– Мы умрем от голода.

– Значит, кого–нибудь ограбим.

Женя снова сел на лавочку. Кирилл внимательно посмотрел на него: лучи заходящего солнца золотили его светлые волосы, длинные ресницы. Усталостью и досадой были пропитаны его поза, каждый жест. Сейчас он казался очень хрупким, нежным, как фарфоровая статуэтка – только наполненная живым теплом. Своими тонкими пальцами он потер переносицу, потом, почувствовав пристальный взгляд, посмотрел на Кирилла, и тот заметил, как вдруг покраснели его щеки.

– Чего уставился? – спросил Женя грубо, но голос его дрогнул.

Кирилл не ответил.

Женя вдруг встрепенулся и с тихим возгласом: «Нашли! Фортовые», – бросился почти бегом к какой–то девушке. Кирилл, конечно, поспешил за ним.

Он услышал, как, подойдя, Женя быстро заговорил на чистом французском:

– Madame! Я прошу меня простить, я должен с вами поговорить.

Девушка, лет двадцати – двадцати пяти на вид, с темными волосами, высокая, худенькая и, как отметил Кирилл, просто прекрасная, смотрела на них удивленно, широко распахнув красивые черные глаза.

– В чем дело, мсье?

Женя облегченно вздохнул.

– Охотники, – почти шепотом произнёс Женя, всё так же, на французском, и от одного этого слова девушка отшатнулась, – они закрыли двери.

Пока Кирилл пытался понять, в какой момент его приятель свихнулся и начал с непонятными фразами приставать к девушкам на улице, она удивленно покачала головой и прошептала:

– Быть не может.

– Мы оказались в Париже совсем случайно, – продолжал Женя, – у нас с собой нет документов, нет денег; я искал Вас весь день, нам так повезло, что мы всё же встретил Вас!

– Пойдем, пойдем со мной, – быстро заговорила она, оглядывая их обоих с головы до ног, – вы пока можете пожить у меня, потом мы что–нибудь придумаем, мсье, я смогу достать и деньги, и документы.

Они быстро пошли по улице и очень скоро оказались у станции метро. Бесконечно длинный эскалатор спускал их под землю. Прохладные потоки воздуха были приятны после душного дня.

– Я только не понимаю, зачем они закрыли двери? – спросила девушка.

У нее был очень красивый голос.

– Я из России, мадам, – ответил Женя.– Они побежали за мной, мне пришлось прийти сюда, думал, они погонятся за мной, но когда я понял, что они остались, двери были уже закрыты.

– Они хотят выиграть время, пока вы здесь.

Женя кивнул.

– Могу я узнать ваше имя, madame?

Девушка кивнула:

– Конечно, меня зовут Роуз.

– Очень приятно познакомиться с вами. Мое имя – Джон, а это мой приятель – Кирилл, он, – начал Женя, задумчиво, – как бы сказать: здешний.

Улыбнувшись самой милой улыбкой, она кивнула. Кирилл не отвечал, хмурый, он почти не смотрел на них. Девушку смущала его отрешенность, и она почему-то боялась на него смотреть.

Они доехали очень быстро – Роуз жила недалеко от центра, – и девушка повела их к себе, в небольшой частный домик в два этажа с голубыми стенами и маленьким, отцветающим к осени садом перед ним.

Они разместились в просторной гостиной за круглыми столом с массивными деревянными стульями. Девушка куда-то ушла, кажется, на кухню. Женя не садился, Кирилл не знал, почему, но тем не менее следовал его примеру. Она скоро вернулась с подносом в руках, на котором стояли большие плоские тарелки с незнакомым блюдом внутри. Впрочем, Кирилл был голоден, и ему было совершенно всё равно, что есть.

Женя подвинул для Роуз стул, при чем, как отметил Кирилл, абсолютно естественным жестом, будто делал это каждый день. Девушка тепло улыбнулась.

– Вы смеетесь? – заинтересовано спросил он на французском, сам усаживаясь за стол, как и Кирилл.

Девушка снова улыбнулась и поглядела в сторону.

– Вы напомнили мне о доме.

Женя усмехнулся.

– Да, – задумчиво сказал он. – Тут сейчас, кажется, это не принято.

Женя умело взял разложенные приборы и приступил к еде. Кирилл был раздражен его поведением. Все эти жесты, манера речи и всё прочее – Женя изменился в мгновенье ока, и эти перемены Кирилл не оценил. Смотреть и слушать это было почему-то тошно.

Кирилл начал есть и с восторгом ощутил, что поданное блюдо было просто необычайным на вкус.

– Знаете, я очень рада, что встретила вас, – ответила Роуз все так же на французском.

Она, кажется, хотела сказать что–то ещё, но промолчала.

– Я понимаю, о чем вы, – поспешил заверить её Женя. – Люди здесь совсем другие и говорят о другом, по-другому.

Кирилл крепко сжал в руке вилку, пытаясь совладать с собой. Пренебрежительный тон Жени, его слова, жесты, самоуверенный взгляд выводили его из себя.

– Они так глупы, – продолжал он.– Совершенно не хотят развиваться и сами не знают, что нужно им от жизни.

Кирилл не поднимал взгляд, только иногда исподлобья глядел на Роуз. Та смотрела на Женю внимательно, не отрываясь.

Женя открыл стоящую на столе бутылку вина, наполнил их бокалы и спросил у Кирилла на русском:

– Будешь?

Тот кивнул, и его бокал был наполнен. Женя на французском снова обратился к Роуз.

– Я, признаюсь, за эти два ода, устал от их общества.

Девушка согласно кивнула и пригубила бокал.

– Всё, что вы говорите, совершенно справедливо, – сказала она. – Впрочем не будем об этом. Мы не вежливы; вашему другу, должно быть, неприятно. Нам стоит говорить на русском – хотя я этого не люблю, но за десять лет устала и от французского.

– О вселенная, эти люди не знают и не хотят знать более двух языков, да и вторым владеют едва ли, только потому, что их заставляют учить его в школе, – отвечал Женя на французском.

Кирилл резко бросил на стол приборы, и девушка вздрогнула; юноша тут же, не позволив Жене продолжить, практически его перебив, сказал между тем также на французском:

– Не переживайте; я прекрасно говорю и понимаю на французском. Но то, что вы говорите, – он многозначительно посмотрел на Женю, – пошло и избито. Вы вправе обсуждать, что захотите; я не собираюсь принимать в этом участия.

Кирилл опустил глаза в тарелку, продолжая ужинать.

Роуз обеспокоенно посмотрела на Женю, но он откровенно смеялся.

– Может быть, ты понимаешь французский, но ты не понимаешь нас, – ответил он. – Что тебе не нравится в моих словах?

Враждебный настрой Жени только раздувал его пыл, и Кирилл уже чувствовал, какими вдруг невесомыми стали руки, ноги, легкая дрожь забила тело, и в любой момент он готов был сорваться на крик.

Он не ответил ему, обращаясь к Роуз.

– Где я могу закурить?

– Выйдете на террасу… на втором этаже… Если вам не трудно.

Кирилл кивнул. Террасу он нашел легко. Здесь было уютно. Взгляд невольно захватил ярко–розовый закат. Он сел в мягкое кресло, прежде подвинув его ближе к краю, и закурил. «К чему это всё: эти улыбки, взгляды, любезности, эти слова, – подумал Кирилл. – Зачем?» Они не могли принадлежать друг другу. Роуз, конечно, была красива во всех отношениях: длинные стройные ноги, тугая талия, она была подтянутая, высокая, ее плавные, точные движения делали её похожей на хищную кошку. Её глаза, её взгляд, её улыбка… Она не могла не вызывать восхищение. Но какой она была взрослой, какой казалась крупной и неповоротливой рядом с этим мальчишкой! Каким слабым, нелепым выглядел этот милый юноша рядом с ней! Он был едва ли выше нее. Они оба были идеальны, словно полубоги. Но нет, они не могли принадлежать друг другу. Злость закипала у него где-то в груди, там, где билось сердце.

Кирилл обернулся на звук шагов. Женя поставил второе кресло рядом и тоже стал курить.

– Ты хотел поговорить? – спросил он.

– Ты не думаешь, что, если бы я хотел поговорить, я бы остался?

– Я имел в виду наедине, без Роуз.

Кирилл затянулся и стряхнул с сигареты пепел. Золотые облака на небе тускнели.

– Джон, что за имя такое дурацкое? – задумчиво сказал он, чуть погодя.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я ушел, чтобы не продолжать конфликт, но ты, кажется, хочешь на него нарваться.