— Ага. — Он повторяет еще раз, внутренне задыхаясь, когда в его голове мелькает множество изображений того, как она и Наруто обмениваются прикосновениями — в течение шести неумолимых лет.
Печальная улыбка поднимает губы девушки, ее глаза отстраненные и опущенные. Она подпирает подбородок рукой, все еще перемешивая лед соломинкой.
— В любом случае, та ночь была довольно сумасшедшей.
Саске тяжело сглатывает.
— Ты помнишь… — Сакура начинает осторожно, и Саске уже знает по несчастному выражению ее лица и этой вечной печали в ее глазах, что именно это воспоминание она переживает прямо перед ним. То самое воспоминание, которое он видит в своих кошмарах, и то самое воспоминание, которое преследует его каждый раз, когда он закрывает глаза. Нерешительность, внезапная резкость в ее голосе и напряжение в ее плечах — язык тела человека, который живо вспоминает момент, когда его сердце разбилось. Страха в его желудке достаточно, чтобы заставить его чувствовать себя плохо. — Когда мы играли в эту игру?
Сердце колотится, Саске пытается дышать. Даже алкоголь не в состоянии ослабить тревогу, поднимающуюся в его теле. И не только само воспоминание заставляет его пальцы дрожать, а ладони покрываться потом, а скорее…
Они никогда, за всю свою жизнь, не говорили об этом.
Это никогда не поднималось, никогда не обсуждалось; призрак разрушительных воспоминаний тяготел на их плечах, но так и не был признан. Отброшеный в темные тайники их разума, навечно закрытый там.
— Я… да. — Он бормочет, отводя глаза, стыд накатывает на него бурными волнами.
— Знаешь, — продолжает она, опустив глаза, — я на самом деле очень рада, что ты был так честен со мной той ночью — я имею в виду, в ванной. — Конечно, думает он. Было только одно место, где он разбил ей сердце. — Я немного драматизировала. — Она сухо смеется, смех, от которого Саске хочется заткнуть уши и отпрянуть от печали, пронизывающей этот звук. Но потом она смотрит на него с улыбкой. — Но если бы не это, я и Наруто, вероятно, никогда бы не сошлись. Так что, спасибо.
Мир Саске останавливается.
С широко раскрытыми глазами ее слова звучат жестоко и убийственно в его голове, снова и снова.
«Но если бы не это, я и Наруто, вероятно, никогда бы не сошлись».
«Если бы не это.»
Не: «если бы не ты».
Если бы не это.
Перевод: Если бы он не разбил ей сердце на миллион кусочков в ту же ночь, Сакура, возможно, сейчас была бы в отношениях уже шесть лет — не с Наруто, а с ним.
Черт, они, вероятно, были бы женаты прямо сейчас. Потому что, в отличие от Наруто, Саске не стал бы терять ни минуты, чтобы сделать ее своей навсегда. У них могли бы быть дети прямо сейчас. У них мог бы быть дом прямо сейчас.
Она могла быть его прямо сейчас.
Несуществующее будущее мелькает в его глазах, как кинолента — то, что могло бы быть.
При этом мучительном осознании и зияющей дыре, формирующейся в его груди, сжимающей горло, Саске с трудом подбирает слова. В его разуме пустота и короткие замыкания. Сожаление снова вонзает свои острые когти в его сердце, только на этот раз он не готов к силе чувства.
Мы могли бы…
— Сакура, — внезапно хрипит он, сжимая горло. — Мне…
Мне жаль, что я все испортил.
Их официантка резко ставит перед ними два новых напитка — ром с колой перед парнем с разбитым сердцем и «Лонг-Айленд» перед увядающей девушкой.
Сакура быстро подтягивает к себе свой напиток, тут же выпивая половину.
— Блять, Сакура. — Слова немного невнятны, локоть тяжело ложится на стол, и он вцепляется напряженной рукой в свои темные растрепанные волосы, чувствуя себя хуже, чем когда-либо за последние шесть лет. — Я не понимал…
Я так сильно облажался.
Настолько сильно, что он даже не понимал.
— Саске! — Сакура задыхается, ошеломленная его вопиющим расстройством. Она тянется, чтобы погладить его широкое плечо, ободряюще улыбаясь. — Нам было всего двенадцать! Это было так давно, ясно? Сейчас это не имеет значения, я не должна была поднимать этот вопрос, прости, я не… я не знаю, почему я сделала это… — Она массирует лоб, чувствуя себя совершенно глупо и, честно говоря, у нее кружится голова. — Думаю, я изрядно пьяна.
— Тебе нужна вода? — Спрашивает он, озабоченность пересиливает чувство вины.
Она зажимает губами соломинку и качает головой, отказываясь, и допивает остатки напитка.
Он все равно заказывает ей воды, и, к его большому облегчению, тема быстро уходит.
Двадцать минут спустя, после еще трех рюмок и легкой болтовни, Саске и Сакура напились как следует.
Диджейская будка играет громче по мере того, как пробуждается ночная жизнь, музыка нарастает по мере того, как все больше и больше студентов вливаются в заведение.
— Я хочу танцевать! — Сакура кричит сквозь музыку, наклоняясь вперед через стол и чуть не опрокидывая свой напиток, когда хватает его за запястье.
Саске переворачивает ладонь и скользит пальцами вниз по ее запястью, пока его пальцы храбро не обхватывают ее.
— Я знал что ты захочешь. — Он полукричит в ответ, когда тоже наклоняется, ухмыляясь.
— Мы пойдем?!
Волнение на ее лице — это все.
С ромом, свободно текущим по его венам, полным взрывной энергии, Саске без колебаний кивает.
Отпустив ее руку и выскочив из кабинки, он чуть не опрокинулся, когда встал, алкоголь ударил по нему сильнее, чем он ожидал. Он хлопает ладонью по столешнице чтобы не упасть.
Когда Сакура встает, ей гораздо хуже, чем ему, и она сразу же падает вперед. Саске бросается вперед, чтобы поймать ее, обвивая рукой ее талию, прежде чем она успевает упасть лицом вниз. Отсутствие равновесия заставляет его шататься на собственных ногах, но, крепко обхватив рукой ее тонкую талию, он притягивает ее к своей груди и осторожно поддерживает.
— Ты уверена, что ты в порядке? — Саске наклоняется к ее уху, убедившись, что она слышит его сквозь шум заведения.
Ощущение ее тепла, когда она так близко прижата к его телу, заставляет бабочек порхать на стенках его живота.
На мгновение ему кажется, что она его девушка.
Сакура пьяно хихикает, обе руки поднимаются, чтобы обхватить сильное предплечье, все еще обвивающее ее живот.
— Я хочу танцевать! — Восклицает она, нагло избегая его вопроса. Откинув голову ему на грудь, она смотрит на него большими круглыми щенячьими глазами.
Напившись и не в силах устоять перед ее милым обаянием, Саске пожимает плечами.
Позволив своей руке соскользнуть с ее живота, но удерживая ее рядом с собой, он протаскивает их через столы и суетливых официанток на танцпол в глубине, где несколько других посетителей размахивают пивом в воздухе, покачивая бедрами и крича: ужасно фальшиво и не в такт музыке.
Найдя свободное место на танцполе, Саске неохотно отпускает руку с ее талии и позволяет ей делать свое дело.
Тут же Сакура подпрыгивает в такт с пьяной улыбкой на губах. Она качает розовыми волосами из стороны в сторону, подняв руки вверх, как будто в мире нет ничего и никого. А потом она, спотыкаясь, приближается к нему, обхватывая руками его плечи.
— Танцуй со мной! — Она кричит с блестящими глазами.
— Ты же знаешь, что я не… — Даже под сильным влиянием он очень хорошо знает свою способность танцевать — или, скорее, ее отсутствие. Его слова сливаются воедино: — Я не танцую.
— Пожалуйста! — Она умоляет, все еще восхитительно подпрыгивая в такт перед ним.
Моргая из-под тяжелых век при виде отчаяния на ее красивом личике, его глаза впились в нее, а затем опустились на драматический выступ ее нижней губы.
Черт возьми.
А затем Саске присоединяется к ней, танцуя (скорее покачиваясь) вслепую, не совсем понимая, что, черт возьми, он делает, но на самом деле не заботясь об этом, пока Сакура наслаждается жизнью.
Сакура хватает обе его руки, переплетает их пальцы и держит их между собой, подпрыгивая и покачиваясь в такт музыке, такая свободная, какой он ее никогда не видел.
