скажу. И не иначе. Уяснила?

Я отшатнулась. А он, насвистывая, покинул кабинет. Следующие полчаса прошли в попытках успокоиться. Едва мне это удалось, как неспешной походкой успешного человека в кабинет вошел Агапов-старший, отец Стаса.

Широко улыбнувшись (всех клиентов он встречал подобной улыбкой, она ничего не стоила, но дорого ценилась), уселся в кресло напротив.

– Я говорил со Стасом, – сразу к делу перешел он. – Знаю о твоем решении.

Зная о том, что родители всегда желают своим детям лучшего, я приготовилась услышать примирительную речь. Но жестоко ошиблась.

Все так же улыбаясь, Вячеслав Аркадьевич заявил:

– Ты умная девочка, Софья, и должна понимать, что теперь и о нашем сотрудничестве речи идти не может.

– Простите? – растерялась я.

– Ну, что же тут непонятного? – усмехнулся он. – Ты решила оставить семью. Не смеем препятствовать. Но и в компании более не задерживаем. Завтра можешь не выходить. Расчет получишь на карту.

– Вячеслав Аркадьевич, – силясь прийти в себя, пролепетала я. – Вы это серьезно? Ведь столько лет…

– Софья, ты взрослая девочка и должна понимать, что каждое решение несет за собой определенные последствия. Если же ты одумаешься, и вы со Стасом…

– Не одумаюсь, – отрезала умная взрослая девочка и закусила упрямо губу.

– Что ж, – развел он руками. – Тогда ничем не могу помочь.

Я согласно кивнула и отвернулась. Руки предательски задрожали. От его глаз это не укрылось. То ли по привычке, то ли войдя в роль Агапов-старший протянул мне платок и ласково сказал:

– Не нужно слез, Софьюшка. Терпеть их не могу.

Я посмотрела на платок в тонкую клетку в его большой ладони. Не сдержав презрительной усмешки, бросила:

– Приберегите его для своего сына, Вячеслав Аркадьевич. Ему нужнее будет.

Он убрал платок на положенное место и поднялся. Не удостоив даже взглядом, бросил:

– У тебя тридцать минут, чтобы покинуть офис. Задержишься хотя бы на минуту – выбросит охрана.

Щеки вспыхнули мгновенно. Пальцы по-прежнему дрожали, но теперь уже от гнева. Плохо соображая, я швырнула несколько вещей в сумку и, забыв накинуть плащ, покинула кабинет.

На встречу мне бросилась Алина, наш дизайнер. Приветливая и несомненно талантливая девушка. Радостно улыбнувшись, она затараторила:

– Соня, я макет для сети стоматологии доделала. Новые услуги для детей. С динозавриком, помнишь? Нужно, чтобы ты утвердила.

– С этим не ко мне, – заходя в кабину лифта, отрезала я. Алина растерялась.

– К кому же?

– Понятия не имею. А я здесь больше не работаю.

Сердце стучало как бешенное. Щеки горели так сильно, что, казалось, ожог на нежной коже появится неминуемо. От ярости и возмущения перед глазами запрыгали черные точки. Дабы не натворить еще больших бед, я была вынуждена припарковаться на ближайшей улице.

Прикрыв веки, я заставила себя глубоко дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Через некоторое время меня отпустило. Я заметно успокоилась и начала рассуждать здраво.

Теперь происходящее не казалось мне катастрофой, скорее удачным стечением обстоятельств. Мне не придется ничего объяснять родителем Стаса. Не придется гадать на тему: уходить или остаться в компании. Все решилось без моего участия. Болезненно, зато быстро.

Рассуждая подобным образом, я поздравила себя с тем, что у меня почти целиком свободный день. А это значит, я могу собрать свои вещи и перевести их к маме, не пересекаясь со Стасом и не растягивая сие сомнительное удовольствие.