Он наклонился, улыбка приподняла уголки его тонких губ.

— Очень хорошо, племянница, значит Конандра.

Я выдохнула и постаралась не выглядеть слишком облегчённой.

— Спасибо, дядя.

Он жестом подозвал охранника.

— Я отправлю уведомление сегодня вечером. Мои всадники не остановятся, пока не соберутся все восемь королевств. А до тех пор ты останешься под моей защитой. Полный отряд охраны будет находиться с тобой днём и ночью. И корона останется в моём распоряжении.

— Нет, — истерический смех вырвался из меня. — Ни в коем случае.

Он впился в меня взглядом, в его низком рычании слышалась угроза.

— Ну, она не может оставаться с тобой только для того, чтобы ты исчезла среди ночи. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп?

— Как я могу сбежать, если твои охранники будут со мной днём и ночью?

— Она может остаться у меня, — вмешался Тейлон. — Я могу быть беспристрастной третьей стороной.

Я чуть не закатила глаза, услышав, как он употребил слово “беспристрастный”, но решила, что это плохой тон для серьёзных переговоров.

Тирн уставился на Тейлона, словно пытаясь понять его.

— Полагаю, ты хотел бы избежать войны так же, как и я?

— Даже больше, — согласился Тейлон.

— Хорошо, — согласился Тирн. — Она остаётся у наследного принца Сораваля, но только потому, что Конандра уже вызвана.

— Вполне справедливо, — согласился Тейлон.

Он протянул руку, но даже этому человеку, которому я так доверяла, мне было трудно передать корону. Тейлон сжал её, а я хотела вернуть.

Голос Тирна вырвал меня из паники.

— Я знаю, ты понимаешь, что произойдёт, если ты выиграешь совет, девочка. Но понимаешь ли ты свою судьбу, если проиграешь?

— Подземелья, — ответила я. — На всю оставшуюся жизнь.

Его улыбка выдавала безумие, которое пугало меня.

— И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы твоя жизнь продлилась как можно дольше.

Я собралась с духом и встретила его бледно-голубой взгляд.

— Хорошо быть дома, дядя. — Я низко присела.

— Креншоу! — потребовал дядя. — Проводи этих самозванцев в их комнаты.

ГЛАВА 24

Креншоу, человек, тревожно напомнивший мне дядю, проводил меня в мои комнаты, как ему было велено.

В отличие от Сораваля, одна в своих покоях я чувствовала себя по-настоящему одинокой. Оливер был не просто через коридор. Тейлон не стал бы пробираться в мою спальню. Наконец-то я была дома и впервые с тех пор, как себя помню, по-настоящему изолирована.

Всё ещё грязная после путешествия, я стянула сапоги, достала из сумки Шиксу и свернулась калачиком в центре большой кровати. Она прижалась ко мне, предлагая утешение, в котором я отчаянно нуждалась. Она мяукала от голода, но я ничего не могла ей дать.

Я позаботилась о том, чтобы мы оказались пленниками в том самом месте, которое должно было встретить меня с распростёртыми объятиями. Жадность дяди вцепилась мне в живот. Тейлон был прав. Хьюго был прав. В Тирне была тьма, которую трудно было объяснить. И она родилась не от горя потери семьи.

Я поёжилась от холода в комнате. Огонь в камине не горел, канделябры тоже. Свет из окон из серого превратился в чёрный, и, в конце концов, нам с Шиксой пришлось крутиться под толстыми одеялами, чтобы не стучать зубами.

Наконец сон нашёл меня, а вместе с ним и кошмары, к которым я так привыкла. Только в том месте, где я была свидетелем смерти моей семьи, они были более яркими.

Мне снились мгновения перед тем, как мы с Тейлоном наткнулись на тела. О том, как он заставлял меня смеяться и улыбаться до боли в щеках. А потом мы свернули за угол, и ужас лишил меня всякого счастья.

В моём сне кровь поднималась до лодыжек, покрывая босые ноги липким багрянцем. Мои братья лежали с отрубленными головами и открытыми незрячими глазами. Рука матери протянулась ко мне, словно её труп потянулся, чтобы коснуться меня. Меч моего отца лежал нетронутый, бесполезный в ножнах на бедре. И на этот раз на окне сидел не один ворон, а целый легион.

Они кружили под преувеличенным потолком, пикируя вниз, чтобы клевать тела. Они заполнили окна, каркая и крича друг другу.

В воздухе пахло кровопролитием и отчаянием, но на этот раз чем-то большим. Из коридора тянулся дым, из приоткрытого дверного проёма выплывали тонкие чёрные завитки. В нём была пряная густота, которая казалась смутно знакомой.

Ворон приземлился на грудь моего отца, удерживая мой взгляд, прежде чем щёлкнуть клювом, чтобы клюнуть его в глаза. Я закричала, когда в дверном проёме появилась фигура, обрамлённая дымом. Благовония начали душить меня. Мои крики перешли в кашель. Я согнулась пополам, отчаянно нуждаясь в чистом воздухе.

Я смотрела, как сапоги приближаются ко мне. Я подняла голову, решив выяснить личность убийцы моей семьи. Вместо этого в комнате вспыхнул ослепительный свет, освещая тела на земле и заставляя птиц разлететься. Сапоги попятились назад, прячась от яркого света, и прежде чем я успела приготовиться к тому, что он коснётся меня, я проснулась, испуганная и вся в поту.

Я лежала на спине, вцепившись в простыни, а Шикса придвинулась к моей груди, чтобы лизнуть мой подбородок. Я вздрогнула и притянула её к себе, пытаясь удержать ускользающие обрывки сна.

Этот странный запах снова наполнил мою голову, и когда я вдохнула, то могла бы поклясться, что почувствовала его в своей комнате. Я подняла голову и огляделась. Мои глаза привыкли к темноте, но ничего не было видно. Ни задымленных дверей, ни мёртвых близких. И всё же у меня было ощущение, что я не одна.

Я долго лежала без сна, прежде чем снова заснула. И когда, наконец, это случилось, меня охватило странное желание отведать Каволианского рагу.

На следующий день Матильда, моя служанка из Сораваля, принесла мне завтрак. Она должна была присутствовать на суде. Я была благодарна знакомому лицу.

Когда принесли обед, мне сообщили, что я присоединюсь к дяде за ужином. Конандра или нет, объяснил Креншоу, но король Тирн был и доброжелателен, и милостив. Для меня будет честью отобедать с ним.

Я не поверила ни единому слову.

Я приняла приглашение, потому что у меня не было другого выбора, но также я хотела провести время с моим дядей. Мне хотелось заглянуть ему в глаза и увидеть точный оттенок его темноты.

Если у него есть слабости, я их найду. Если у него есть секреты, я их раскрою. Если он хочет рассматривать мои притязания на трон как измену, то и я буду относиться к нему так же.

Матильда распорядилась, чтобы мои чемоданы доставили первым делом утром. К тому времени, как появился Креншоу, чтобы проводить меня к ужину, она одела меня в моё лучшее Соравальское платье и уложила волосы с особой тщательностью.

Без стука в комнату просунулось уродливое узкое лицо Креншоу. Мгновенная ярость вскипела под моей кожей. Его поведение было достойно сожаления.

— Пошли, — приказал он.

Я последовала за ним из комнаты, шагая за ним, как заключённая. Я могла бы найти дорогу в столовую и без посторонней помощи. Несмотря на долгое отсутствие, моё знание дворца быстро вернулось.

Когда мы вошли в столовую, белые двери с золотыми завитушками распахнулись, и глашатай объявил о моём прибытии. К моему удивлению, дядя поднялся со своего места во главе изысканного стола.

Тирн был не один, но я не узнала никого, кто сидел рядом с ним. При моём появлении встали ещё трое мужчин, но единственная женщина осталась сидеть.

— Моя давно потерянная племянница, пожалуйста, присоединяйся к нам.

Я обошла Креншоу и заняла свое место напротив дяди. Я не была настолько наивна, чтобы поверить, что это место было освобождено в мою честь. Оно было дано мне больше из насмешки, чем из чего-либо ещё.

Никто не произнёс ни слова, пока не подали первое блюдо, холодный суп из корнеплодов с взбитыми сливками. Не говоря ни слова, Тирн откусил кусочек, давая остальным разрешение поесть. Я потянулась за ложкой, желая, чтобы мои пальцы перестали дрожать. Сделав первый глоток, я почувствовала, как дядя сверлит меня взглядом.