— А сегодня шестнадцатое, — задумчиво протянула Гермиона. — Всего три дня…

— Но я успел изучить большую часть материалов, пообщался с Драко…

— И как он? — перебила его девушка.

— Он в ужасном состоянии — практически ничего не говорит. Мне кажется, что он умер, и осталась лишь внешняя оболочка.

Гермиона останавливается, когда они поворачивают на очередную улочку, где совсем темно и безлюдно. Это то самое место, куда девушка и вела своего коллегу, который замолчал, осматриваясь по сторонам. Увлечённый разговором, он совсем не заметил, как ярко-освещённые фонари сменились темнотой.

— Мне кажется, что Вы узнали всё, что хотели, мисс Грейнджер, — прокашлялся мужчина. — Было приятно иметь с Вами дело.

— Империо! — чуть громче вскрикнула Гермиона, достав из кармана волшебную палочку. — Стойте смирно, не нужно нервничать. Простите, мистер Грант, но у Драко Малфоя не может быть адвоката. По крайней мере, уж точно не Вы.

— Я не…

— Больно не будет, я позаботилась об этом, — девушка достала из сумочки маленький флакончик. — Просто выпейте это.

Ему ничего не оставалось, как принять зелье, которое ему протянула Гермиона. Она помнила, как много лет одна лишь мысль о Непростительных приводила её в ужас, а теперь это были любимые заклинания. Мгновенная смерть, подчинение и сладостные мучения. Вот и мистеру Гранту пришлось на своей шкуре почувствовать всю ту лёгкость, с которой Гермиона связала его волю тяжёлыми оковами Империуса.

— Обливиэйт! — кончик её палочки загорелся зелёным светом, когда мистер Грант выпил содержимое флакончика.

Гермиона вложила ему порт-ключ, что был у неё приготовлен заранее. Он перенёс мужчину домой, но когда миссис Грант вернулась домой, то обнаружила лишь холодное тело своего супруга. Оказалось, что мужчина умер во сне в последствии паралича дыхательного центра и сосудистой недостаточности. Таким был летальный исход, уготовленный для адвоката Драко Малфоя, который принял зелье на основе экстракта беладонны.

Она вспомнила глаза мистера Гранта, полные непонимания и отчаяния, который стоял напротив неё и послушно выполнял её приказ — выпил зелье. Гермиона знала, что это убьёт его в течении получаса, но на всякий случай стёрла мужчине память. Девушка знала и то, что яд надолго в организме не задержится, а адвокат страдал от язвы желудка, что могло бы объяснить беладонну в его организме. Она просчитала всё, когда отправлялась в Брюссель на встречу с коллегой.

— Я сделала всё для того, чтобы Нарцисса Малфой обратилась ко мне за помощью, — Грейнджер подняла глаза. — Я знала о чём она пишет, но я хотела, чтобы она томилась в ожидании моего ответа. Я хотела, чтобы она ждала моего ответа, как манны небесной.

Гарри сделал несколько шагов назад, не веря словам своей лучшей подруги. Казалось, что он даже не слышал её последних слов, оставшись на том моменте, когда Гермиона рассказывала о том, что наложила на Гранта Непростительное. Девушка видела смятение на лице парня и не только. Отвращение, презрение, ненависть — всё смешалось в одну непонятную эмоцию. Где-то глубоко внутри Грейнджер понимала, что Поттер давно уже начал предполагать наихудшее, но он не ожидал услышать это вот так в лоб. Возможно, что она была готова рассказать даже о том случае в переулке с несчастным блондином, который оказался лишь жертвой случая, но к этому не был готов сам Гарри.

— Ты… — он снял очки и потёр переносицу. — Гермиона, ты понимаешь, что ты убила человека?

Он говорил это так спокойно, пока девушка видела в своём друге ураган эмоций. Он до последнего не верил, словно пытался закрыться от этой правды, которую так требовал. Каждое его слово резало его душу, когда Гарри проговаривал всё это вслух. Они просто стояли и говорили об убийстве, совершённом Гермионой Грейнджер — его лучшей подругой детства.

— Да.

— Неужели твоя ненависть настолько сильна? — голос был тихим и совсем чужим, словно между ними образовалась толстая стена. — А если бы Нарцисса наняла другого адвоката, ты бы и его убила?

В прихожей повисла тишина, хотя они оба знали ответ на этот вопрос.

— Никто больше не подходил её критериям, — девушка выдохнула. — Ей нужен был тот адвокат, который бы действительно смог вытащить её сына из тюрьмы. Дело Малфоя — обречено, потому что он сам признался в содеянном и никто…

— Ты бы его убила? — повторил вопрос Гарри.

Она почувствовала эту дрожь в его голосе — в голосе главного Аврора, который сталкивался с преступлениями и преступниками ежедневно, но сейчас он был загнан в угол. Гермиона затаила дыхание, пытаясь рассмотреть эмоции в Гарри, но тщетно. Он вмиг отстранился от неё, будто бы они вот так резко стали чужими людьми. Девушка видела в зелёных глазах лучшего друга пустоту, которую она посеяла своим признанием. Он ожидал услышать что угодно, но не то, что девушка, которую он знает почти двадцать лет — безжалостное мстительное животное.

— Да.

Её голос отдался эхом, которое больно ударило в сердце лучшего друга. Она видела, как зелёные родные глаза потускнели, а голова опустилась. Гермиона сделала шаг к нему, но он сделал два назад. А чего она ожидала? Что Гарри броситься к ней со словами утешения после того, как она призналась в убийстве? Глупо было сейчас вспоминать ему слова, которые он сказал ей полчаса назад, потому что в его глазах — Гермиона всегда была лучше, чем являлась на самом деле.

— Ты же писала его жене письмо со словами поддержки, — выдавил парень. — Ты поддерживала её, зная, что его смерть — это далеко не случайность.

Это был не вопрос — это было горькое разочарование в ней.

— А твои истерики, касательно писем Нарциссы? Гермиона, сколько в тебе настоящего? Как долго я видел эту маску?

Он смотрел в её глаза, но видел лишь пустые зеркала, в которых ничего не было. Она не могла ничего внятного ответить ему, потому что всё было куда сложнее. Гермиона давно не подчинялась самой себе, приняв то, что в ней живёт не одна личность. Ей бы хотелось это всё объяснить, но это разговор не одного вечера и даже не одного дня — всё было гораздо сложнее.

Гермиона ничего не ответила, просто закинула сумочку на плечо и застегнула пиджак. Она знала, что откровение закончится именно этим — концом. И как бы ей не хотелось терять то самое дорогое, что у неё было, но это было неизбежно. Это по-любому закончилось бы: или от её вранья, или от её откровения. Девушка осознавала, что эта дружба, которая помогала оставаться на плаву — и так долго продержалась.

— Береги себя, Гарри, — вместо прощания кинула Гермиона и вышла на улицу.

Ей следовало давно отпустить друга, перестать заставлять его заботиться о себе и верить в этот образ жертвы. Она давно была кем угодно, но только не жертвой. Грейнджер сама это прекрасно понимала, но вместе с тем понимала и то, что больше ничего её не сдерживает — теперь нет той любви Гарри, которая отгоняла весь мрак от её почерневшего сердца. Впервые за много лет мысль о том, что возможно пора всё это закончить одним-единственным логическим действием — всплыла так чётко, без какого-либо тумана. Боль в руке только подтвердила эту мысль.

Гермиона сделала шаг вперёд и закрыла глаза, чтобы аппарировать туда, куда подскажет ей больной рассудок. Любая картинка, которая появится в голове — её следующая остановка. И возможно, что последняя.

— Я обещал тебе, — тёплая рука коснулась её пальцев. — Обещал, что всегда буду рядом, что бы ты не сделала. Обещал, что всегда буду на твоей стороне, и не хочу, чтобы ты думала, что это — всего лишь пустые слова. Будь самым ужасным человеком на земле или хуже Волан-де-Морта — я всегда буду на твоей стороне.

— Но…

— Мы вместе со всем справимся, — он крепко обнял её. — Я рядом. Я не говорю, что я одобряю твой поступок — ты убила человека, Гермиона. Но если ты хочешь, чтобы я продолжал сдерживать своё слово, то ты согласишься на мои условия.

— Да, — она попыталась круче прижаться к Гарри, но он отстранился и посмотрел ей в глаза.