Наконец, на третий день, войска генерала Першинга атаковали с запада, со стороны реки Сент-Клер и города Текамсе и с востока, от реки Ниагара и города Ниагара-Фолс, причем в обоих случаях применили танки. В первом случае им удалось прорвать фронт и обратить в бегство индусов, продвинувшись до Лимингтона, на северо-западном берегу озера Эри, где британцы смогли их остановить. Но на востоке удача не слишком улыбнулась североамериканцам, сумевшим потеснить новозеландцев всего на десяток верст. Все эти подробности, я, разумеется, тоже узнал от Шапиро. На первый взгляд, достижения армии Першинга не очень впечатляли, но что то подсказывало мне, что этим дело не закончится. Не зря же это обучение на берегу залива?
Предчувствия меня не обманули. На следующий день после этих событий, утром, наш батальон на аэроглиссерах перевезли к выходу из залива. Здесь лодки дозаправили бензином, затрещали моторы, плюясь маслом и испуская клубы сизого дыма, и мы понеслись через озеро Онтарио на север, к канадскому берегу, к городу Торонто, как нам наконец сообщили.
Мы неслись по озеру, рассекая волны. Честно говоря, я все это время боролся со страхом, ведь мне было известно что подходы к канадскому берегу заминированы. Правда, во время обучения в заливе Ирондэкувайт, нам объяснили, что аэроглиссер на полной скорости пролетает над минами не задевая их. Однако, опасения все же оставались – а вдруг заденет? Но обошлось. Стрельбы с берега тоже почти не было (как мы узнали позже, британские батареи вели огонь по дирижаблям, и их пушки были направлены вверх, прицелиться по нам они не успели, да и скорость у аэроглиссеров была слишком большая, канониры не успевали навестись). Лодки вылетели прямо на песчаный пляж, и мы торопливо стали высаживаться на берег.
Здесь наш десант сразу разделился. Часть направилась на запад, где виднелись порт и устье реки впадавшей в озеро. Нашу роту, подгоняемую командами офицеров и свистками сержантов, и еще одну, повели на восток, где находились береговые батареи британцев. Мы заходили на них практически с тыла, и британские канониры не могли развернуть орудия в нашу сторону, а пехоты у них не было. Тем не менее, расхватав винтовки, они встретили нас огнем, но было уже поздно. Мы приблизились к батареям и забросали их гранатами. Осколки выкашивали британцев, которым негде было укрыться, ведь с тыла у них не было никаких укреплений. К тому же, среди них не нашлось хороших стрелков, ведь их учили стрелять совсем из другого оружия.
Мы ворвались на батарею и началась рукопашная схватка, к которой британцы тоже были подготовлены хуже нас. Как оказалось, тесаки и лопатки совсем недурны против штыков и прикладов, а СКС в скорости огня значительно опережали револьверы вражеских офицеров и сержантов. Кирасы, шлемы и штурмовые бушлаты действительно защищали от револьверных пуль и штыков, Назгулеску не соврал. Проблемы возникли с частью британских пушкарей (или канадских, форма у них практически одинаковая, а в более мелких различиях я разбираюсь слабо), вооружившихся банниками, и действовавшими в стиле "раззудись плечо", снося одним замахом по несколько человек, пробивая черепа и ломая кости. На меня попер один такой, здоровенный белобрысый парняга с зверски перекошенной рожей. На моих глазах он размозжил банником голову Льву Розенфельду из нашего взвода, а затем размахнулся, намереваясь сделать то же самое и со мной, но я успел выпустить в него несколько пуль из СКС, после чего верзила, пошатнувшись и выронив банник, рухнул навзничь во весь рост. Говорят, что убив первый раз человека, чувствуешь себя очень не по себе, многих просто выворачивает. Со мной такого не случилось, возможно из-за того случая с неграми в холмах. Хотя, было не слишком приятно. Но сильнее было облегчение: "Жив!"
На этом, собственно, схватка на батарее закончилась. Большинство вражеских артиллеристов были перебиты, остальные сдались. Одновременно были захвачены и другие батареи.
После этого, оставив часть наших на батареях, мы побежали в порт. Большая часть его уже была захвачена. Пробегая мимо причалов, мы увидели два явно военных корабля, погрузившихся в воду по самые надстройки недалеко от берега. Потом Шапиро рассказал что это британские мониторы, потопленные подводными лодками из отряда Назгулеску. Несмотря на эти успехи, другая часть нашего батальона наткнулась на серьезное препятствие, в виде конторы портового управления, тяжеловесного на вид здания из массивных камней, больше напоминавшего небольшую крепость чем обитель клерков. Укрепившиеся там британцы(или канадцы, черт их разберет), упорно отбивались, поливая огнем подступы зданию. Первая атака была отбита, наши отступили и укрылись среди портовых сооружений, оставив десятка два убитых. К счастью, в одном из портовых строений нашлись несколько куч промасленной ветоши. Среди наших сержантов оказались выходцы из западных прерий, умевшие обращаться с арканом, или лассо, как его называют в САСШ. Ну а кто умеет бросать аркан, тот и с пращой управится. Связав эту ветошь в комки, они поджигали их, и раскрутив, бросали к стенам вражеской твердыни. От горящей ветоши повалили клубы черного дыма, заволакивая пространство перед конторой. Прикрываясь этим дымом, мы незаметно подобрались к зданию и забросали его гранатами и бутылками с "коктейлем Менделеева", после чего стрельба из конторы прекратилась, и мы ворвались внутрь. Защитники конторы сдались.
Пока мы захватывали порт, к Торонто через озеро подошла вторая волна десанта. Первыми шли "прорыватели", старые даже на вид пароходы, шедшие прямо по минным полям. Вокруг них буквально кипели взрывы, поднимавшие мощные фонтаны воды и подбрасывавшие ветхие суда, но к нашему удивлению, они продолжали двигаться к берегу, оставаясь на плаву. Как позже пояснил Шапиро, они были набиты хлопком и даже с полностью разодранным минами днищами быстро утонуть не могли. Некоторые, правда, останавливались, видимо из-за повреждения машин, но сзади к ним подходили буксиры и толкали дальше к берегу. Следом, по расчищенной от мин воде, двигались минные катера, с основной частью отряда Назгулеску, которая вскоре начала высаживаться в порту.
Соединившись с основной частью отряда, мы вместе начали продвигаться из порта в город. К тому времени защитники Торонто уже опомнились от неожиданности, и оказали яростное сопротивление. Пули сухо щелкали, рикошетя от мостовой, с тупым стуком ударялись в кирпичные и каменные стены, выбивавая разноцветную пыль, с каким то глухим чавком впивались в дерево. Поначалу, не имевшие боевого опыта матросы и легионеры стали нести потери убитыми и ранеными, и попятились, но третьи лейтенанты и сержанты быстро навели порядок, с руганью размахивая оружием, и приказывая вспоминать, чему нас учили.
Вспомнив, мы вдруг успокоились, и собравшись в штурмовые группы, снова двинулись по улицам. Теперь, встречая сильный огонь неприятеля, мы уже не рвались вперед, а укрывались где придется, дожидаясь пока подтянуться пулеметы и своим огнем заставят противника затаиться за стенами, не давая вести прицельный огонь, после чего быстро перебегали к такому дому забрасывая его гранатами и бутылками, что обычно заставляло уцелевших неприятелей поспешно отступать или сдаваться.
Во время одной из таких перебежек по улицам, пуля попала в одного из наших, Мартына Лациса, латыша из Лифляндской губернии, который нес в мешке за спиной бутылки с "коктейлем Менделеева". Бутылки разбились и смесь вспыхнула. Этот ужасный вопль и вид мечущейся по улице охваченной пламенем человеческой фигуры, я не забуду никогда. Мы смотрели на это оцепенев и не зная что делать. У нас не было воды, да она и не может погасить этот огонь. Для этого надо забросать его его песком и землей, которых, правда, у нас тоже не было., В это время наш взводный, третий лейтенант Макбрайд выстрелил несколько раз из револьвера и бедняга Лацис рухнул мертвым. В отличие от памятных событий на холме в окрестностях Чарльстона, Макбрайда никто и не думал в чем то обвинять, его поступок сочли проявлением гуманности. Умереть от пули куда легче чем сгореть заживо. Да и если бы как то удалось сбить пламя, с такими ожогами все равно не живут.
