Эти события сильно впечатлили всех кто это видел. А канадцы стали специально стрелять по мешкам с бутылками и как мы потом узнали, еще два человека не из нашего батальона загорелись, а у одного за спиной взорвались гранаты, видимо тоже от попавшей пули, и разорвали его в куски. Подобные случаи были и в других подразделениях отряда. После этого никто уже не хотел тащить бутылки с зажигательной смесью и гранаты, а без них наступление остановилось. И в это время(как позже рассказал Шапиро) уполномоченный по правам солдат Джордж Смит вспомнил, что на складе в Рочестере видел старые кожаные солдатские ранцы еще времена войны Севера и Юга. Смит немедленно отправился через озеро на минном катере, и вытребовав со склада эти ранцы, вместе с нашедшимися там же веревками, перевез их в Торонто, где ранцы распределили между штурмовыми группами. Теперь опасные бутылки и гранаты, набив в ранцы, волокли за собой за веревки на некотором расстоянии. Канадцы сначала не понимали что к чему, но потом видимо догадались и начали яростно обстреливать волочащиеся по мостовым ранцы. Время от времени, они похоже попадали, и тогда вместо ранца вспыхивал костер или вспухал дымный взрыв, но нам это вреда уже не причиняло. К сожалению, сам Смит, развозя ранцы по передовой, был убит. Какой-то меткий вражеский стрелок попал ему в голову, уполномоченный по правам солдат умер сразу.
Однако, свое дело Смит сделал. У нас снова появились гранаты и бутылки и мы могли продолжить наступление. Правда, тут возникла проблема с мирными жителями. Большинство, узнав о нападении, поспешили бежать, но некоторые прятались в подвалах. Кроме мирных жителей это нередко делали и защитники города, пытаясь ударить нам в спину, поэтому мы, как нас и учили в Ист-Пойнте, бросали в подвалы гранаты. В результате чуть не случился бунт, когда после брошенной в один из подвалов гранаты, оттуда послышались крики женщин и детей. Какое-то время легионеры переругивались с сержантами и офицерами, пока появившийся батальонный командир майор O" Даффи не вынес "соломоново решение": перед тем как бросать в подвалы гранаты и бутылки, честью предлагать тем кто там сидит, выходить наружу. Неприятельских солдат и вообще вооруженных брать в плен, прочих отправлять на берег озера, где уже достаточно безопасно. Ну а кто не захочет вылезать, тут уж мы не виноваты. Не сказать что это решение нас обрадовало, но все понимали, что на тот момент придумать что то другое было бы трудно.
Тем не менее, мы продолжали успешно продвигаться вглубь города. Там где пройти прямо было невозможно из-за сильного огня противника, и неудобного расположения домов, к которым трудно было быстро подобраться, мы шли в обход, проходя через дворы и дома, где с помощью выданных нам взрывателей и огнепроводного шнура выбивали замки на воротах и дверях. Там где это было невозможно, специально приданные штурмовым группам саперы, с помощью взрывчатки проделывали дыры прямо в каменных и кирпичных стенах, что позволяло нам пробираться в тыл неприятеля и атаковать неожиданно.
Канадцы сопротивлялись храбро, часто пытались контратаковать, но всё неудачно. В выучке они нам сильно уступали (вот когда мы невольно прониклись благодарностью к сатрапам-унтерам за их науку), как и в вооружении (оказалось, что наши СКС гораздо лучше винтовок подходят в городских боях, да и пулеметов у нас было намного больше). Поэтому все попытки противника отбросить нас, кончались для него только большими потерями. У нас, благодаря тактике которой нас обучили, потерь было гораздо меньше, но все таки они были. В нашем взводе уже убило троих и пятеро были ранены, в соседних было еще хуже. Канадцы додумались стрелять в первую очередь по командирам, определяя их по энергичному размахиванию руками и отдаваемым распоряжениям.
Наш взводный, третий лейтенант Макбрайд был ранен и отправлен в тыл, сержант и все капралы тоже выбыли из строя ранеными или убитыми. Во взводе остались одни рядовые, и командование принял Паша Саксалайнен, как лучший среди нас стрелок, да и вообще показавший отличные результаты во время обучения. Как мы узнали уже после боя, этот случай был не единственным. В некоторых других подразделениях, тоже оставшихся без командиров, командовать начинали наиболее инициативные рядовые солдаты и матросы, в числе которых оказался и мой приятель Гитлер, тоже принявший командование своим взводом.
Во время сражения за Торонто произошел и совсем небывалый случай. Когда наши вышли к местной мэрии, где канадцы особенно серьезно укрепились(у них там было около десятка пулеметов), наступление застопорилось. И в этот момент наша "солдатская мать" Рэчел Рабинович, которая тоже находилась на передовой с карабином, бросилась вперед с криком: "Вы мужчины или кастраты? Кто не трус – за мной!"
По словам Адольфа, который все это видел своими глазами, она была в этот момент чудо как хороша, напоминая богиню войны, или валькирию из германских и скандинавских мифов, которыми Адольф увлекался с детства. Вся рота единодушно поднялась в атаку вслед за "солдатской матерью". За ними последовали соседние роты. Защитники мэрии так обалдели увидев атакующую их женщину(на миссис Рабинович поверх штанов была юбка), что поначалу даже не стреляли. А когда спохватились и открыли огонь, было уже поздно. Мэрия, хоть и не без потерь, была взята, а наша "солдатская мать" не пострадала, так как обогнавшие ее матросы, прикрыли ее собой.
Несмотря на этот успех, упорные бои за Торонто продолжались до самого вечера, когда канадцы наконец сломались и стали сдаваться, а те кто сдаваться не хотел, поспешно отступили из города. После этого нам еще пришлось конвоировать пленных в порт, чтоб переправить на североамериканский берег, тушить пожары, собирать убитых(противников хоронили в братской могиле на окраине города, наших положили в городском леднике, чтобы потом похоронить на территории САСШ). Между прочим, среди убитых оказался сержант Ричи. В него попало с полсотни пуль, и почти все сбоку или сзади. В городских боях так бывает, тут стреляют со всех сторон. Интересно, кем он станет в следующем воплощении, если теории мадам Блаватской верны? Неужели опять будет издеваться над солдатами? Ужасная мысль – а если на этот раз душа Гая Джулиуса вселится в офицера, или вообще в генерала, вроде его знаменитого тёзки?
А вот лейтенанту Гамильтону повезло больше. Как я уже заметил, во время нашей высадки вражеские пушкари в целом не успели открыть по нам огонь, а кто успел, тот не попал. Но у всякого правила есть исключения, и на одной из этих британско-канадских батарей нашелся шустрый и меткий канонир, который сумел положить снаряд прямо в аэроглиссер вылетевший на берег. Лодка в щепки, всех кто не успел из нее выбраться разорвало в клочья. Увы, лейтенант оказался очень проворным, успел выскочить и даже несколько отбежать еще до того как пушка выстрелила, так что он отделался только несколькими осколочными ранениями, достаточно серьезными чтобы уложить его в госпиталь на пару месяцев, а то и больше, но не настолько тяжелыми чтоб угрожать его жизни или положить конец его военной карьере (все это я позже узнал от Шапиро).
А еще пришлось рыть окопы на северных окраинах Торонто, на случай если противник попытается вернуть город. Так что к рассвету мы уже валились с ног. Впрочем, теперь мы уже могли отдохнуть, так как с рассветом в Торонто стали высаживаться резервы армии Першинга, которые сменили нас на позициях и стали быстро продвигаться на север, в сторону Гамильтона (который, как мы позже узнали, они взяли после упорного но недолгого сопротивления), а затем к южному берегу озера Гурон, выйдя к которому отрезали британскую армию генерала Китченера, оборонявшую "треугольник" между озерами Эри, Гурон и Онтарио, которая еще могла эвакуироваться по озеру Гурон, но не получила на это позволения свыше, и через две недели, истратив все резервы и не получая боеприпасов и продовольствия, сдалась в количестве 30000 человек, а сам Китченер застрелился, видимо не желая пережить столь позорный для покорителя Судана финал.
